Осень в Брестской области выдалась дождливой и холодной. Василь с трудом освоился в дисбате с его жёсткой дисциплиной и тяжёлой работой. Ежедневно с семи утра до десяти вечера изнурительная строевая подготовка и работа на заливке бетона под новый ракетно-пусковой комплекс в лесу, недалеко от Жабинки. Физически крепкий, Миха, первые недели практически валился от усталости к концу дня. Всё-таки сказывалась ещё слабость организма после переливания крови. Постепенно его молодой организм восстановился, и Василь привык к новым нагрузкам. Уставал он с каждым днём всё меньше. В ноябре зачастили дожди и, как назло, он подхватил пневмонию. Когда пришла телеграмма из штаба армии о том, что приедет комиссия из Москвы для проверки плана строительства нового военного объекта, весь батальон начал работать, несмотря на плохую погоду, в три смены. В батальоне даже отменили строевую, а выходной длился только полдня. Однажды после ночной смены, промокший насквозь Василь с сильной температурой был доставлен без сознания в госпиталь в Бресте. В этот раз болезнь оказалась серьезной, и почти неделю он провалялся на кровати. Врачи вкачали в солдата большое количество антибиотиков, и болезнь отступила. Ослабленного болезнью солдата оставили в госпитале до полного восстановления ещё на две недели.
Василь, полулёжа на кровати, после утреннего приёма лекарств читал письмо от своих "дедов", которое ему вчера переслали из дисбата. Миха улыбался. Его друзья – сослуживцы написали толстенное письмо. Почти каждый из старослужащих написал по полстранички или больше. Даже Прошка написал. Василю было приятно, что друзья его поддерживали. Пиля написал, что все "деды" договорились после дембеля собраться в Бресте у его знакомых и, не заезжая домой, первым делом навестить Миху в Жабинке. А Прошка жалел, что не сможет приехать к нему в отпуск вместе со всеми из-за госпроверки в Кап Яре. Написал даже комвзвода Чеботарёв.
Двери в палату открылись, и вошёл дежурный врач с медсестрой для осмотра больных. Василю пришлось отложить чтение. Доктор посмотрел нескольких солдат и подошёл к кровати Василя.
– Ну, боец, как чувствуешь себя?
– Да вроде ничего, только вот кашель иногда сильно мучает.
– А спишь как?
– В основном, неплохо.
– Так, понятно. Ну, этого и следовало ожидать. Организм ослаблен, и тебе, парень, придётся у нас полежать. А от кашля хорошо бы молока с мёдом, – задумчиво сказал военврач, что-то записывая в книгу осмотра больных. – Молока у нас на кухне хватает, а вот с мёдом как быть, не знаю. Может, кто из друзей принесёт? Ах да, я забыл, ты же из Жабинки. Знаешь что, брат, я придумаю чего-нибудь. В крайнем случае, мы тебе содово-эвкалиптовую ингаляцию назначим. Ну что тебе ещё сказать? Слаб ты пока, но восстановим, не бойся. Домой поедешь здоровым, – сказал врач, поднимаясь с его кровати.
– Спасибо, товарищ военврач, – по уставу ответил Василь.
Осмотр в палате закончился, и врач покинул палату. Медсестра вернулась в палату и напомнила всем, что уже почти двенадцать часов. После осмотра в двенадцать часов те больные, кто мог ходить, шли в столовую на полдник. Михайличук положил недочитанное письмо в тумбочку и пошёл со всеми в столовую. В коридоре, почти возле входа в столовую вдруг его окликнул детский голос:
– Василь!
По деревянному полу раздался топот детских ног. Он повернулся и увидел бегущую к нему по коридору Алесю в длинном, не по росту, белом халате. За ней, отстав, размеренно шла, улыбаясь, её бабушка. Девочка подбежала к солдату, одетому в пижаму, и обняла его.
– Как долго я тебя не видела. Василь, ты сильно заболел? Может тебе помочь надо? – затараторила обрадованная встречей с давним знакомым Алеся.
– Алеська, как я рад тебя видеть. Ты-то как себя чувствуешь? Постой, а у тебя румянец на щеках появился.
– Ты знаешь, я с бабушкой в Крыму в санатории была. А как приехала домой, то еле-еле тебя разыскала. Это бабушка через командира части сумела найти тебя. Я так скучала по тебе. Думала, что ты уже потерялся.
– Ну, здравствуй, Василёк, – обняла и поцеловала солдата подошедшая Валентина Ильинична. – Пойдем, присядем где-нибудь. Я узнала у врачей, что не окреп ты ещё. Так что, давай веди куда-нибудь, где посидеть можно.
– Тёть Валь. Ну, зачем вы так далеко с Алесей ехали. Написали бы письмо. Ведь дорого, наверно, – смутился Василь.
– Это не тебе судить. А письмо? Знаешь, не было времени. Вот присядем, и я тебе всё расскажу. Ты бледный и похудел сильно.
– Я ещё не восстановился после болезни. Но чувствую уже намного лучше, – ответил Миха и сильно закашлялся, закрыв рот рукой и отвернувшись в сторону. Прокашлявшись, он отёр рукавом пижамы рот и сказал:
– Давайте, тёть Валь, вон туда, в комнату отдыха, где телевизор стоит. Там столики есть и даже мягкий диван.
