Первый день с американцами прошел удачно: кому-то оказана микроскопическая услуга, кое-кто вовремя осажен, кому-то адресована ироническая усмешка, а то и подмигивание. Все шло по заведенному распорядку, и вряд ли вел бы себя Марк по-другому, даже знай он, что группа эта волею судеб окажется в его жизни последней-как, впрочем, и многие иные события того мрачного лета. Особой строптивостью нынешние клиенты не отличались. Миссис Яновская, бывало, вздрагивала при виде милиционеров-знакомая, и очень глупая, кстати, реакция: если таких визитеров и сажали иной раз, то, во-первых, не так уж часто, а во-вторых, за дело. Митчелл изводил Марка каверзными вопросами, чета Файфов дружно пыхтела. Только профессор Уайтфилд краснел, бледнел, за ужином пытался отозвать Марка в сторону, но тот, как на беду, торопился к Грядущему...
У Никольской башни догнала процессию иностранцев очередь в мавзолей из советских, до поры до времени томившихся в Александровском саду. В голове, как водится, стояли энтузиасты с лицами довольными, пускай и помятыми после бессонной ночи Два чистеньких милиционера дробили очередь на школьные пары Иван, отстав от Гордона с Дианой, зашагал рядом с другом.
- Оба, между прочим, - сказал он, - восхищены твоей изворотливостью.
- Кто тебя за язык тянет, Иван? За провокатора примут. Я же с ними всего третий день. И кстати-на кой черт ты вообще приперся?
- А что прикажешь? Не стоять же мне с трех часов ночи в этой плебейской очереди!
- Тебе легко, - ворчал Марк, - а я каждый день по канату выплясываю. Гордона твоего насквозь вижу, да и он меня тоже. Но раз уж разорился на поездку, так подай ему и двоемыслие в натуральном виде. Что, говорит, у вас за удивительный такой парламент, который за пятьдесят лет не провалил ни единого законопроекта и всегда принимал их единогласно? Что за сверхъестественные выборы из одного кандидата?
- То-то твоему Грядущему удовольствие с этим Гордоном.
- Спятил? Я на своих людей не стучу.
- А что же ты отвечал?
- Будто не знаешь. Дело ведь не в разнице мировоззрений. Его вопросы находятся в пределах обычной логики. А мои ответы-в областях иных, Эвклиду недоступных. Особенно если отвести его в сторонку и простыми словами растолковать, что я на работе, что в гостиничном холле лежит уйма бесплатных брошюрок, сверх которых я ничего ему сообщить не могу... Нерушимый блок коммунистов и беспартийных? А как же иначе, уважаемый мистер Митчелл? Ведь коммунисты, как известно, обладают единственно возможной научной истиной, так? И наиболее передовые представители беспартийных, то есть именно те самые единственные кандидаты на выборах, естественным образом присоединяются к ним!
- Паскуда!-смеялся Иван.
- Тише, тише. Слушай,-он понизил голос,-как тебе нравится эта девица, только не оборачивайся сразу, через три пары от нас? Рядом со стариком в плаще.
- В желтой футболке? Очень ничего. А что твоя Наталья? Их еще не загребли вместе с ее Аликом?
- Никто их не загребет. Только она давно уже не моя, и вообще я через месяц женюсь.
- Смотри, настучу Светке о твоих междугородных звонках и американских красавицах.
- Руки из карманов вынь.
Метров за двадцать до входа в мавзолей очередь сделала поворот, и ее ощупали взгляды еще четырех в штатском. Миновав двоих молодых солдат, вытянувшихся у окованных медью дверей, Марк с Иваном принялись медленно спускаться в подземелье, после июльского воздуха и солнца ошеломлявшее сухим холодом и полутьмой. Неторопливо, хотя все-таки чуть быстрее, чем хотелось бы самым любопытным, двигалась очередь мимо черных стен гранитного склепа, блестевших искорками слюды, вокруг стеклянного гроба с маленьким, высохшим телом-жалобно закрыты глаза, сморщенные ладошки выпростаны из-под черной ткани, укутывающей ноги.
- Двадцать восемь человек охраны, - сказал Иван, когда они вышли из склепа и направились вдоль кремлевской стены.-Контролируют практически каждое движение. Помнишь, как эти штатские очередь под локоточки направляют, все приговаривают: "Ш! ш! ш!"
Расталкивая очередь, словно два миниатюрных танка, к ним подбирались дантист с женою.
- Марк,-взволнованно заговорил мистер Файф жидковатым своим баском. - Мы тут заспорили с Агатой. Скажи, пожалуйста, это действительно Ленин?
- А кто же еще?-привычно отвечал Марк.-На Рузвельта или Линкольна он явно не похож.
- Я не о том! Это не восковая фигура? У мадам Тюссо он, конечно, гораздо живее, но фактура очень похожая. Я сам врач, и я думаю: разве возможно целых пятьдесят лет так сохранять человеческую плоть?
- Прямо не верится,-вставил, подвернувшийся Коган.
- Ну, во-первых, сохранением тела Ленина, скажу вам по секрету, господа, занимается крупный научно-исследовательский институт. А во-вторых, разве дело в плоти? Главное-это идеи Ленина. А они, как видите, живут и побеждают. Кстати, возле Кремлевской стены тоже лежит куча знаменитостей. Под этим вот камнем Сталин. В самой стене тоже могилы, но там уже только пепел. Ты что хотел сказать, Иван?
