– Ну, не хочет он семью больше. Понимаешь? Может, боится… У него такой тяжелый развод был!
– Уж сколько лет прошло?! Пора бы уж перестать мучиться и тебя мучить… А сколько Виктору сейчас?
Дочь прищурилась, вспоминая.
– Сорок шесть. Да, точно.
– И чего ждешь? Любишь его – рожай. Сколько можно увлекаться преступниками? Пора увлечься кем-то еще…
– Ничего не буду с него спрашивать! Захочет – сам предложит!
Мать неодобрительно покачала головой и решила вскипятить чайник. В кране зашумела вода. А Кира подумала о том, сколько ее мать, врач – терапевт по специальности, за всю жизнь сделала для людей хорошего. Ей самой и не снилось… Она сама… Чтобы сделала она сама… Что-то тревожно мельтешило в сознании и никак не хотело всплывать на поверхность. Сбивало общий плавный поток. Неожиданно резко Кира обернулась и спросила:
– Мам! А чтобы ты сделала, если бы до смерти ненавидела себя? Считала себя ничтожеством хуже некуда. Ну, такая какая есть? Или тебя в этом основательно убедили?
Серые глаза внимательно уставились на дочь.
– Попыталась бы покончить с собой, наверное. Или со своим прошлым.
– Хм… Обрезала бы старые хвосты? Сбежала?
– Ну, не знаю… По разному можно. Кто-то переезжает в другое место, кто-то меняет фамилию. Кто-то стремится к славе, известности, чтобы доказать самому себе обратное, – у кого на что фантазии хватит. Некоторые даже пол меняют!
– А чтобы ты сделала, например, если бы до смерти ненавидела своего отца? Отца, который тебя всю жизнь унижал, подавлял? Ты бы тоже захотела сменить фамилию? Отмыться?
– Наверняка… Ну, и вопросики ты мне, девочка моя, задаешь!
Кира подскочила к матери, чмокнула ее в нос и понеслась в прихожую со словами:
– Мамочка! Я тебя обожаю! Ты у меня самая лучшая!
– Ты куда?!!!
– Сделаю звонок и вернусь. Ты не успеешь даже напечь и пару блинов!
Замок входной двери щелкнул, а мать с улыбкой потянулась к шкафу за мукой.
Глава 44
Кира сломя голову неслась к автомату. Набрала знакомый номер.
– Вить, я знаю! Мы его скоро поймаем!
Голос на другом конце выдержал паузу, затем шутливо спросил:
– Откуда такая уверенность, милая?
– Давай по порядку. Что мы про него знаем? Он местный, верно? Верно! 40-45 лет – верно? Высокий шатен. Как-то связан с переездами, согласна. Но транспортников всех проверили и безрезультатно. Думаю, он просто ездит в командировки, и мы одной облавой без свидетелей никогда его не поймаем.
– Ты же знаешь, что сейчас организуется операция по ловле "на живца"…
– Ну и что? Даже если и поймаем, – выскользнет за недостаточностью улик или просто потому что после облавы будет слишком много психов и без него. У него есть легенда, понимаешь? Настолько простая и банальная, что никто, ни ты, ни я, ни сотрудник милиции, наблюдая его поведение на вокзале, в жизни не подумаем, что этот человек и есть убийца. Если жертва соскакивает, то он вне подозрений. А если соглашается, то происходит тоже самое – жертва сама спокойно с ним идет в лес и ни у кого не возникает подозрений. А какие в лесу свидетели убийства могут быть кроме ворон?
– Ну, тогда я не понимаю причину твоей радости…
– Мы его вычислим! Он наверняка менял фамилию или были попытки суицида. А может, и то и другое. Примерные данные у нас на него есть. Нужно сделать срочный запрос в больницы на всех местных, порыться в архивах, – загсы же предоставляют в органы информацию. А потом, если кто выплывет, проверим его на работе по дням убийств – не был ли он в разъездах. Опросим близких, знакомых. Если что – выставим слежку.
– Можно попробовать…
– Только дай мне людей в помощь.
– Хорошо. Сейчас дам нужные распоряжения... Все?
Немного помолчав, Кира пробормотала:
– Не все… Ты меня любишь?
На другом конце провода также возникла пауза. Через несколько секунд Виктор тихо выдохнул:
– Конечно, люблю… Ты – все, что у меня есть.
Кира прикрыла ладонью рот, который неожиданно скривился от душивших ее чувств. Виктор, не дождавшись ответной реплики, торопливо выдохнул:
– Конечно, сейчас может это не совсем красиво и не к месту… Но может, ты переедешь ко мне? Насовсем?
Прошло две недели. Сергей Ковалев постучал в кабинет шефа, и, не дожидаясь разрешения, вошел. Полковник по обыкновению был хмурый, словно туча. Недовольно буркнул: "Чего тебе?" и отвернулся тут же к окну.
