– Она также считала, что все, что есть, было и будет, вечно существует. Даже вещи, которые могут быть разрушены, продолжают сохраняться в их идеальной форме как идеи. Также форма человека или животного. Их идеальный образ может только развиваться изнутри вовне, из сверх чувственной сущности в ее материальную видимость.
– Вот и все три фундаментальные положения учения Елены Блаватской, которые я вам изложил. Чтобы его понять, нужно войти в этот мир, который она нарисовала. Если вы принимаете ее три фундаментальных положения, то все остальное будут для вас понятно. – Преподаватель положил свои очки на стол и откинулся на стуле. – Все перерыв.
Присутствующим Раиса предложила кофе или чай на выбор.
Альберт. Велосипед
Воспоминание о Ленке вывели Альберта из размышлений о судьбе Валерки. Он подумал, что в судьбе всегда есть элемент случайности, никогда не знаешь, как она поступит с тобой. Иногда неожиданная встреча может изменить всю твою жизнь. Чаще только напомнить о прошлом, уже забытом.
Он встретил однажды своего знакомого по университету, речь зашла о Валерке.
– Говорят, что он пить начал, – сказал Альберт, когда тот упомянул, что видел Валерку.
– Это все после свадьбы. Женился он неудачно. Вот говорят, попал, как кур во щи. Семейка-то приличная была для него. Девица не красивая, но чертовски умная. Начитанная и воспитанная. Вся такая домашняя, с колыбели ее родители несли до института. И там ни шагу самостоятельного. Как она уж умудрилась на вечере где-то с ним познакомиться? Как это началось, никто не знает. Только стали они встречаться. Валерка даже меньше петь стал, отказывался ходить в компании.
– Она с биологического? – спросил Альберт. – Вот это да. Я-то думал, что он просто так для умных разговоров с ней гуляет. И когда же он жениться успел? У Валерки же не было девушки. Он и так всегда был в компании на вечерах, и это не было заметно. Все тогда очень удивились, когда узнали, что он женился на ней. Он-то парень видный, хоть без стержня в голове.
– Так вот. Его я встретил после того, как он развелся. Или ушел от них. Он сказал, что они его к ребенку и близко не пускали. Семейка старая, профессорская, родня, культура. Сидят, о чем-то разговаривают. Перебивать, говорят, у них не прилично. Что его не спросят, Валерка говорит, рублю с плеча. У них это не принято. Здесь надо говорить, здесь не надо. А ему плевать. Хочет и говорит. Жена-то не виновата. Это все ее родня. А кто он такой, а что он может делать? Какое у вас занятие? У них каждый что-то умеет, как они говорят, делать. Этот большой специалист по протезам, этот искусствовед, этот доцент… А я? Валерка говорит: "Я никто. Да, я никто, просто инженер". Так ты бы видел, как они на меня посмотрели. Жена-то как человек неплохая. Она говорит: "Ты покультурней. Нельзя с ними так. Надо…". Нет, сказал он, если им это не нравится, пусть не говорят с ним. "Я же под них подстраиваться не буду. Что мне не нравится, я так и скажу: это мне не нравится. И пусть они все хоть лопнут.
Со злости". Как только ребенок родился, они, представляешь, так его к нему больше не пустили. Как будто не его ребенок. В общем, выгнали его. Да, выгнали.
– Я тогда Валерке говорю: "Не бери в голову. С ними ты бы все равно не ужился. Так лучше раньше. Это же самое главное в жизни – вовремя уйти". "Наверное, ты прав, – говорит он. – Мне просто там нечего делать. Это совсем другие люди. А что главное в жизни?"
– Ты же знаешь, он иногда такие вопросы задает, что ни один профессор не ответит. Я ему: "Что главное? Ты такой здоровый парень, с образованием. Найдешь себе еще порядочную девушку". "Только дочку жалко, без отца будет. А как ты думаешь, узнает она меня, когда будет взрослая? Они же мне ее никогда не покажут". "Не бери в голову". "С женой-то мы видимся. А к ребенку не пускают и сказали, что не пустят". "А она что?" "А что она? Что родители, то и она. Разрешили жениться только потому, что ребенок должен быть. У них нельзя, чтоб ребенка не было. Отца, выходит, может и не быть. Сами вырастят. А ты можешь идти хоть на все четыре стороны".
– Вот потом, говорят, он и начал пить, – заключил свой рассказ знакомый.
Альберт вспомнил и свой разговор с Валеркой. Он встретил его на семинаре по компьютерным технологиям. После окончания лекций они вместе с ним вышли на улицу. Был один из первых весенних дней, появляющаяся на деревьях зелень, еще не листва, озарялась солнцем и колыхалась на теплом ветерке. Никуда не хотелось заходить. Они медленно шли по улице.
– У тебя отец где работает? – неожиданно спросил Валерий. Альберт даже не сразу понял вопрос.
– Служит. Он военный, а у тебя?
– А я его не помню. Все время рос без отца. Матери со мной досталось.
– Конечно, одной вырастить ребенка и сейчас трудно.
– Он тебя ругает часто?
– Кто?
– Твой отец.
Альберт задумался, к чему клонит Валерка.
