* * *
Покинув родительский дом, Мэри Уэст очутилась в тяжелом положении. Когда она, встретясь с Беном за обедом, сообщила ему о случившемся, он очень огорчился и сочувственно погладил ее по руке.
- Конечно, Мэри, это очень грустно. Но с другой стороны, рано или поздно это должно было случиться. Я уже давно беспокоюсь о том, что с тобой будет. Не слишком ли многого я от тебя потребовал? Что же ты думаешь делать? Деньги у тебя есть?
- Очень мало. Но ведь я могу работать. Я сниму комнату и подыщу какое-нибудь место. Стану совсем другая. - Она храбро улыбнулась, но он видел, что ей хочется заплакать.
Вечером, после партийного собрания, они пошли в парк и, погуляв немного, сели отдохнуть на траву.
- Послушай, Мэри, - вдруг сказал Бен. - Знаешь, что я подумал? Говорят, вдвоем жить ничуть не дороже, чем врозь. Почему…
- Бен!
- Если бы речь шла только о нас двоих, я сию минуту стал бы перед тобой на колени и просил быть моей женой. Но коммунисту надо о многом подумать, прежде чем заводить семью. Посмотрим, дорогая, как все сложится. Время беспокойное: война в Испании, в Китае… Пожалуй, лучше подождать немного.
- Ну конечно, Бен. Лишь бы нам быть вместе, больше мне ничего не нужно.
Она обняла его и заплакала. Он ласково утешал ее. Потом Мэри вытерла слезы и растянулась на траве, положив голову ему на колени.
- Когда смотришь вот так на звезды, Бен, - сказала она задумчиво, - просто не верится, что мир полон не любви, а ненависти. Что есть люди, которые голодают среди изобилия. Что кто-то хочет войны.
- Да, но мы знаем, отчего все это происходит, и мы должны помочь людям. Мы - а нас миллионы - надежда человечества на лучшую жизнь, без нищеты, без войн. Для этого нужно победить капитализм. Подумай только, что делается в Испании! Фашисты уже занесли нож над испанским народом. Иногда я думаю, что мы здесь в Австралии стоим в стороне от генерального сражения.
Мэри быстро взглянула на него.
- Бен, милый, иногда мне становится страшно. Я так люблю тебя!
Он обнял ее. Так они просидели до рассвета, и только утренний холодок заставил их разойтись по домам.
Мэри Уэст сняла за сходную цену довольно приличную комнату. Но с непривычки ей показалось неуютно и даже жутковато жить совсем одной.
Очень скоро она нашла службу в книжной лавке. Много сил и времени она отдавала партийной работе. Поэтому ни скучать, ни предаваться сожалениям ей было некогда, да и любовь Бена Уорта поддерживала в ней бодрость.
Мэри была членом низовой организации компартии в одном из рабочих поселков. Сначала она чувствовала себя чужой на собраниях; ей трудно было называть всех присутствующих "товарищи"; но когда она привыкла к этому слову, оно стало для нее особенно дорого. Остальные члены организации были рабочие и работницы. На первых порах они немного стеснялись ее, а она побаивалась их и восхищалась ими. Ей казалось просто невероятным, что эти простые люди способны так усердно учиться, самоотверженно работать в партии, мужественно бороться.
Она принимала деятельное участие в организации многих кампаний: поддержка испанских республиканцев, бойкот японских товаров из солидарности с китайским народом, помощь безработным. Охотнее всего она расклеивала прокламации и опускала листовки в почтовые ящики. Это надо было делать ночью, крадучись, и Мэри казалось, что она участвует в романтическом приключении.
Недели через две после ухода из дому она навестила своих; был субботний вечер, и она знала, что не рискует встретиться с отцом. Нелли плакала; Джо советовал сестре бросить "красные бредни" и вернуться в семью.
Она написала Джону в Сидней и сообщила ему о разрыве с отцом, Джон ответил сочувственным негодующим посланием: "Наш отец - самый беспардонный человек на свете. Желаю удачи, сестренка. Хотел бы я быть таким же храбрым, как ты. Но коммунизм противоречит моим религиозным верованиям, - продолжал Джон. - Я не коммунист, а просто опустившийся пьяница; но пора уже коммунистам или еще кому-нибудь обуздать жуликов, вроде нашего милейшего папаши и его подручных, потому что они ведут страну к гибели. Скоро я приеду на несколько дней в Мельбурн и тогда разыщу тебя непременно".
Мэри написала и сестре в Германию. Потом пошла навестить бабушку. В богадельне стоял запах разлагающейся человеческой плоти - запах смерти.
Одна из монахинь повела Мэри в палату, где лежала миссис Моран. По дороге она сказала: - Старушка очень слаба. Не утомляйте ее. Не жилица она на этом свете. Может быть, и ночи не переживет, упокой господи ее душу. Я уже послала за миссис Уэст.
Миссис Моран читала молитву, перебирая четки костлявыми, скрюченными пальцами. Мэри поразила перемена, происшедшая в наружности больной. Лицо ссохлось, кожа сморщилась, нос посинел и заострился, глаза, щеки и рот ввалились.
