* * *
Узкий короткий коридор с низким потолком плохо освещен. Вдобавок загроможден старой мебелью. На прошлой неделе ее выставили сюда из кабинетов. Вместо нее врачам, что вели прием в районном психоневрологическом диспансере, приобрели новые столы из светлого полированного дерева, вращавшиеся на ножке кресла. Они были из натуральной кожи с высокой спинкой и пухлыми подголовниками.
У всякого, кто хоть немного склонен к клаустрофобии – боязни замкнутого пространства, – коридор способен вызвать приступ этой болезни. Тюрморезов в некоторые периоды жизни страдал ею отчаянно. Накатывала на него волнами. Захлестни его одна из них сейчас, – от одного вида этого коридора стало бы дурно. Никогда бы не решился войти сюда.
Но сегодня мог не опасаться этого заболевания. В душе крутились, сметая все на своем пути, такие адские смерчи, проносились столь разрушительные ураганы, что шанса закрепиться в ней у какой-то жалкой клаустрофобии не было.
Евграф жил в столице под чужой, выдуманной фамилией.
Она была внесена в бланк паспорта. Предварительно путем специальных ухищрений с него были сведены данные прежнего владельца. При этом использовались материалы, которые можно приобрести в обычных городских магазинах: кислота, шампунь, растворитель.
Будучи "нелегалом", он, тем не менее, был вынужден время от времени обращаться за помощью к врачам психиатрам. Состояние душевного здоровья в такие моменты – настолько скверное, что не прибегни он к незамедлительной врачебной помощи, впутался бы в какую-нибудь дикую историю. Предыдущие похождения показались бы шалостями в сравнении с ней.
Евграф сумел завязать знакомство с врачом, трудившимся в районном диспансере. Платил ему хорошие деньги. Тот лечил его. Если требовалась госпитализация в стационар, врач решал и этот вопрос. При этом Тюрморезов выкладывал еще большие суммы.
Лечение устраивало его. Но врач с каждым разом казался ему все более подозрительным. Не наступит ли однажды момент, когда этот человек, получивший определенные данные о жизни Тюрморезова, использует их во вред своему "платному" пациенту?
Возможно, правда, у Евграфа начиналась мания преследования, и в каждом человеке, с которым он имел дело, видел коварного врага…
Да и так ли много знал о нем врач?
Тюрморезов вошел в коридор. Двигаясь между пациентов, терпеливо сидевших в очереди на прием, добрался до заветной двери. Хотел занять свободный стульчик и ждать, когда знакомый врач вызовет его. Однако у двери случилась неожиданная встреча.
* * *
Ершов сразу узнал Евграфа. Уставившись на Тюрморезова – своего старого знакомого – Ершов больше не спускал с него глаз.
Лицо Васи Ершова не выражало никаких эмоций.
Тюрморезов подошел к двери, несколько раз деликатно постучал по ней костяшками пальцев. Повернул ручку, заглянул внутрь.
Жестом врач попросил его подождать. Евграф прикрыл дверь.
Вася продолжал внимательно смотреть на старого знакомого. Места на банкетке справа и слева от Ершова были заняты. Напротив Василия был свободный стульчик. На него Король Психов и уселся.
Вася, не произнося ни слова, продолжал рассматривать Тюрморезова. Пациент психоневрологического диспансера, сидевший рядом с Евграфом на соседнем стульчике, заметил этот пристальный взгляд и стал исподтишка посматривать то на Евграфа, то на Ершова.
Тюрморезов словно бы перестал замечать и навязчивое разглядывание старого приятеля, и упорное любопытство соседа по очереди. Между тем, Евграф находился в коридоре особенного учреждения и люди здесь собирались не из обыкновенных… Что же до Васи, то при всей своей молчаливости, был же он в свое время за что-то помещен в психбольницу тюремного типа. Для особо опасных сумасшедших!
* * *
– Я видел Психа, – от того, что Вася говорил очень редко, любые слова, произнесенное им, особенно сегодня, спустя несколько лет после совместного пребывания в "дурке", – производили на Евграфа сильное впечатление.
– Где?! – вымолвил Тюрморезов, повернувшись к Ершову.
Вася только что занял место на стульчике, на котором сидел вызванный в кабинет любопытный сосед Церковного Психа. Врач сначала хотел пригласить Евграфа. Но оценив некоторых людей, пришедших сюда раньше "платного" пациента, решил, что нарушать спокойствие очереди теперь опасно. Некоторые сумасшедшие весьма настойчивы и непредсказуемы в деле отстаивания справедливости.
Особенно по не очень важным поводам.
– Он искал комнату в районе метромоста. Не знаю, откуда у него деньги… – Вася произнес уже целых три связных предложения. Для него это очень много.
Дальше произошло и вовсе невероятное: Ершов принялся говорить без остановки. Возможно, за то время, что Тюрморезов не видел Васю, лечению удалось произвести на этого человека положительное воздействие.