– Мне иногда очень хотелось бы поговорить с отцом, понимаешь? С отцом, как мужчина с мужчиной. Тебе очень везет, ты можешь с ним разговаривать. Иногда очень надо поговорить с отцом. Ведь никто тебя лучше не поймет.
– Да, – ответил Альберт, чтобы поддержать этот странный разговор. Сам он с отцом редко разговаривал о своих делах. Отец его иногда упрекал, когда пытался понять, что волнует Альберта, как у него дела. "Нормально, все нормально", – отвечал всегда на такие вопросы Альберт.
– Понимаешь, я в детстве очень хотел иметь велосипед, у матери денег-то на ерунду не было, ей лишь бы меня накормить и одеть, а тут велосипед. Она сказала, что купит мне велосипед, если хорошо закончу первый класс. Так я в школу ходил только из-за этого велосипеда. Сам в это время брал его у ребят, научился хорошо ездить. Потом, когда закончил первый класс, я сразу же к матери. Она сказала, что купит, когда ей на заводе дадут премию. Я расстроился, но стал ждать эту премию. Велосипед я все-таки достал, выменял на все, что у меня было ценного для мальчишек. Старенький такой, разбитый, но двухколесный, настоящий велосипед.
– У этого пацана красивый велосипед, – сказал Валерка, указывая на мальчишку, который проехал рядом. – Мне и сейчас нравятся велосипеды. Хорошие теперь делают, красивые. А тот старый, наверное, где-то там и лежит сейчас, выбросить его я не мог. Когда со службы во флоте вернулся, то его в сарае видел.
Альберт молча выслушал его, не смог ничего добавить. "Может, – подумал сейчас Альберт, – нужно было найти какие-нибудь слова, чтобы утешить его мятущуюся душу. Только с возрастом понимаешь, что человеку нужна была помощь. В молодости этого не осознаешь".
Разговор прервался. Они прошли молча целый квартал. Валерка показал на прилично одетого мужчину в импортных туфлях, что тогда было большой редкостью:
– Входит один такой мужчина в кожаном пиджаке, все на нем аккуратно сидит. Взял бокал шампанского: "Сдачи не надо". Бармен растаял, пока тот не вышел, все благодарил. Это мужчина. А тут с инженерным окладом зайти пива выпить, и все время в голове: "Надо до следующей зарплаты дотянуть". Это разве мужик? Надо на север ехать. Мне один мужичок говорил, что если год там поработать, так машину привезешь.
– Ну, это ерунда, сейчас нигде так не заработаешь. У них сейчас публики хватает. Это, может, лет десять назад еще могло быть так. Сейчас нормы срезали. Так что надо крепко работать, чтоб вообще что-то заработать. А как ты попал в проектный институт? – спросил Альберт.
– Просто. Подходит начальник отдела проектирования информационных систем, ну, ты его знаешь, живот впереди него заходит в дверь. Голова так. Руку тянет. Я же у них на практике два месяца работал. Курсовую написал. Поэтому он меня знает. "Валерий, – говорит, – нам нужны программисты". Я ему: "На каких машинах надо программировать? Понял. Согласен". "Тогда приходи с понедельника". Вот пришел в понедельник и начал работать.
– Так он тебе ничего не обещал? Ни зарплаты, ни квартиры?
– Нет. Я его, правда, спросил насчет общежития. Он сказал: "Посмотрим".
Они прошли еще один квартал.
– А давай вместе напишем кандидатскую? – сказал неожиданно Валерка.
– Как вместе?
– Ну, возьмем и напишем тебе кандидатскую. У меня какие-то идеи есть.
– А почему ты сам не хочешь написать?
– А мне этого не надо. Ты ведь собираешься работать над диссертацией, вот и напишем тебе ее вместе. Быстрее получится.
На минуту Альберт замолчал, не зная, как отреагировать. На шутку это не было похоже, серьезно такое предложение он не мог воспринять. Считал, написать кандидатскую нужно самому. Это сейчас все руководители остепененные, хотя времени даже внимательно прочитать свою диссертацию у них нет. Не говоря о том, чтобы написать.
– Ты не бойся, я не буду претендовать на свою часть, я не такой человек. Просто когда вместе делаешь, то точно получится работа, а когда один, то некоторые лет десять пишут, а результатов нет. В песок.
– Ценю поддержку, – шутя ответил Альберт и протянул руку. – Понимаешь, мне нужна кандидатская, а так мы можем выскочить сразу на докторскую. А это уже мне не надо.
– Встретил я тут одного знакомого с флота, вместе служили. Хорошо одет, в шляпе, идет так важно. Я его не замечаю. А он окликнул: "Валерка? Да как ты здесь оказался? Сколько лет! Как на палубе, держишься? Курс? Машина есть?" "Нет". "Квартира есть?" "Нет". "Зарабатываешь много?" "Нет". "Так ты чем занимаешься?" "Пишу кандидатскую". "А, тогда понятно… Много написал?" "Первую главу". "А, тогда понятно…" "Извини, говорю, мне как раз сейчас надо идти к профессору. Спешу". "А, тогда понятно…". Вот я и подумал, может, возьмем и напишем тебе кандидатскую. Чтобы бывшие сослуживцы не задавали глупых вопросов.