На этом процессе Стэси неожиданно обнаружил юмористическую жилку. Ему явно нравилось, что публика покатывается со смеху, даже когда причиной всеобщего веселья была его собственная глупость или крайнее невежество. Так, например, он с самым серьезным видом заявил, что сыщики увезли его в деревню, чтобы он мог "поправить свое здоровье". Когда же Дэвид Гарсайд спросил его, состоит ли он на службе в полиции в качестве тайного агента, он ответил, что уже много лет работает на полицию "в свободное время"; но как только процесс кончится, он займет пост "анимистратора" в таможне, обещанный ему Армфилдом…
Это заявление было встречено дружным хохотом. Стэси, окрыленный успехом, решил не ограничивать себя заданным уроком и пустился в импровизацию.
- Все это дело - злостный заговор против мистера Уэста, того, другого парня, и против меня, - начал было он для разгона, но тут же спохватился и поправился: - Это я не про сейчас, а про тот суд. - Вопреки внушению судьи, чтобы свидетель не отвлекался от сути дела и только отвечал на вопросы, Стэси продолжал: - Я всегда говорю правду, к тому же я католик. Вот мистер Уэст послал ко мне отца Кэрролла, и с тех пор я одну только правду и говорю. - После того как улеглись крики и взрывы смеха, вызванные этим сенсационным сообщением, дело было отложено до следующего дня.
А вечером Джон Уэст созвал совещание, на котором предстояло решить, как "отделаться" от Стэси.
- Вот что можно сделать, Джек, - предложил Одноглазый. - Только за это надо взяться вчетвером. Один стукнет его по голове, двое подхватят его и бросят в пролетку, а четвертый будет править. У меня резвые лошадки. Сам черт не догонит.
- Плевое дело, - поддакнул Боров.
- Так ему, мерзавцу, и надо, - сказал Ренфри.
- Я дам ему по голове, я! - с азартом вызвался Арти.
- Нет, ты не пойдешь. Дик пойдет. Ты в это дело не суйся, - осадил его Джон Уэст.
Артур Уэст нахмурился и обиженно замолчал.
- Надо все как следует обдумать, - продолжал Джон.
- Смотри, угодишь в тюрьму за это, - сказал Джо. - Что с тобой? Рехнулся ты, что ли? Засыплешься, как пить дать!
Джон Уэст презрительно посмотрел на брата.
- Опять трусите, мистер Джо? По-вашему, я попаду в тюрьму за это? Как раз наоборот. Если я позволю таким мерзавцам, как Стэси, безнаказанно выдавать меня, вот тогда-то я и попаду в тюрьму!
- Ты сдурел, Джек. Просто сдурел.
Все молча и напряженно следили за перепалкой между братьями.
- С кем ты разговариваешь? Нельзя ли полегче! Если тебе не нравится, как мы разделываемся с лягавыми, можешь убираться. Ступай вон, а мы посмотрим, как ты без нас обойдешься.
Джо направился к двери, но прежде чем выйти из комнаты, помедлил немного и сказал:
- Арти, пойдем домой. - Однако тот не ответил, и Джо, закрывая за собой дверь, услышал голос Одноглазого: - А что мы потом с ним сделаем, Джек? Засунем его в мешок с камнями и бросим в Ярру?
- Нет, это слишком опасно, - ответил Джон Уэст. - Лучше привезите его сюда. Тут вы его свяжете, заткнете ему рот и пусть сидит здесь, пока дело не будет прекращено.
На другое утро Артура Стэси привезли в керрингбушский суд, где он надеялся еще раз позабавить многочисленную публику. Он вышел из кареты в сопровождении двух полицейских. Когда они ступили на тротуар, подъехала другая карета, из нее выскочил человек в надвинутой на глаза широкополой шляпе; нижняя часть лица была повязана носовым платком. Это был Артур Уэст - он тайком от брата уговорил Одноглазого взять его с собой. Артур нагнал Стэси и хватил его по голове железным бруском. Стэси свалился наземь. Прежде чем полицейские успели опомниться, Дик Капуста и Боров, следовавшие за Артуром Уэстом по пятам и тоже повязавшие лицо платком, подхватили свою жертву, втащили ее в карету и умчались.
Прошло три месяца. Как-то в субботу под вечер, осенью 1900 года, в контору Джона Уэста явился Одноглазый.
- Что скажешь, Томми?
- Когда ты едешь в свадебное путешествие, Джек?
- Недели через три. В Новую Зеландию.
- Послушай, Джек, что же мне делать с этим типом? Житья от него нет. Прямо рехнуться можно. Не стану я больше держать его у себя. Дело давно прекращено. Куда же мы его денем?
- А я и забыл про него. Как он?
- Да плох, Джек. Ничего не лопает, и рвет его с утра до вечера. В доме такая вонь стоит, точно в дубильне.
- Орет еще?