- Да все размышляю об этой мумии... Марк искоса посмотрел на товарища.
- Пижонишь, Истомин. Неужели у тебя ни капли благоговения? Оглянись, сколько тысяч народу за нами идет. Всю ночь в очереди стоят ради этих полутора минут. Что-то в этом есть, а?
- Разве это народ? Народ-это мы с тобой, а точнее-Яшка с Владиком. Остальные-толпа, быдло, плебс.
Как некогда в мастерской у Глузмана, Марк вдруг поймал на себе недвижимый каменный взгляд сталинского бюста. Так же мгновенно миновало это наваждение, только холодок внутри остался-не страха, нет, просто легкого неудобства.
- Чтобы на "Жигули" несчастные записаться,-шипел Истомин,- твой народ по трое суток в очереди стоит, костры ночами жжет у магазинов. Подумаешь, полночи! И кто стоит-то? Берет какой-нибудь замордованный ярославский отец семейства фальшивый бюллетень за десятку и отправляется в столицу за продуктами. В гостиницу и соваться не стоит. Что ж-до рассвета промается на вокзале, а там, благо магазины еще закрыты, и попрется к Кремлю очередь занимать... Отстоит. Поглазеет на свою мумию. Вернется в свой нищий Ярославль, напьется и выдаст другу-слесарю сокровенное: "Если б только Ленин был жив!" Вот тебе и весь твой народ, прав Розенкранц. Ох, хорошо бы взорвать этот склеп к чертовой матери!-вдруг сказал он.
- Тише,-побледнел Марк.
Могилы остались позади, американцы уже обогнули мавзолей и старательно вытягивали шеи, дабы ничего не упустить в предстоящей смене караула. И дождались - без трех минут одиннадцать показались из Спасских ворот двое часовых во главе с разводящим. Отлично был у этих ребятишек поставлен строевой шаг, только примкнутые штыки торчащих вверх винтовок слегка покачивались на ходу, а может, так оно и было задумано. С первым ударом курантов они уже замерли лицом к лицу со старым караулом, а там по еле слышной команде разводящего мгновенно поменялись с ним местами. Точно так же печатая шаг и глядя перед собою, их предшественники направились вдоль Кремлевской стены к Спасским воротам.
- Какая сила!--раздалось за спиной у Марка.-Как все здесь впечатляет! Марк, скажи мне, пожалуйста, вот которые сейчас заходят в этот великий исторический памятник, они ведь правда рядовые, обычные советские люди, которые много-много часов простояли в очереди, чтобы только повидаться со своим вождем?
- Разумеется.
- Как я их понимаю! Он спас Россию! Спас! От войны с Германией, от гражданской войны, от эксплуатации царей, он сделал ее первой державой мира!
- Наверное, все-таки второй, Хэлен?
- Какая разница, Гордон!-всплеснула Хэлен худыми руками в позолоченных кольцах.-Формально-второй, а на самом деле никакой Вьетнам тут невозможен и никакой Уотергейт, потому что вера в идеалы - они сотни лет подряд, обливаясь потом, да, именно потом... и кровью тоже... пахали землю для кучки помещиков... а теперь...
- А я, знаете, люблю вечерком выпить банку-другую пива,-вдруг сказал Коган.- Пошел вчера искать его по гостинице. И не поздно было, часов девять. Одни буфеты закрыты, в других пивом и не пахнет. На шестом этаже дали мне из-под прилавка одну бутылку, два доллара содрали-рублей брать не захотели. А пиво жиденькое и теплое к тому же. До сих пор в номере стоит недопитое.
- Мы, американцы, слишком избалованы,-оборвала его Хэлен.- Не говорю уж о том, что своим процветанием наш правящий класс обязан страданиям негров, индейцев, женщин, рабочих и фермеров. Дело не в каком-то пиве, которого я, например, не пью вовсе. А в осмысленности общественной жизни, в единстве, которое дороже любого пива. Вот взгляните: Иван, друг нашего Марка, отпрашивается со службы, отрывает время от научных исследований, чтобы посмотреть на своего великого вождя. Разве это не типично? Не убедительно?
Тут смешливая Диана не удержалась и прыснула, а Иван... впрочем, Иван, кивнув Марку и помахав рукой остальным, уже хромал к набережной. Профессор посмотрел ему вслед и вдруг ринулся вдогонку. Руфь поспешила за ним.
Если не считать дурацкого этого инцидента, то все шло как по нотам. У Боровицких ворот маленькая Маркова группа выгрузилась из автобуса и, завороженно пялясь на стены и башни Кремля, поползла в гору. Текст экскурсии в редакции Марка Соломина, между прочим, был безбожно приукрашен в духе "Нэшнл Энквайрер", половина цифр увеличена в два раза, другая и вовсе выдумана. Зато и слушали, раскрыв рты, только Клэр все стояла поодаль, размахивая сумочкой да потряхивая растрепавшейся на ветру мальчишеской шевелюрой.
- Марк, извини, пожалуйста... - Да, миссис Файф?
- Каков в точности вес этого колокола? - Две тысячи... виноват, двести тонн, миссис Файф. - Как же его собирались поднять на колокольню? Ведь она бы рухнула под такой тяжестью?