Курсы подготовки к экзамену на подтверждение диплома. Врачей все больше и больше. Открылись шлюзы - поток репатриантов затопил Израиль. Ходят слухи о новых правилах пересдачи, пересмотра, ужесточении и т. д. "Где на всех зубов найти? Значит, безработица!" - как справедливо пел Высоцкий.
Леша кожей чувствовал оправданность слухов, на экзамен надо было идти сейчас - каждый последующий обещал быть много жестче предыдущего.
В решении своем он укрепился на первом же занятии на медицинских курсах. В зале сидели не менее двухсот потенциальных конкурентов. Их всех необходимо было опередить.
- Конкурентов считаешь? - жилистый, спортивный блондин с ранними залысинами, которые, как ни странно, лишь добавляли к его харизме. Как и голубые, полные отчаянной жизни глаза. Поджарый, пластичный, ни дать ни взять русская борзая. Он протянул руку. Протянул легко и открыто, без камня за пазухой.
- Лазари. Сергей.
Ответное крепкое, мужское рукопожатие.
- Романов. Алексей. - И неожиданно для себя добавил: - Только вряд ли еще увидимся. Я лично иду учиться сам.
Глаза Лазари округлились и стали совершенно детскими.
- Как - сам? По каким источникам? Английский знаешь?
- Как родной, - усмехнулся Лешка.
Лазари подскочил, и его взгляд приобрел бронебойную пронзительность:
- Слушай! - проникновенно зашептал он. - Давай вместе учиться? Давай, а? У меня с женой квартира классная. Обед, ужин - макароны, всё обеспечим! Только давай учиться вместе! Ты один?
- Один, - ответил Леша, мысленно удивляясь, почему не посылает незнакомого наглеца на три буквы.
- Вот! - Лазари радостно хлопнул себя по бедрам. - Будешь на домашнем довольствии… Ты откуда?
- Москва…
- Класс! - подмигнул Лазари. - А я - питерский! Видишь? Судьба! Общий язык!
- Ага… - съязвил Леша. - Скажи "подъезд".
- Парадная, - невинно откликнулся Лазари.
И Леша, вместо того чтобы откланяться под вежливым предлогом, поддавшись этому наглому, ходячему обаянию (а кто бы устоял?), улыбнулся и услышал сам себя со стороны:
- Ладно, попробуем! Чем рискуем? Максимум разругаемся через пару часов.
Оба встали и не оглядываясь вышли навсегда из лекционного зала.
- Слышь, Леха, - озабоченно поинтересовался Лазари, - а по каким источникам будем учиться?
- Слышь, Серый, - в тон ответил Романов, - а вот это твоя задача - узнать, по каким. Моя задача - нас учить, окей?
Глаза Лазари озорно сверкнули неслышной голубой молнией:
- Сто пудов! Это я обеспечу.
Стрелки часов памяти отмерили первые десять минут из пятнадцати сочных лет, застыли на мгновенье и разом перескочили на полгода вперед.
8
- Начало положено, - уныло сказал Леша, когда свирепая радость от сдачи экзамена сменилась на следующее утро похмельем. - Теперь надо этот, как его… "эйтмо-хут" искать.
Новое пока слово. Не обкатанное. Нет аналогов ни в прежнем словаре, ни в прежней жизни. Стажировка? Нет, слабо. Ординатура? Теплее, но тоже не отражает сложности процесса. Точно соответствует только американское название - "резидентура", правда, русское звучание придает этому слову отчетливый, но абсолютно неверный шпионский оттенок. Нет здесь страстей в стиле плаща и кинжала, а только тяжелая рабская пахота. Ибо с получением диплома врача муки становления только начинаются. Диплом общего врача означает одно - ты есть никто и звать тебя никак. Хочешь стать специалистом - начинай пяти-, а то и семилетнюю учебу. Работай как каторжный и учись как проклятый. Зубри наизусть тысячи страниц английского текста по хирургии, внутренним болезням, физиологии. Сдавай тяжеленные экзамены шлав "алеф" и шлав "бет" - экзамены первой и второй ступени на пути к вожделенному званию специалиста. И терпи, стиснув зубы, презрительное к себе отношение. Ибо пока ты через это не прошел, помни: ты пустое место в медицинском мире, и как звать тебя?.. Правильно! Никак…
Стрелки часов еще на месяц вперед.
- Странно, - пожал плечами Лазари. Шел первый день резидентуры. - Я говорю всем "шалом", а в ответ - тишина.
- Некому отвечать, - фыркнул Леша. - Не видно нас. Не существуем мы для них. Они "синьоры", а мы тени для черной работы. Но это, Серый, временно. Отвечаю.
Стрелки вперед еще на два года.
Шлав "алеф", говоря русским языком - экзамен первой, начальной ступени к званию специалиста, - висел на носу. Получили месячный учебный отпуск, и хватит! Леша не давал продыху. Тексты в книжных кирпичах - наизусть! Чтоб от зубов отлетало! Пощады нет: вопрос - четкий ответ. На русском, на иврит перевел! Отчеканил мне, как устав!