- Нет, бросил. Я пригрозил, что перережу ему глотку. Сперва он орал целый день, ну, я и заткнул ему рот, как ты велел. А теперь, когда я вынимаю кляп, он уже не кричит, только стонет. От него остались кожа да кости, и весь-то он завшивел и все хнычет; просит, чтобы позвали к нему его девушку и священника. Я сказал ему, что ни одна честная женщина и ни один служитель божий не захочет иметь с ним дело. Если ты не заберешь его, я выпущу ему кишки, верно тебе говорю.
Похищение Артура Стэси удалось как нельзя лучше. Полицейская карета очень скоро отказалась от погони, пленника доставили в заранее приготовленное место и продержали до темноты. Потом его перевезли в дом к Одноглазому Томми.
Рану на голове Стэси кое-как промыли и перевязали, а сотрясение мозга оставили без внимания. Через несколько недель он превратился в безнадежного идиота.
В газетах об этом происшествии не было ни слова; только время от времени кратко сообщалось, что дело о тотализаторе в Керрингбуше не может слушаться потому, что главный свидетель обвинения таинственно исчез. Наконец дело было прекращено. Полиция тщетно разыскивала похитителей и их жертву: розыском руководили начальник сыскной полиции Девлин и мельбурнский сыщик - друг и приятель Дэвида Гарсайда!
Джон Уэст задумчиво барабанил пальцами по столу.
- Надо как-нибудь отделаться от него. Держать его здесь рискованно.
- Давай, я стукну его по голове, суну в мешок с камнями и брошу в Ярру.
- Опасно. Да и не хочу я начинать свой медовый месяц, имея на совести такое дело, - ответил Джон Уэст. Он говорил спокойно и рассудительно, словно речь шла о том, куда девать ящик с мусором или еще что-нибудь в этом роде.
- Помнишь, ты говорил, что можешь посадить его на судно, идущее в Европу? Оно случайно не здесь сейчас?
- Нет. Но на днях прибыл пароход с контрабандным кокаином. Я слышал, что капитан берется за такие дела.
В ближайшую среду, на рассвете, Артур Стэси, побритый и прилично одетый, взошел на борт небольшого торгового судна; капитан слыл отчаянным головорезом, под стать ему был и экипаж. Судно бороздило моря, развозя по всему миру наркотики и доставляя женщин в публичные дома Востока. Только сутки спустя после того, как судно вышло в море, Стэси, изнывая от голода и жажды в грязном трюме среди крыс, понял наконец, что он едет не на курорт, как ему сказали.
Капитан считал Стэси просто-напросто сумасшедшим. Стоит ли с ним возиться? Да и тот одноглазый детина сказал, что он "ни под каким видом не должен возвращаться в Австралию, хоть бы вам пришлось его убить". Поэтому, когда Стэси в тропиках заболел малярией, его недолго думая бросили за борт на съедение акулам.
В день гибели Стэси Джон Уэст и Нелли Моран, обвенчавшись в церкви святого Иосифа, сели на пароход и поехали в Новую Зеландию, дабы провести там идиллический медовый месяц. О существовании Стэси Джон Уэст давно забыл.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Гангстеры держатся тем, что дают взятки и оказывают помощь политиканам в день выборов.
Майкл Голд
Вернувшись из Новой Зеландии в Керрингбуш, Джон Уэст узнал важную новость: Дэвид Гарсайд звонил по телефону в контору тотализатора и просил передать Джону Уэсту, чтобы тот сейчас же по приезде пришел к нему. Дело, видимо, было серьезное, ибо до сих пор Гарсайд никогда не вызывал его к себе.
Во время своего свадебного путешествия Джон Уэст чувствовал себя почти счастливым. Он переживал нечто вроде раздвоения личности; та половина его существа, которая сопровождала Нелли Моран в Новую Зеландию, оказалась даже довольно симпатичной. Сомнения, одолевавшие Нелли относительно ее выбора, быстро рассеялись. Они посетили Веллингтон и Окленд, осматривали горячие ключи и дымящиеся кратеры в Роторуа. Бывали на бегах и на скачках, и Джон Уэст с гордостью узнал, что слава о его тотализаторе достигла Новой Зеландии.
Радости медового месяца подействовали на него умиротворяюще; сердце его слегка оттаяло. Не то чтобы он в чем-нибудь раскаивался: Джон Уэст не склонен был философствовать и никогда не оглядывался на прошлое. Мысли его неизменно вертелись вокруг настоящего и будущего.
Гарсайд принял Джона Уэста немедленно.
- Без вас тут было жаркое дело, мистер Уэст, - начал он, по своему обыкновению шагая из угла в угол. - Вы еле избежали опасности. Генеральный прокурор внес в парламент законопроект об игорных притонах и запрещении тайного букмекерства. Исаак Исаакс, молодой юрист, очень умело составил проект. Выступая в защиту его, он, между прочим, заявил, что эпидемия азарта приняла в нашей колонии угрожающие размеры и что ныне действующий закон, запрещающий азартные игры, недостаточен. Цель нового закона - дать в руки полиции более действенные средства для борьбы с игорными притонами и тайным букмекерством.
Джон Уэст, который уже несколько раз пытался прервать адвоката, испуганно спросил:
- А закон прошел?