Владелец "Москвича" спросил вежливо, но голос его звучал насмешливо:
- Можно этой машиной еще и пахать?
Опять я не отозвался. Наконец они оставили меня в покое. Машины одна за другой отъезжали от бензоколонки и когда место для меня освободилось, я подъехал к резинового шланга. Работник в комбинезоне, узнав от меня где отверстие бака, налил тридцать литров бензина. Когда я закручивал крышку отверстия, он конфиденциально шепнул мне:
- Господин, признайтесь, что это за машина?
- Семейная реликвия.
Когда я пошел, он крикнул вдогонку:
- Наверное, в вашей семье не все были в своем уме.
Я хотел уже остановить машину и обругать его, но передумал. Мой рыдван был такой странный, что это могло оправдать настырный смех…
Шоссе было широкое, ровное и совершенно безлюдное. Никакой машины до темной стены леса, виднеющегося где-то на горизонте. Рыдван дяди Громилла шел прекрасно, уже через пятнадцать секунд спидометр показывал шестьдесят километров, затем стрелка подскочила до восьмидесяти. Когда она показала девяносто, я включил четвертую скорость. Стрелка спидометра и дальше двигалась вправо - сто, сто десять, сто двадцать, даже сто сорок километров. Казалось невероятным, что машина несется с такой скоростью, ведь это совсем не ощущалось. Она имела относительно узкий и длинный кузов, однако широко поставленные колеса, и потому мчалась, будто спортивная машина.
Вскоре я догнал "Москвича", которого видел у бензоколонки. Его владелец увидел меня в зеркало и прибавил газу. Он ехал посередине шоссе и не собирался давать мне дорогу. Видимо, ему казалось невероятным, что я способен его опередить. Я трижды просигналил, пока он сдал вправо. Когда я промчался мимо "Москвича" со скоростью сто сорок километров в час, водитель даже не вздумал гнаться за мной.
Десять минут спустя я поравнялся с "семеркой". Чтобы похвастаться превосходной скоростью моего "червя", я нажал педаль газа. "Семерку" я перегнал, когда стрелка спидометра показывала сто пятьдесят километров, и сразу же уменьшил скорость, ибо был поворот, а дальше серединой дороги ехала крестьянская телега. "Семерка" догнала меня, и через минуту я снова вырвался вперед и мчался так, пока чуть не налетел на "Вартбурга". Скорость теперь достигала ста семидесяти километров в час. "Вартбург" остался далеко позади, хотя его владелец сделал все, чтобы я его не обогнал.
На шоссе становилось все больше машин и я поехал медленнее. Теперь я знал, чего стоит рыдван дяди Громилла, поэтому не хотел подвергать себя опасности.
"Вартбург" догнал меня и опередил, его толстый владелец высунул руку в окно и подал мне знак остановиться. Я съехал на обочину.
Владелец "Вартбурга" рысью подбежал к моей машине.
- Господин, господин, - лихорадочно сказал он, - что это за чертовщина? Что за сатана? Продайте его мне или поменяемся. На "Вартбурга".
Я пожал плечами.
- Не продается. Это семейная реликвия.
Тогда он взмолился, чтобы я позволил хоть взглянуть на мотор. Конечно, я позволил.
Подъехала "семерка", а потом "Москвич". Они остановились около нас и водители вылезли из машин.
- Запорол двигатель, да? - Победно спросили они, увидев, что капот машины поднят.
- Нет, нет, я только так, из любопытства заглянул внутрь, - пояснил тучный владелец "Вартбурга". - Двенадцать цилиндров! Слушайте, господа, это чудовище - отличная машина!
Водители сняли пиджаки, рассматривали мотор, лазили под машину.
- Или оно и по воде может плыть? - Спросил владелец "Москвича". - Ведь тут сзади есть якорь!
- Конечно, эта машина может плыть и по воде, - убежденно ответил я. Теперь я был уверен, что автомобиль дяди Громилла может все. Или почти все.
ГЛАВА ВТОРАЯ
"Феррари 410". - Навстречу приключениям. - Тайна причудливой машины. - Девушка с автостопом. - Автомобилем по Висле. - Гениальный дядя Громилл. - Цехоцинек. - Прощание с Терезой
В течение пяти дней мой рыдван стоял на платной автостоянке, плотно укрытый брезентом. Оказался он среди блестящих современных машин и никто, кроме контроллера стоянки, даже понятия не имел, какого кошмарного, гадкого червя скрыли под этим брезентом.
Между тем в отделе коммуникаций я зарегистрировал его на свое имя, определив в регистрационном бланке тип моей машины как "сам" конструкции инженера Стефана Громилла. Я подготовился также к будущему отпуску и прикупил необходимое, поэтому деньги, полученные за гараж в Кракове, мне пригодились.
"Сам" дяди Громилла обогатился на радиоприемник. Купил я еще современную, красивую, предназначенную для отдыха палатку с большими окнами и верандой.