– Есть новости… – загадочно протянул капитан и под конец, поймав на себе заинтересованный взгляд, улыбнулся.
– Какие? Не тяни…Да не выпендривайся ты!
– Я и не выпендриваюсь. Тебе хорошую или очень хорошую?
– Валяй с хорошей!
– Пришли сведения из больниц. Список, по которому работает Кира, сократился. Проклюнулось несколько подозреваемых. Прокуратура носом землю роет. Таких шустрых, как эта Краснова, я еще не видел! Считай, оперативная проверочка по месту работы и месту жительства…
– Было бы неплохо! Это было бы очень даже неплохо… А какая очень хорошая?
– Звонила твоя жена. Причем несколько раз. И грустным голосом повторила, что хочет поговорить с тобой лично…
Глаза полковника засияли, но он тут же спрятал их за нахмуренными бровями, суетливо полез зачем-то ящик стола. Напарник тактично испарился за дверь. За его спиной раздался звук набираемого номера, затем сдержанно-радостный голос Сидоренко….
– Ты чего звонила? – буркнул в трубку полковник.
– Сама не знаю, – протянула Вера и замолчала. Вздохнув, тихо проговорила, – Я тогда, думаю, переборщила. Извини.
– Принимается, – еще тише ответил полковник. – Я тоже оказался не на высоте…
– Да уж… Готова была тебя прибить! Знаешь, дети про тебя спрашивали… Когда приедешь? Они ждут…
Внутренне перекрестившись, Сидоренко быстро спросил: "А ты?" и замер.
– И я… Ты мне не чужой человек, – сам знаешь… Приедешь?
– Приеду, Вер, – уже с откровенной радостью выдохнул полковник. – Честно? У меня прям сердце на место встало…
Вера весело хмыкнула и пробормотала:
– Мы ведь успели официально развестись. Че делать то будем?
– Нашла о чем печалиться! Давай ка лучше собирай шмотки, детей и возвращайся!
Уловив последнюю фразу полковника, подслушивающий за дверью Ковалев довольно улыбнулся. Затем поспешил по ступенькам вниз, на первый этаж. Интересно, что сегодня дают в столовой? Он не отказался бы сейчас от бутерброда с сыром и чашки крепкого кофе.
Глава 45
– Следователь прокуратуры Краснова Кира Николаевна. Вот мое удостоверение. Можно войти?
Напротив девушки, на пороге распахнутой настежь двери, стояла белокурая женщина лет тридцати пяти и испуганно вращала белками. Кира скользнула взглядом по ее длинному, застиранному халату.
– А что случилось то? Сыновья у меня, правда, еще в школе…Появятся к трем, не раньше. Но если что-то срочное…
Кира мягко, но настойчиво проскользнула в маленькую и темную прихожую.
– А супруг? Он – дома?
– Нет. Нет его. С утра по магазинам поехал. Да что случилось то?!!!
– Ничего страшного, не волнуйтесь. Вы не против, если я его здесь подожду? Мне нужно просто задать ему пару вопросов. Давайте, пройдем на кухню… – Кира присела на облезлый табурет, прижалась спиной к старому, то и дело дребезжащему холодильнику и спросила:
– Вы здесь давно живете?
– Как поженились. Лет пятнадцать уж…
– Работаете?
– Преподавателем в музыкальной школе. В основном по вечерам.
– А кем работает муж?
– В отделе сбыта на тракторном… А что?
– Скажите, вы можете точно сказать, где был второго сентября ваш муж?
– Второго? Погодите. Первого был дома точно. Я сама его просила взять отгул. А второго… Второго в командировке был.
– Вы уверены?
– Конечно! У него и все документы есть. У них ведь на заводе с этим очень строго. Вы, что, его в чем то подозреваете? Бросьте! – хозяйка дома присела напротив девушки и с облегчением выдохнула. – Фу, ты Господи! А я то уж было напугалась... Думала, сыновья что набедокурили…Сорванцы! Всю душу из-за них изорвала! А тут… Поверьте, мой муж и мухи не обидит! Ведь такой безобидный человек... Подчас бы и надо кой-кому врезать, а он все жалеет… Переживает… Очень чувствительный он…
– Значит, мягкий по характеру? - в тон ей подпела Кира.
– Еще какой! – жена подвинулась к следователю совсем близко и с прищуром заговорщицы поделилась. – По правде говоря, я его и сама пару раз побивала, но ведь даже не замахнулся! И веником, и скалкой бывало… Вот, какой человек!
– Вы его скалкой? Хм… А дети? Сыновья поднимали на него руку?
– Было дело. Но даже пальцем не тронул. Для него дети – святое…