Я лениво подумал о том, что вампиры сгорают, попав на солнце, превращаясь в пепел. Погибших вампиров также выставляют на солнце, а затем их прах разносится ветром на все четыре стороны… Что же будет со мной? Сгорит ли мое тело после смерти?… Поживем – увидим! Пожалуй, рановато пока что об этом думать, не так ли?…
Венки разместили по периметру низенькой, до колен, оградки. Красиво, конечно, вот только сегодня-завтра, их уже растащат…
Я уже собрался уйти, когда из-за спин появилась Инна. Мы так до сих пор и не разговаривали. Она остановилась в метре от меня, комкая в руках платок, из глаз текли слезы.
– Здравствуй, Инна! – негромко произнес я.
– Здравствуй, как ты?!
Я помолчал, собираясь со словами. Но слов не находил.
– Удручающее зрелище. – Наконец проговорил я, осматриваясь по сторонам.
– Да, а как ты думал! Жизнь надо любить – видишь, как ужасно ее отсутствие!
Я улыбнулся искренне. Впервые за несколько дней. Она просияла. Я шагнул к ней, поцеловал в губы, чувствуя соль слез на них. Наконец, оторвавшись, я развернулся, и, не оглядываясь, медленно зашагал прочь. Дождь усилился…
***
Я вышел за пределы кладбища к автомобильной дороге, вынеся на туфлях около килограмма грязи, налипшей на подошвы. При выезде с кладбища, прислонившись к капоту своего 'Ягуара', стоял Александр, жуя чипсы. Я уже перестал удивляться тому, что он возникает там, где его меньше всего ждешь.
– Зацени! – весело воскликнул он, когда я подошел ближе. Я посмотрел туда, куда он указал, но ничего из ряда вон выходящего не увидел.
– Что такое? – недовольно спросил я.
– Как это что? Дорожный знак 'одностороннее движение'! При въезде-то на кладбище!
– Тьфу ты! Умник!
Он лишь довольно ухмыльнулся.
– А, чего это ты жрешь всякую гадость? – я указал на пачку чипсов, – она же не насыщает вампиров.
– Ну и что с того? – удивился Александр, – может, мне просто нравится их вкус. Человеческая пища не насыщает нас – это правда, но ничто и никто не запрещает нам наслаждаться ее вкусом!
– А, почему эта пища не насыщает вас?
– Я, кажется уже говорил, что она не содержит необходимых веществ для нашего существования, поэтому она просто растворяется внутри организма.
– У вас там что, термоядерный реактор вместо желудка?
– Нет.
– А металл он переварит?
– Нет, что за дурацкий вопрос?
– Да, так, не важно.
Александр посерьезнел:
– Ладно, ныряй, давай!
– Куда? В ближайшую лужу? – невинно поинтересовался я.
Александр шумно вдохнул, задержал дыхание (наверное, еще и до десяти медленно посчитал), резко выдохнул:
– Нет, в машину.
Я пожал плечами, соскоблил с подошв грязь о ближайший бордюр, и залез в салон автомобиля. Совершенно не задумываясь о том, сколько еще осталось грязи на моих подошвах и о том, что я почти насквозь мокрый. Ну, что ж, хоть в этом досажу Александру…
Мотор мягко взревел, и машина вылетела на шоссе. Интересно, сколько лошадей под капотом? Вряд ли менее двухсот пятидесяти. Хотя, какая мне разница, я все равно никогда особо не интересовался автомобилями…
Александр смотрел в зеркало, как я выпил один из двух пакетов с кровью из внутреннего кармана.
– Брайан рассказал мне о том, что произошло. – Осторожно произнес сын Кристиана.
– Да? – удивился я. – С чего бы это?
– Хм, видишь ли, многие боятся тебя. Так, как боятся всего неведомого и непознанного.
– Это я-то – неведомое?
– Да, ты. Кто знает, на что ты вообще способен?
– В смысле? – недоуменно спросил я.
– Тот наемник из клана Элиота, убитый тобой – моего возраста.
– И, что с того?
– Вроде бы, я говорил, что вампир набирает силу с возрастом?! Так вот: ты по сравнению с ним – вообще… э-э… юнец.
– Ага, наверное, еще и желторотый?
– Что же, я рад, что ты понимаешь ситуацию. Без обид, но это так…
– На правду не обижаются. Ее не любят, но не обижаются.