- Та, - Татьяна облизала ложку и впилась зубами в мягкий огурец, - на черта ей мозги? Пусть лучше фигура будет и мордочка. Чтоб и меня на старости лет ее муж содержал.
- Да ты себе найдешь мужика, Тань. А чего на работе? У тебя ж вроде выходной?
Таня унесла тарелку в мойку и села, гладя ладошками круглые коленки. В масляных глазах запрыгал смех. Оглядываясь на детей, шумно тянущих из кружек компот, зашептала Нике:
- Угу, выходной. Я за Ленкой зашла с утра, из ночной группы забрать, а тут звонит Наталья, голос томный такой, о, говорит, Танюха, какое счастье, ты за меня поработай сегодня, а то у меня хахаль был, такие палки кидал, ну как можно после такого секса переться ни свет ни заря горшки мыть! Ну, я ее понимаю, конечно. Но нахалка еще та, прикинь, так прямо и заявила, после палок горшки мыть не буду. Буду лежать и прочувство-, прочувствовывать. И ведь находит же себе! Здоровая, шо твоя лошадь, ну точно баба с базара. А мужики липнут. Та я знаю почему, она ж никому не отказывает.
- А что заве скажет?
- А что скажет, зава ж крестная ее Мишки. Попросила, ты ей скажи трубы порвались. Жду сантехника. Я и сказала. Зава рот перекосила, ага грит, знаю я ее сантехника. И уехала на совещаловку. Оля!!! Верни компот Васеньке! Плюнула? А ты точно видел?
Таня поднялась и, черпнув из эмалированного ведра, отнесла обделенному Васеньке новую кружку компота. Грозно встала над Оленькой, поспешно высасывающей отобранный компот:
- А ты! Если уссышься, у меня вон мешок на кровати, запихаю и унесу продавать! Поняла?
Дети притихли, сострадательно глядя на неунывающую Оленьку. Та кивнула и полезла в кружку пальцами, достать вишенку.
Таня вернулась и снова села на детский стульчик, задирая колени к подбородку.
- Замучилась я с ней. Ничего не боится. Мы со Светкой уже и шприц в медпункте взяли, и ремень там лежит, на пустой кровати. Все боятся, а эта малая - нет.
Ника вытянула шею, заглядывая в полутемную спальню. На пустой кровати и, правда, лежал большой мешок и свисал со спинки кожаный ремень с блестящей пряжкой.
- Ну, вы даете! Смотри, заглянет какая родительница, накатает жалобу, что вы над несчастными детишками издеваетесь.
- Они сами кого хочешь, в гроб загонят! - Таня грозно оглядела толстощеких и тощих подопечных, - так, быстро поставили кружки и писять! Через пять минут всем лежать в постелях! А ты, красотка, чтоб не ездила на горшке по умывальной!
Ника допила компот и, помогая Татьяне загнать детвору в спальню, спросила про воспитательницу:
- А Света где ж? Чего не помогает тебе?
- На весы пошла. Май жеж, купальники подоставали и началось. Она пожрет утром, сразу бежит к Юливанне, на весы. Приходит гру-устная. Потом в сортир сгоняет поссать, оттуда сразу снова на весы. И уже веселее. Потом - обед, снова грусть, ну тарелка борща полкило сразу, а еще ж картошка и компот.
Таня отобрала у бесстрашной Оленьки плюшевого жирафа, которого та уложила рядом с собой, и поставила его на подоконник.
- Я тоже раскабанела, как тот поросенок, эх. Вероничка, а ты продай мне бончиков, а? Десятку? Я себе купальничек, может, новый куплю, девки рассказывали, там выбросили такие - с камнями на сиськах. Сверкают, аж глазам больно. Ты видела?
- Видела, - Ника содрогнулась, вспомнив купальник на манекене. Весь усыпанный гранеными камнями размером с грецкий орех, а на пузе - полосатый ремешок с пряжкой. Радость южных бабочек…
- Десятки тебе не хватит, он двадцать два бона стоит.