Нет? Не выходит? Пошли по новой! И еще! И еще! Левой, левой… Не отставать!!
Сережа пыхтел, заводил к небу мученические глаза, хмыкал, строил угрюмые рожи - ничего Лешу не брало. Ленин сказал учиться - значит, учиться! Пятнадцать часов в день с перерывом на пятнадцать минут каждые полтора часа и одним перерывом на обед (в пятнадцать часов не входит!). В пять утра - подъем, холодный душ, смертельно опасный кофе, и в половине шестого сели, как дети в школе!
- Романыч! Романыч!!! - взмолился Лазари как-то вечером, на второй неделе боевой учебы. - Слышь? Давай сегодня на час раньше закончим, по пивку тяпнем?
- С дуба рухнул? - отрезал суровый Романыч и сглотнул набежавшую слюну - Забыл про пиво, будто амнезией накрыло, понял?
- Понял, Романыч, понял! - согласно закивал Сережа. - Давай тогда на полчаса раньше закруглимся?
Он сочно зачмокал губами:
- "Лёфф-Блонд"! Холодное, запотевшее! В остуженных заранее стаканах. Полчаса ведь не вопрос, один раз, а?
И точно, скотина, изобразил шипение пивной пены в стакане.
- Нахал ты, Лазари! - взвыл Леша. - Черт с тобой! На полчаса, не больше…
Но уже падал отброшенный мощным Сережиным скачком стул. Уже быстро распахнулась и со стеклянным звоном захлопнулась дверца холодильника на кухне.
- О! - радостно гаркнул Лазари, возникая в дверях кабинета.
В руках он сжимал бутылку замороженной водки "Кеглевич" - роскошь по тем нищим дням, когда "Абсолют" высился недосягаемым Эверестом, - и две заиндевевшие стопки.
- Ты с ума упал, Лазари! - растерялся от неожиданности Романов. - Какая, к чертям, водка?
- Так ведь пива нет! - просиял лучезарно Сережа.
Было три часа дня.
В котором часу они подкатили к заправке на полпути к Тель-Авиву, никто из них потом вспомнить не мог; за первым "Кеглевичем" без перерыва пошел второй - но ночь уже уверенно вошла в свои права. Оба потом сошлись на том, что на улице было темно.
Леша вылез в люк раздолбанного Сережкиного "ситроена", по числу пройденных им до Лазари хозяйских рук приближающегося к Будде, уселся на крыше и сорванным голосом орал уличному движению: "Лыжню! Лыжню!"
Уличное движение делало круглые глаза и поспешно разбегалось кто куда.
Следующая картинка, застрявшая в памяти: занюханная кафешка в районе Центральной автобусной станции - излюбленный задний фон телерепортажей на тему нищеты и бесчеловечности израильского капитализма.
Две большие порции хумуса с фалафелем и две большие кружки бочкового пива.
- Сорок шекелей, - буркнул хозяин.
- Не буду платить, пока не принесут счет, как-к па-алложено, - вдруг вскинулся Леша.
Хозяин поднял на него грустные, философские, одним словом - еврейские глаза, вздохнул и на первом же лежавшем на прогорклом прилавке клочке бумаги написал коряво карандашом: "40 шек.". И со словами: "Счет, сэр!" - торжественно вручил его Леше.
Сережа булькнул пивом и покатился со смеху.
Хозяин улыбнулся и налил им две большие стопки водки - за счет заведения.
Потом смутно помнился пробег по крышам длинного ряда припаркованных машин (платная стоянка?). Испуганно и нервно включались одна за другой сигнализации, мигали аварийки. Чья-то ругань вслед их бешеному бегу, под одобрительные крики прохожих… и - всё. Провал. Черная дыра.
Леша усилием воли повернул глаза в глазницах. Сережа застывшим истуканом острова Пасхи сидел в позе лотоса и смотрел на серое рассветное море.
Уловив Лешкино шевеление, посмотрел на него и подмигнул:
- Доброе утро, болезный!
- Здорово! - прохрипел Романов. - Ну чего? Два дня учебы псу под хвост? А дома твоя Галя нас порубит на фарш, лишь только мы объявимся.
- Ага… - Лазари со вкусом потянулся, с хрустом напрягая тело. - Порубит в любом случае! Поэтому - купаться! Раз уж приехали!
И, морщась от головной боли, запрыгал на одной ноге, стягивая пропитанные ночной влагой липкие джинсы.
- А плавки? - глупо заморгал Романов.
- У меня трусы - супер! - ухмыльнулся Сережа. - А ты, Романыч, как знаешь…
И, окатив редких ранних, изнуренных фитнесом дамочек тучей брызг, врезался торпедой в воду.
Лешка крякнул, сбросил штаны и с гиканьем помчался за ним, сверкая белыми подштанниками.
Какой скандал разразился по их возвращении, вспоминать совсем не хотелось…