- Здесь сотни голодных! - крикнул ему вслед Лэмберт. Послышались звуки органа, и молящиеся, боязливо озираясь, стали проталкиваться к выходу, провожаемые насмешливыми замечаниями безработных.
Манн сделал знак, чтобы все оставались на местах, а сам пошел за священником, но у дверей ризницы его остановили три сторожа.
- Да здравствует социальная революция! - крикнул Лэмберт, и в ответ раздался такой страстный и грозный крик толпы, что стены церкви задрожали.
Том Манн сказал, обращаясь к сторожам:
- Я хочу, чтобы священник поговорил а этими людьми и выслушал их. Передайте ему это, и пусть он откажет.
- Ничего передавать мы не будем! - ответил один из сторожей, и все трое схватили Манна за руки. Манн стал вырываться, толпа готова была броситься на сторожей. Атмосферу разрядил Барни Робинсон. Он пришел в церковь как посторонний зритель, но не удержался и громко провозгласил нараспев, подражая голосу священника: - Сказано в писании: "Дом мой - домом молитвы наречется, а вы сделали его вертепом разбойников".
Послышались одобрительные крики, и толпа подхватила: "Вертеп разбойников, вертеп разбойников!" Его преподобие, стоя за дверью, все это слышал и, потеряв голову от страха, послал за полицией.
Сторожа отпустили Тома Манна; он вывел безработных из церкви и обратился к ним с краткой речью:
- Вы сейчас видели своими глазами, что они называют "идти по стопам Христа", Мы пришли сказать богатым прихожанам этой церкви, что тысячи людей в Мельбурне голодают, тогда как богачи живут в роскоши, и что же? Они бежали от нас. Здесь нам больше делать нечего! Но это не последняя наша демонстрация. Борьба за социализм будет продолжаться.
- Вон торгашей и менял из храма! - крикнул Эдди Корриган.
Толпа подхватила его крик, потом запела "Красное знамя" - английскую революционную песню, которую Том Манн привез в Австралию:
Поднимем выше красный стяг,
Пусть трус дрожит и злится враг.
Поднимем знамя над собой
И с ним пойдем на смертный бой!
Эта демонстрация и описывалась в статье, которую Барни прочел вслух.
- Вот это здорово, так и надо! - сказал он, кончив читать.
- Вероятно, весело было, - заметил Ренфри.
Лэмменс промолчал. Джон Уэст сначала не слушал Барни, но к концу статьи, видимо, заинтересовался.
Барни был в полном восторге.
- Вот это нам и нужно! К власти должны прийти рабочие. Том Манн - замечательный человек! Нужно бороться за социализм.
- Ну, не знаю, - возразил Джон Уэст. - Манн слишком далеко заходит. Он хочет ниспровергнуть существующий строй.
- А как же иначе? В этом единственная надежда рабочих. И чем скорее это будет, тем лучше, - сказал Барни.
- Ничего подобного, - сердито ответил Джон Уэст. - Я тоже за социализм, но только не за такой, какого хочет Манн.
- Боишься, что он прикроет тотализатор и клуб, если придет к власти? - съязвил Барни. Проездной билет в Америку, лежавший у него в кармане, придавал ему храбрости, и он даже дерзал высказывать свое мнение.
- Это здесь ни при чем. Но у Тома Манна, вероятно, много последователей.
- Еще бы! И с каждым днем их становится все больше и больше. Ты поглядел бы, какие толпы собираются, чтобы послушать его, на берегу Ярры или по воскресеньям в "Бижу".
- Да, да, сторонников у него, должно быть, много. В театре "Бижу", говоришь? А что он думает об азартных играх?
- Я слышал, как он говорил, что причина азарта - неуверенность в завтрашнем дне и что при социализме эта неуверенность исчезнет. И что жилищная нужда и безработица худшее зло, чем азартные игры.
- Вот как? Так и сказал?
В следующее воскресенье к десяти часам вечера Том Манн закончил свой доклад, и тысячная толпа стала выходить из театра "Бижу". Манн протолкался к дверям и остановился у подъезда, разговаривая с окружившими его друзьями и отвечая на вопросы слушателей.
- На, возьми. Это для борьбы, и да благословит тебя бог, - сказал бледный худой старик; его держала под руку маленькая, бедно одетая женщина.
Они уже много месяцев не едят досыта - ни он, ни его жена, подумал Том Манн. Вернуть? Дает шиллинг, а у самого щеки втянуло от голода. У жены слезы на глазах.
- Спасибо, - сказал Том. - Вот такими шиллингами мы изменим мир.
Толпа поредела. Последние слушатели вышли из зрительного зала, и огни в театре погасли. К Тому Манну подошел Перси Лэмберт.
- Хорошо прошел митинг, Том. Ты домой?
- Да, домой. Увидимся завтра утром, в восемь.