– Я сейчас живу у родственников в Коломенском. Сестра с мужем приютили. Она гораздо старше меня. Сын у нее взрослый. Служит в армии по контракту. Где-то на Юге. В Москве появляется редко. Даже в отпуск приезжает не каждый раз, – рассказывал Ершов. – Как-то вышел из дома и обалдел – дверь квартиры на нашем этаже, ровно напротив двери моей сестры, распахивается. Оттуда выходит Псих. А за ним – тетка-алкашка. Она в той квартире живет с сыном-школьником, не работает. Ну а чтобы жить было на что, сдает одну комнату из двух… У Психа морда была очень недовольная. Он меня сразу узнал. В лифт зашли вместе. Он смотрел комнату. Ему не понравилось: хозяйка пьет и сын у нее очень шустрый… Не знаю почему, но я спросил Психа: "А по какому принципу ты подыскиваешь жилье?" Он мне возьми, да ответь: "Ищу комнату в районе метромоста…" И сам тут же как будто пожалел, что проговорился. Как думаешь, зачем Психу комната в районе метромоста? – Ершов вопросительно посмотрел на Тюрморезова.
Евграф пожал плечами:
– Не знаю…
Вася замолчал и не произносил больше ни слова.
Вскоре из кабинета вышел пациент, прежде сидевший рядом с Тюрморезовым. Выглянул врач. Очередь была Ершова, но психиатр пригласил внутрь Евграфа.
Когда через некоторое время Тюрморезов вышел в коридор, Васи там не было. Пациент, чья очередь была за Ершовым, посмотрел по сторонам, встал с банкетки и прошел внутрь кабинета.
Спустившись вниз, Евграф покинул диспансер. Ни на первом этаже, ни перед подъездом медицинского учреждения Васю он не встретил.
Ершов исчез, видимо, передумав посещать врача.
Глава пятнадцатая
Все кричат мадаполам
В пивном ресторане из разряда самых затрапезных стоял гвалт. Все столики заняты. У одного, расположенного в самом центре зала, сгрудилась куча народа. Часть из этих людей сидела, часть стояла рядом со столом. Свободных стульев вокруг него не было.
Праздновалось какое-то торжество: то ли юбилей фирмы, то ли чей-то день рождения, то ли годовщина работы в какой-то компании, то ли и первое и второе и третье – вместе. Люди, расположившиеся за этим шумным центральным столом, были знакомы с теми, что сидели на двух или трех столиках в разных концах зала. Так что почти все посетители ресторана сгрудились вокруг пировавшей компании.
Помещение было приспособлено для коллективного просмотра футбольных матчей. В середине вечера бармен даже пытался включить какую-то трансляцию. Но людям за центральным столом эта идея не понравилось. Они начали кричать, энергично стучать по по столу кулаками и раздухарились до того, что стали требовать от бармена и официанток, чтобы те включили музыку и немного раздвинули столы, – освобождая место для танцев.
Несколько вполне приличного вида спортивных болельщиков, которые в этот вечер забрели в ресторан, постарались поскорее из него уйти.
Столы были раздвинуты. Музыка полилась из динамиков акустической системы. Только что гуляки убеждали обслугу, что вся их компания очень хочет танцевать. Но теперь лишь полдесятка человек принялись выделывать каждый сам по себе, не обращая внимания на других, какие-то дикие, несуразные движения. Было заметно: танцоры здорово пьяны. Очень скоро из полдесятка человек осталось только двое. Они словно бы соревновались в "искусстве". При этом друг на друга упорно не смотрели. Один – музыка теперь звучала очень быстрая, ритмическая – точно бы пытался изобразить птицу, которая, широко раскинув крылья, медленно планирует с большой высоты вниз. Второй, наоборот, мелко-мелко трясся, как будто его колотил чудовищный озноб. Мелкое дрожание не совпадало с ритмом музыки. Но звуки, лившиеся из динамиков, были для этого танцора, казалось, лишь поводом для того, чтобы сыграть свою собственную "постановку". На лице у "судорожного" застыло угрюмое, злобное выражение.
Как раз во время этого странного парного танца Псих и появился в ресторане. Моменту, когда он вошел в сильно затянутый дымом зал, предшествовала небольшое путешествие, начавшееся в комнате коммунальной квартиры, что принадлежала Лопоухому. Миша передал лже-Скворцову деньги. Тот, поговорив еще немного с Лопоухим, вышел из квартиры сначала на лестничную клетку, – там он постоял без движения минут пять, – а потом – во двор…
Дом, где жил Миша, расположен в минуте ходьбы от станции метро. Психу не хотелось обратно в Коломенское. Был слишком возбужден, чтобы провести вечер на тахте в старухиной квартире. Прошел мимо входа в вестибюль "подземки" и побрел без всякой цели по широкому тротуару. Справа вереницей тянулись магазины, слева – бесконечный поток машин. Они ползли в обычном для этого времени заторе со скоростью не больше десяти километров в час.