Можно только надеяться, что в будущем все будет лучше; и уж наверняка потом, после смерти, благочестивый человек будет счастлив стать еще одним завитком на бесконечном облачном одеянии Бога. На вопросы о том, чем же заслужило семейство из замка Беорн свои страдания, кухарка отвечать не желала, и только раз или два обмолвилась о неких прегрешениях Кобоса… Ее позиции Дальвиг принять, конечно же, не мог, и потому с благочестием, вернее, даже с надеждами на него он собирался покончить в самое ближайшее время.
Все страшные сказки в Энгоарде злодеем имели не кого иного, как Черного персонажа. Кроме колдунов и колдуний, к ним относили демонов, темных духов и всевозможных чудовищ, противостоящих человеку и Белому волшебнику. В пику благочестию, миролюбию и доброте Бога-Облака черная сторона ни в грош не ставила любовь или заботу о ближнем, счастье – чье-то иное, кроме собственного. Именно поэтому Черные не имели ни какой-либо организации, ни даже собственного бога, только лишь смутные истории о трех верховных демонах, гротескных и убогих пародиях на величественность Белого Господина. Те, кто якшался с Черными, даже мимолетно, после смерти обрекались на великие муки. Им был заказан путь на небо, в сияющие вершины, в отеческие объятия Облака. В подземных пустотах, где камень кипит, как вода, где воздух прожигает насквозь горло, Основа – то, что остается после смерти от человека – служит пищей для магической силы Черных. Из страданий и боли они строят свое могущество, пороком и преступлениями выстлан их путь. Какую боль может испытывать эфемерная Основа, которую и увидеть-то нельзя, кухарка, подробно рассказывавшая Дальвигу эти леденящие кровь истории, не знала, но она была уверена, что боль телесная по сравнению с ней – просто ничто.
Сколько раз Дальвиг вспоминал эти рассказы – только сегодня его разум возвращался к ним по крайней мере раза три. Однако бесплодны размышления, потому как решение принято окончательно и бесповоротно. Он готов, и палатка стоит перед ним.
Он подвел коня к кривой палке из потемневшего дерева непонятной породы, вбитой в щель между булыжниками мостовой. Медленно замотал вокруг нее поводья, медленно потрепал гриву и осмотрелся еще раз. Палатка, крошечное прямоугольное сооружение, была сшита из грубой, изрядно вытертой ткани отвратительного бурого цвета. Запах и вид настойчиво убеждали Дальвига, что Колдун обмазал свое обиталище содержимым выгребной ямы, но он старался сказать самому себе, что это не имеет значения. Однако в упрямую голову пришла вдруг страшная мысль: чего он ожидает от подобного убожества? Самый бедный торговец с базара покажется солидным человеком по сравнению с этим замарашкой! Пустота и заброшенность свидетельствовали о том, что место это посещают главным образом мусорщики, несущие по вечерами груз со всей площади. С холодеющей душой Дальвиг подумал, что вполне может не найти внутри ничего из того, что надеялся найти. Суетливый шарлатан в грязной одежонке покажет ему пару фокусов, призванных пустить пыль в глаза, и не даст взамен ничего. Тогда преступление, совершенное против Облаков, окажется напрасным! Отверженные в обществе точно так же, как и Дальвиг, не были ли Черные такими же жалкими и беспомощными?
Стоя у порога палатки, Дальвиг скорее представлял, чем слышал, как редкие прохожие за его спиной неодобрительно шепчутся и спешат уйти прочь. Еще немного, и сомнения и страхи заставят его без оглядки бежать прочь, подальше от этого места! Постаравшись отрешиться от всего, зажмурив глаза и глубоко вдохнув, он дрожащей рукой отодвинул полог и скользнул внутрь.
Раскрыв глаза через некоторое время после проникновения внутрь палатки, Дальвиг испугался. Ему показалось, что наказание за отступничество уже настигло его, и глаза потеряли способность видеть.