В комнате отдыха людей было немного. Несколько человек смотрели телевизор, а возле окна двое больных играли в шахматы. Василь со своими гостями подошёл к дивану и предложил им присесть, а сам подвинул стул к дивану для себя.
– Ну, вот и добрались мы до тебя, наконец-то. Сначала мы в Жабинку добрались. А там нам дежурный сказал, что ты в госпитале. Вот и пришлось нам с Жабинки в Кобрин возвращаться, – рассказала о своём путешествии Валентина Ильинична. – Алеся так хотела к тебе побыстрее попасть, что даже отказалась в Кобрине позавтракать. Хорошо, что мы успели на электричку до Бреста.
– Алесь, так ты голодная? – спросил Василь.
– Немного. Я рада, что мы тебя нашли. В гарнизоне мне сказали, что я больше тебя не увижу. Ты знаешь, я в школе уже даже на физкультуру буду вместе со всеми ходить после зимних каникул. И теперь уже почти не устаю, когда бегаю с подружками.
– Это очень хорошо, что ты поправилась, – ответил Василь.
– Так это тебе спасибо надо сказать, – перебила солдата бабушка Алеси. – Я после того как Алеся сходила в казарму дивизиона и узнала, что тебя уже в Барановичах нет, сильно расстроилась и не знала что делать. Но, слава богу, не сробела и зашла к командиру вашему, Махонину. Я с ним знакома давно. Дома побывала у него в первый раз. Он ведь совсем не знал, как всё было на самом деле.
– Да, Василь. Бабушка долго думала, что ты на полигоне где-то, раз к ней не заходишь. Мы ведь после больницы уехали в Крым, в санаторий. Ой, как там красиво, я в море купалась. А персики, там знаешь, какие вкусные? Я никогда таких больших фруктов в жизни не ела. А ты был на море? В Крыму?
– Нет, Алесь, в Крыму не был. Несколько раз я с родителями в Бердянске отдыхал. Но там Азовское море. А фруктов и там тоже было много.
– Когда мы вернулись, я долго не могла тебя найти, пока сама не пошла тебя искать в казарму.
– Спасибо Алесе, что хоть узнали, где ты. С Махониным мы разобрались, как всё было Я даже к командиру дивизии ходила и рассказала всю правду о тебе. Теперь вот все документы собрали и оформили как надо. Сергеич в понедельник подал их в военпрокуратуру на пересмотр дела и сказал, что задерживать они не будут. До Нового года может состояться повторный процесс. Может, и тебя вызовут. Теперь уж я это из виду не упущу. Нет на тебе никакой вины. А ты как? Тяжело, наверное, в Жабинке пришлось?
– Поначалу было тяжело, не буду скрывать. Но это, скорее всего из-за того, что не восстановился полностью после переливания крови. Очень уж быстро всё прошло, и хоть дали мне немного восстановить силы перед трибуналом в санчасти, всё ж недостаточно было. Но сейчас всё хорошо. Плохо вот только, что я сильно промок на работе и воспаление лёгких подхватил. Сегодня военврач сказал, что недельки через две я уже буду полностью здоров.
– Василь, а родители-то как? Пишешь им? – спросила Валентина Ильинична.
Парень сразу как-то сник, и выражение лица его изменилось. Он стал грустным и ответил с небольшой задержкой.
– Родители, наверное, меня теперь презирают. Отец-то вот и вовсе не хочет со мной общаться. Мама отвечает, но чувствую, как-то сдержанно она пишет. Может, осуждает, не знаю.
– Не наводи на родителей напраслину. Они тебя вырастили и любят. Я им с женой твоего командира части сразу же написала письмо, как мы разобрались, что почём. Неделю назад ответ получила.
Но она не успела рассказать о письме. Подошла молодая медсестра и прервала их.
– Извините, пожалуйста, но ваш сын или племянник, не знаю, кем он вам приходится, Михайличук, не был на полднике в столовой. Может, сюда принести? Извините, что перебиваю вас, но доктор сказал, что ему обязательно молоко тёплое надо пить. Желательно с мёдом. А сейчас дневной приём лекарств перед обедом.
– А как тебя зовут, милая девушка? – спросила у медсестры Валентина Ильинична.
– Надя меня зовут. Я присматриваю за больными в палате, где лежит вот этот молодой человек по фамилии Михайличук.
– Спасибо, милая, за заботу. Нет, Василь не родственник наш, но он очень хороший человек. Следи, милая, пожалуйста, за ним хорошо. Он должен выздороветь. Василь наш спаситель. Моей внучке недавно жизнь спас. И ещё у меня, деточка, к тебе просьба будет. Внучка моя проголодалась, а у меня есть пирожки. Домашние, вчера перед отъездом напекла. Ты бы не могла нам сказать, где здесь покушать можно, и хорошо бы чайку горяченького.
Девушка с интересом посмотрела на парня. Почувствовав стеснение, Василь наклонил голову. Его щёки стали вдруг пунцовыми. Девушка, слегка смутившись, ответила незнакомой пожилой женщине:
– Вы посидите пару минут, я сейчас спрошу в столовой и приду за вами. Там покушать вам будет удобно.
И тут же, не желая больше прерывать посетителей солдата, вышла в коридор.
– Ну, медку я тебе сегодня доставлю. Правда, Алеся?