- Это ты, Мэри? - еле слышно произнесла умирающая. - Правда, что ты ушла из дому? Боже мой, сколько горя видал этот белый особняк! Я знала, когда уходила оттуда, что стрясется беда. - Речь ее стала бессвязной. - Сорок лет прошло, как он явился. Он и его тотализатор. Господи, смилуйся над ним и над моей бедной Нелли. Вас, детей, я любила, как свою плоть и кровь. Я старалась, чтобы все было по-хорошему. Пресвятая богородица, не оставь нас. Да простит тебя бог, Мэри. Коммунизм - это великий грех, но ты добрая девочка, хорошая. Я это знаю, знаю. Матерь божия, тебе поручаю ее.
Мэри держала морщинистые руки бабушки в своих и плакала навзрыд. Дверь отворилась, и, неслышно ступая, вошла Нелли Уэст.
Нелли, Нелли, - прошептала умирающая. Нелли нагнулась и поцеловала ее в лоб.
- Я помолюсь за всех вас. Да будет над нами милость господня. Священник уже приходил ко мне. Я готова.
Исхудалое, высохшее тело вытянулось, глаза закатились.
Подошла монахиня, посмотрела и медленно кивнула головой. Миссис Моран не стало.
Джон Уэст с женой и сыном присутствовал на похоронах. Когда кончилось отпевание и гроб опустили в могилу, он почувствовал слабый намек на сожаление и раскаяние. В памяти встала их первая встреча, много-много лет назад, на благотворительном базаре. Она тогда была приветлива с ним, шутила. Но… Он пожал плечами.
Еще до начала панихиды он заметил Мэри; она стояла далеко от него, в углу церкви, и плакала. Он хотел теперь подойти к ней, но она уже ушла с кладбища.
В тот день, когда миссис Моран скончалась, Фрэнк Лэмменс узнал и домашний адрес Мэри, и место ее работы. После похорон Джон Уэст отправился в город, зашел к владельцу книжной лавки и потребовал, чтобы тот уволил Мэри. - Это для ее же пользы. Но не говорите ей, что я приходил к вам. - На том и сошлись.
Прошло три месяца. Джон Уэст не видел своей дочери, но каждый раз, как Фрэнк Лэмменс со слов Пэдди Райана докладывал, что Мэри нашла работу, Джон Уэст наведывался к ее хозяину и добивался увольнения. А иногда и добиваться не приходилось: бывали случаи, когда Джон Уэст сам был совладельцем фирмы, где служила Мэри, чего она, разумеется, не знала.
Мэри очень удивилась, когда ее уволили из книжной лавки. Работа ей нравилась, и она была уверена, что хозяин ею доволен. Он отказал ей от места вежливо, но решительно. Вместе с тем он дал ей превосходную рекомендацию.
После того как ей пришлось оставить еще три места, Бен Уорт предположил, что эти увольнения не случайны. Она согласилась с ним, и вскоре их догадка подтвердилась. Заведующий конторой, где Мэри проработала всего несколько дней, вызвал ее и весьма любезно сообщил, что он очень доволен ею, но что Джон Уэст, один из крупнейших пайщиков компании, велел ему уволить ее со службы. Что же ей теперь делать?
- Вопрос решен, - сказал Бен. - Считай, что я сделал тебе предложение.
Они тихо и скромно сочетались гражданским браком. Двое товарищей коммунистов были свидетелями. Мэри, уже после выполнения формальностей, немного всплакнула. Ни родных, ни подвенечного наряда, ни музыки, ни цветов. Только дешевое колечко и брачное свидетельство. Но Бен был подле нее, остальное не имело значения.
Поздравить молодых пришли несколько подруг Мэри, старые и новые, католички и коммунистки. Пришли друзья Бена и его мать. Это была поблекшая, рано постаревшая женщина; она взяла Мэри за руки и плача сказала: - Он странный, упрямый мальчик, но он хороший. Я рада, что мой Бен женился на такой славной девушке.
На свадьбе присутствовал и Джон, приехавший из Сиднея. Мэри ужаснулась, увидев, как он опустился. В мэрию он опоздал; пришел к самому концу церемонии; веки у него были красные, припухшие, под глазами мешки, кожа бледная, дряблая. Джон ничего не ел, но пил очень много - вино и водку вперемежку. Он усиленно старался показать свое дружелюбие, но вел себя глупо и бестактно.
- Я не большой поклонник коммунистов, - говорил он, обращаясь к Мэри так громко, что все слышали. - Но я - ик! - завидую твоей храбрости. Хотел бы я осадить нашего папашу! Мой отец - сволочь! - вдруг заорал он; потом повалился на диван и тут же заснул.
Медовый месяц, проведенный в горах, принес Мэри и Бену безоблачное, хоть и мимолетное счастье. Они во всем подходили друг другу, и любовь их крепла с каждым днем.
Вернувшись в город, они сняли маленькую квартирку; Мэри уютно обставила ее, купив дешевую мебель в рассрочку, и они зажили мирно и счастливо. По вечерам, когда ни у него, ни у нее не было собрания, к ним приходили друзья - преимущественно молодежь из средних и высших слоев, примкнувшая к левому движению. Мэри чувствовала, что Бэну эти гости не совсем по душе - он предпочитал общество рабочих.