Как-то вечером я снял с "сама" брезент и поехал в автомобильную мастерскую нашей редакции, где механик должен осмотреть машину, пообещав мне никому о ней не говорить. Ведь я боялся стать объектом насмешек моих редакционных коллег, владельцев хороших новейших машин.
Когда я привез своего "сама" в мастерскую, механик взорвался хохотом. Но едва он поднял капот моего рыдвана, как перестал смеяться.
- Двенадцать цилиндров! - Это был первый удивленный возглас механика.
Далее прозвучали восторженные возгласы:
- Вы знаете, какой мотор имеет это чудовище? Двигатель мощного "феррари 41 °Cупер - Америка". Взгляните на эту табличку. Это двигатель с "феррари", одной из самых быстрых в мире машин спортивного типа. Ее максимальная скорость при обычной нагрузке - двести пятьдесят километров в час. Господин, это самая быстрая машина из тех, что ездят по польским дорогами. Где ваш дядя получил этот мотор?
Я не имел представления, откуда дядя Громилл получил мотор итальянского автомобиля "феррари 410". Далее выяснилось, что не только мотор, но и шасси было той же марки. Только кузов, собственно, верхняя его часть, был сделан самостоятельно, а затем и вся машина получилась ужасного вида.
- Я знаю, - сказал механик. - Ваш дядя жил в Кракове, да? Я читал в газете, что какой-то итальянец два года назад разбился по дороге в Закопане - он ехал слишком быстро на собственной машине "феррари 410". Вероятно, ваш дядя купил эту разбитую машину и отремонтировал мотор, а кузов доделал сам.
Обзор машины длился достаточно долго. Только в три часа ночи - пустынными улицами и под защитой темноты - я уехал из города. Задняя часть "сама" была заполнена туристическим имуществом, которое я взял с собой в отпуск. Тихо играло радио. Но куда приятнее музыки звучали в моих ушах слова механика, которые он сказал мне на прощание:
- У меня было слишком мало времени, чтобы подробнее осмотреть вашу машину. Могу только сказать, что в ней множество устройств, назначение которых я не могу объяснить. Во времени путешествия вы будете через машину иметь много приятных неожиданностей.
На этой загадочной машине я отправился навстречу приключениям, которые ждали меня, - я был уверен, что они звали меня. Приключения могли встретиться мне завтра или через неделю. Может, они притаились за ближайшим поворотом дороги, а может ждали меня в конце путешествия. Но я знал: они ждут меня, потому что подали уже мне свой знак.
Шоссе, озаренное серебристым рассветным светом пустовало, как обычно на рассвете. Но я ехал медленно, внимательно прислушивался к ритму мотора и смотрел на указатели у руля. Я пытался понять эту машину, она казалась мне разумным существом с каким-то собственным внутренним миром.
Зачем в ней, вместо одного, два указателя скорости? На одном - шкала от 10 до 260 километров в час, а на втором - от 1 до 50 километров. Для чего еще какой-то круглый черенок у ручного тормоза? С виду он похож на ручку еще одной коробки скоростей, но ни один нормальный автомобиль не имеет двух коробок скоростей. Зачем три маленьких глазка у указателя температуры в радиаторе? Вдруг один из этих них замигал мне зеленым огоньком, через минуту засияло еще одно - оранжевым, далее оба погасли и зажегся глазок красный… А куда тянется эта голубая электрическая нить, получается как бы с клаксона? Какого черта в задней части машины находится маленький странный вентилятор, пополам поломан руль и якорь? Так, обычный якорь… Неужели эта машина действительно может плыть?
В автомобиле дяди Громилла была вещь чрезвычайно забавная: к спидометру жался небольшой деревянный, окрашенный в черное, смешной чертенок с открытым ртом и стеклянными глазами. Когда я включал сигнал правого поворота, его правый глаз вспыхивал желтым светом и лукаво подмигивал мне. Когда я включал сигнал левого поворота, дергался левый глаз. Если я нажал ногой на тормоз, загоралась красная лампочка в разинутом рту чертенка и казалось, что он показывает мне красный язык. Когда стрелка спидометра миновала цифру сто двадцать - чертенок начинал равномерно качать головой, будто не одобрял большой скорости и предупреждал: "Берегись, коллега, при таком темпе недалеко до беды".
Поэтому во время моего путешествия всегда что-то мигало мне, будто предостерегало и учило. Могло показаться, что машина просто разговаривает с водителем. Это было забавно и приятно, хотя сначала сложилось впечатление, что чертенок только развеивает внимание. Позже, когда я привык к сигналам, которые подавала мне машина, я понял, что именно они призывают меня к бдительности. Тогда я с благодарностью и уважением вспомнил дядю Громилла, непризнанного изобретателя. Сказать правду, то за несколько часов езды Чертенок уподоблялся в моем воображении дядиному лицу. Дядя Громилл так же шутливо прищуривал глаз, когда к кому-то обращался или объяснял тайну своего нового изобретения, у него тоже был большой, похожий на крючок нос и продолговатое, почти треугольное лицо.