В это время в окошке терема показалась рыжая копна волос, и следом появилось пухлое женское личико с огромными, как у коровы, глазами. Она игриво улыбнулась, и ее пухлые губки послали Ёсе поцелуй. Ёся машинально выхватил у солдатика винтовку и в два приема поразил его штыком в грудь. Жандарм пошатнулся, присел на одно колено и упал замертво. Рыжеволосая заорала. Да так, что все макушки елей зазвенели эхом, разлетаясь по округе. Ее крик был настолько громким, что бить в набат означало бы хлопать по плечу товарища. Моментально, как по команде, на улицу стали выбегать офицеры и солдаты разных званий, по ходу действия подпоясываясь портупеями, за ними выскакивали с криками полусонные девки. Это порождало еще больше суеты и сумятицы. Ёся завис и стоял в полном недоумении, и эти минуты длились вечность. И лишь когда он услышал выстрелы и свистящие у уха пули, развис и понял, что в очередной раз попал впросак. Времени на раздумье не оставалось, и Ёсиф стремглав рванул в густую чащу тайги. Прорезая, как секач, собой просеку, он бежал что было силы, вгрызаясь вглубь неизвестной ему тайги. Бежал, расцарапывая кожу на щеках, бежал, разрывая в лохмотья робу. Бежал, бежал, не оглядываясь и не сворачивая с верного пути. Сколько он бежал, он и сам не знал. Остановился, только когда выдохся совсем и когда тело стали пронзать тысячи мелких иголочек, заставляющих его дрожать в судорожном издыхании. Отдышавшись и оглядевшись вокруг, он вдруг ясно стал осознавать, что убежал так далеко вглубь тайги, что не то что жандармы, а даже волки серые не заходят столь далеко. И он завыл, завыл, как воют волки на луну, протяжно и стройно, слух у него был абсолютным, и это только помогало ему. Вдобавок он стал мотать головой, вверх, вниз, влево, вправо. Это походило на ритуал, подвластный пониманию только воспаленному мозгу беглого ссыльного. Темп постепенно нарастал, и Ёся не заметил, как его глаза, упершись в одну точку, вдруг стали различать на пеньке, сначала размыто, а потом все отчетливее и отчетливее, силуэт. Он остановился, перестал выть и закрыл глаза. Открыв их, Ёсиф четко разглядел на пеньке силуэт, сидящий в позе роденовского мыслителя. Он упал на колени и вознес руки к нему.
– Слава тебе, Слава. Слава Ленину, Слава. Не зря моя Надюха пошла к батюшке Володимиру, услышал увещевания, и явился ты мне. Прости меня, Ленин, прости. Грешен я, грешен. Живу с Надюхой не в браке, солдатика вот давеча убил, – он вдруг поймал себя на мысли, что говорит без акцента, на чистом славянском языке. – О, чудо. Я верю. Верю, ты есть, – залепетал Ёсиф. – Скажи мне, Ленин, а смогу ли я выбраться из тайги непроходимой. Смогу ли я снова обнимать мою Надюху, смогу ли я закурить махорочки? Прости меня грешного, еже ли чЁ не так.
– Не ропчи, не суетись, – привставая, громогласно произнес Ленин. – Знаю я все твои грехи, знаю я всю твою никчемную жизнь. Ты, Ёсиф, еще молод и многое не понимаешь, Что, Где и Как?
Он и в самом деле ничего не понял из последнего. Однако сделал вид, что понял. Ленин продолжал:
– Так вот, сын мой, дам я тебе один шанс, потому как рано тебе еще. Великие дела тебя ждут с Надеждой. Великие свершения. И ты будешь во главе этих дел. Ты будешь править сам своей судьбой. Но помни, когда я второй раз явлюсь тебе, шанс этот я у тебя отберу, и тогда, волки таежные начнут грызть тебя, рвать на части и растаскивать на куски по всей тайге. Если в тайге будет суждено свидеться снова.
Ленин выпрямился во весь свой могучий рост. И Ёсиф увидел мощь и величие фигуры его. Это был исполин, Титан, гигант, высотой не меньше шести саженей ввысь и двух – в плечах. В одной руке он сжимал вещь, напоминающую Ёсе отрез, украденный им у лица китайской национальности, вторая же находилась в кармане пальто.
– Скажи мне, отец мой, Что мне делать, Как мне быть и Где мне найти тропу, чтобы выйти из дремучего леса. Кто мне поможет? – еще несколько мгновений назад Ёсифу казалось, что он не понимает сказанные слова Ленина, а сейчас он сам глаголил ими.
Ленин посмотрел сверху вниз на молодую шевелюру парубка, по-отечески погладил его свободной рукой по голове и молча, этой же рукой, указал направление, выбросив ее перед собой. Так он и застыл, в молчаливом изваянии в одной руке сжимая отрез, а другой указывая путь заблудшему путнику. Ёсиф постоял в оцепенении еще какое-то время, и только стук дятла привел в сознание грузина. Он гордо вскинул взгляд на руку Ленина и побрел в направлении указующего перста. Не пройдя и версты, Ёсиф вышел на неизвестную ему дорогу, которая изгибаясь продолжала проложенный Лениным путь. Время шло к полудню, солнце стояло практически в зените. Жутко хотелось испить воды и искупаться в Шуше. Он шел, не чувствуя ног под собой. Земля плыла перед глазами повесы. Изнемогая, Ёсиф присел на обочине и посмотрел на солнце.
– О, Ленин, скажи мне, что дальше… – не договорив начатой фразы, он вдруг заметил на горизонте подводу с людьми. – Спасибо, спаситель! – поблагодарил Ленина Ёся и побежал навстречу повозке, открыв в себе второе дыхание. Уже в ближайшем приближении он увидел на подводе Надю и парочку знакомых лиц из Шушенка. От радости Ёсиф стал размахивать руками и топать ногами. Он радовался, как ребенок – новой коняшке, выструганной из соснового обрубка ссыльным и отданной за крынку свежего молока его молодой мамке-доярке.
– Ёсиф! – закричала Надежда, подъезжая к нему все ближе. – Ты что там натворил, весь Шушенк подняли по тревоге, тебя ищут. Всю тайгу выворачивают наизнанку. Как ты здесь оказался, это же невозможно, это совсем другая сторона, эдак верст пять от тайги, – развела руками Надежда.
– И невозможное возможно, – на чисто славянском ответил он. – Я тебе по дороге такое расскажу, ты не поверишь.
Ёсиф заправски запрыгнул на подводу, подмигнул вознице и присвистнув крикнул:
– А ну пошла, кляча старая, вези нас в светлое будущее с моей Надей. Но-о-о!
Надя в недоумении посмотрела на славяноговорящего грузина и, тоже присвистнув, прокричала: "Но-о-о".