Лэмберт ушел, и Том Манн остался наедине со своими мыслями; он думал о жителях Мельбурна и его пригородов, о бездомных, которым негде ночевать, о безработных, которым нечем утолить голод. Он мысленно видел их искаженные отчаянием лица, слышал жалобный плач больных голодных детей. Если бы только я мог объяснить всем людям, что мы, социалисты, знаем, где выход! Выход этот - социализм! Но как трудно это объяснить. Потребуются годы неустанного труда, пропаганды и организационной работы, чтобы вооружить людей этим знанием. Сколько еще предстоит дела и как нас мало! И как мало у нас денег для борьбы!
- Вы Том Манн? - прервал его мысли негромкий голос. Он и не заметил, что какой-то человек вышел из темного угла подъезда и следовал за ним по пятам.
Незнакомец был выше ростом, чем Том Манн, но более хрупкого сложения. Широкополая шляпа, низко надвинутая на лоб, скрывала его глаза.
- Да, я Том Манн.
- Я принес вам чек на тысячу фунтов для помощи безработным.
Смысл этих слов не сразу дошел до сознания Тома.
- Вот это хорошо, - проговорил он наконец. - Наша организация сильно нуждается в средствах, необходимых для оказания материальной помощи безработным. Это очень, очень хорошо!
Незнакомец протянул Тому конверт. Том заглянул ему в лицо.
- А кому мы обязаны столь щедрым даром?
- Мистеру Джону Уэсту.
Том Манн, который уже открыл было конверт, остановился.
- Мистеру Джону Уэсту?
- Да, ему. Он велел передать вам чек. Деньги предназначены для безработных, а как вы распорядитесь этой суммой, его не интересует.
- Так… Мистер Джон Уэст. Это ему принадлежит тотализатор в Керрингбуше и Столичный конноспортивный клуб?
- Да.
Манн с минуту молчал, не зная, что сказать. Никто лучше него не понимал, какова связь Джона Уэста с лейбористской партией, да и Эдди Корриган многое рассказал ему о короле букмекеров.
- Простите! - сказал Том Манн, вежливо, но решительно, возвращая конверт с чеком. - Очень сожалею, но я не могу принять этих денег. Если мистер Уэст желает оказать помощь безработным, пусть он это делает сам.
Незнакомец, видимо, не ожидал отказа.
- И передайте ему, что социалистическая партия штата Виктория не примет эту тысячу фунтов, которую он шиллинг за шиллингом и пенни за пенни выманил у рабочих.
Том Манн круто повернулся и пошел прочь, а Фрэнк Лэмменс - ибо это был он - так и остался стоять на тротуаре с разинутым ртом.
Через несколько дней делегация безработных подошла к Столичному конноспортивному клубу. Ее провели в бильярдную, где Джон Уэст и Фрэнк Лэмменс в присутствии репортеров выслушали главу делегации.
- Такие люди, как вы, не нуждаются в милостыне, вам нужна работа, - внушительно сказал Джон Уэст. Он повернулся к Фрэнку Лэмменсу. - Не найдется ли для них какого-нибудь занятия на наших спортивных предприятиях?
- Может быть, и найдется, мистер Уэст. Но крайней надобности нет, - солидным тоном ответил Фрэнк. - Мы могли бы устроить, скажем, человек десять - пятнадцать.
- Пятнадцать? Нет, нет - тридцать! Непременно тридцать! - решительно заявил Джон Уэст под жидкие хлопки делегатов. - Мы можем принять человек шесть или восемь маляров, а остальных - чернорабочими. Это хоть немного облегчит положение. В самом деле, очень грустно видеть, что для таких крепких, сильных молодцов, которые хотят работать, работы не находится. Я считаю, что долг правительства - найти работу для всех желающих работать.
- Вот ему бы и быть премьером, - громким шепотом произнес маленький худосочный человек, стоявший в заднем ряду.
- Я считаю, что долг каждого гражданина заботиться о том, чтобы все люди могли заработать на кусок хлеба с маслом для жены и детей. Поэтому я прошу вас выбрать из своей среды тридцать человек, и я обеспечу их работой на три месяца.
Делегаты захлопали, и кто-то сказал!
- Вот это благородно!
- Мы установим свою систему сотрудничества. Без еды и без теплой одежды вы не работники, поэтому я выдам вам сто фунтов вперед, а вы потом выплатите мне эти деньги из своего жалованья. - Этот щедрый филантропический жест был встречен громкими аплодисментами. - Бесполезно утверждать, что у нас нет безработицы. Вы знаете, что она есть! И я это знаю. Все мы это знаем! Я сам страдал от нее так же, как и вы. Причина безработицы - в плохой системе управления.
- Верно! Вот это верно!
- Безработица будет продолжаться до тех пор, пока система управления не будет улучшена. За работу мы будем платить по тарифу, установленному для каждого разряда рабочих. А сейчас, чтобы хоть немного облегчить ваше положение, я дам сто фунтов.
- Вот это дело! - сказал глава делегации.
- И деньжищ у него, должно быть! - заметил другой.
Глава делегации поблагодарил мистера Уэста за "великодушие" и последовал за ним в кабинет, где ему был вручен чек на сто фунтов.
Газеты на все лады восхваляли щедрость Джона Уэста, и только "Бюллетень" поместил враждебную заметку: