– Тогда почему же мы не отправились назад, если они все были мертвы? – спросила она четким, высоким голосом.
Хотя мать схватила ее, остальные собравшиеся на лугу рассмеялись. Это был полный меланхолии смех. Смелость ребенка принесла облегчение после такой печали.
Манавер улыбнулся маленькой девочке.
– Назад к чему, милая? – спросил он. – Королевство умерло, оно лежало в руинах, поросших спутавшимися сорняками. Мы переправили наших богов на луга и пастбища, и луга и пастбища стали нашей матерью. Все представители Народа, которые знали, как строить красивые города, плавить железо и работать с камнем, умерли вместе с городом. Выжившие оказались по большей части землепашцами, скотоводами или лесниками. Что мы знали о строительстве дорог и работе с редкими металлами?
Губы девочки шевелились в задумчивости. Наконец она подняла глаза на умирающего барда:
– А мы когда-нибудь вернемся назад?
– «Никогда» – грубое слово, и тебе не следует его произносить. Сомневаюсь, милая, что мы вернемся туда. И все же мы помним красивые города, на которые у нас есть неотъемлемые права. У нас есть дом.
Народ со вздохом произнес слово: «помним», испытывая должное почтение к сказанному. Однако никто не заплакал, потому что никто из слушавших никогда не видел долину Роз и не ходил по дороге Солнца к храмам. Манавер кивнул и шагнул назад, чтобы позволить Девабериэлю выйти вперед и спеть погребальную песню по павшей земле. Песни будут продолжаться часами, барды станут чередоваться и петь все более и более радостные песни, пока, наконец, не начнется пир. Аларли примутся праздновать и плясать – веселье продлится далеко за полночь. Эвани встал и выскользнул из толпы. Поскольку он на протяжении нескольких месяцев слушал, как отец репетировал погребальную песню, она ему здорово надоела. Кроме того, дэверрийская кровь наполняла его чувством вины, как случалось каждый год в День Поминовения.
Разговаривая с учеными Дэверри, Эвани собрал кое-какие сведения о Великом Пожаре, которых не знал никто из эльфов. Поскольку эта информация привела бы только к ненависти между двумя расами, к которым принадлежал Эвани, он держал узнанное в тайне даже от собственного отца. Орду на юг отогнал народ Бела, как называли себя люди Дэверри. Этот народ прибыл со своей таинственной родины более тысячи лет назад. Хотя Народ и без того считал людей Дэверри кровожадными, в древние времена они показали себя еще более безжалостными завоевателями. Они охотились за головами врагов, чтобы украшать ими храмы своих богов. В своих странствиях – до основания Священного Города – они пронеслись по крайнему северу, убивая, грабя и даже порабощая некоторые странные расы, до того, как пройти по долине реки Трой-Матру к своим новым землям. А Орда бежала перед ними, удирая на юг.
– Вы никогда не поднимали меч против нас, о люди Дэверри, – прошептал Эвани. – Но вы, несомненно, повинны в гибели соплеменников моего отца.
Содрогнувшись, он нырнул в шатер, в который сквозь кожу проникало солнце, окрашивая воздух в рубиновый цвет. Поскольку они с отцом прибыли на алардан поздно, везде на кожаном ковре, служившем полом, было в спешке разбросано их имущество. Эвани лениво поднял несколько мешков и развесил их на крюках, приделанных к шестам, на которых держался шатер, а затем устроился среди беспорядка и взял в руки парусиновый мешок, сделанный в Дэверри. Внизу он отыскал крошечный кожаный кошель, открыл его и достал серебряное кольцо. Это было простое кольцо без камня, шириной примерно в треть дюйма, с выгравированными розами с внешней стороны и эльфийскими буквами по внутренней окружности. Какая-то фраза была написана эльфийскими буквами, но на неизвестном языке. Розы поймали красноватый свет, и, казалось, зацвели.