- Двадцать два? - Таня по-бабьи всплеснула полными ручками, - ахренеть! Это ж сколько на рубли? Один бон - двенадцать. Десять, значит… погоди… сто двадцать? Та это ж уже моя зарплата!
Дальше считать она не стала. Вздохнула.
- Ну, все равно, продай, а? Вдруг опять выбросят трусы, куплю, мало ли, вдруг и мне хахаль отломится.
Ника покраснела, радуясь, что в спальне полутемно.
- Нету у меня. Ну, кончились, давно уже. Вот придет Никас с рейса, тогда, может.
- О! Зава! Тыц-тыц, тыц-тыц, в кухню потопала. Щас бабам влупит, если ей на совещании попало. Беги, Вероничка, а то она засядет за телефон, будешь еще час куковать. Поймай в коридоре.
Ника быстро пошла к выходу, по пути погладив умника Димитрия по мягкой пушистой голове.
Разглядывая белые листки "Уголка воспитателя и родителя", налепленные на крашеную стену, слушала, как методичный скрипучий голос заведующей прерывается возмущенным грохотом поварих. И когда та вышла из жаркой двери, механически поспешая к своему кабинету, кивнула, мол, позову, Ника заглянула в кухню - поздороваться.
В просторной светлой кухне жилистая армянка Наринэ Аветисовна, поджав тонкие губы, быстро шлепала на кружки теста фарш и ловко защипывала края. Пышная разгоряченная Надя, сверкая белыми локтями и припорошенным мукой фартуком, совала мягкие комки в раскаточную машинку.
Наринэ скорбно кивнула в ответ на Никино "здрасти", а Надя, быстро повернувшись, извлекла из-за спины кусище теста, слепленный в виде толстой короткой змеи - как показалось Нике. И тряся перед собой, закружилась в вальсе, блестя зубами и шлепая сбитыми тапками.
Ника хлопнула себя рукой по губам, поняв, какую именно змею нянчит Надежда у большой груди.
- Надька! - заорала старшая, - да суй ты его в машину, ты ж дитям готовишь жрать, а не стриптиз танцуешь! Тьфу!
- Аж жалко давить, красота какая! - Надька еще поплясала, перебрасывая тесто с руки на руку, и, вздыхая, отправила изделие на уничтожение.
Ника, досмеиваясь, прошла по темному коридору и постучала в двустворчатую дверь.
Заведующая Светлана Федоровна была похожа на давешнего ночного ежа, маленькая, жестко-округлая, с пристальным взглядом небольших глазок под торчащими во все стороны короткими, поднятыми химией волосиками. Свой маленький детсад на четыре группы она и держала в ежовых рукавицах, вызывая у девочек воспитательниц и нянечек приступы бессильной ненависти, на которые впрочем, плевала с высоты своего небольшого роста. Нике с первого дня было неловко, что зава отличала ее от других, как и томную шалавистую Наталью. Наталья приходилась заве дальней родственницей и вечным крестом - в саду росли двое натальиных детишек от разных мужей, последний, отец крестничка Мишки, отбывал срок за пьяную драку. Ника тоже попала в сад по знакомству, зава и ее свекровь жили в одном дворе, Никас вырос вместе с сыном Светланы Федоровны, вместе палили костры на пустыре, вместе прогуливали школу и даже в армию попали вместе, служили в одной части.
Время от времени, когда зава в очередной раз пушила своих подчиненных, от обиженных девочек и Нике перепадали сердитые взгляды в спину. Но зава без проволочек отпускала ее в отгулы, даже когда Ника звонила в одиннадцать вечера, чтоб утром сесть на комету и рвануть в Бердянск или Жданов. Так что Ника терпела. Радовалась, что ей не приходится заниматься подарками в благодарность. Когда мама Клава договаривалась о ее тут работе и чтоб Женечку взяли в сад, то сказала величественно:
- А со Светкой я сама буду. Курочек подкину, апельсинок, шампанское нам хорошее везут (работала она в магазине, где торговали дефицитными развалюченными товарами), ты главное веди себя тихо да работай, как следует.
- Как там Кольчик? - жесткое лицо завы над темным крепдешиновым платьем и толстой шеей осветилось мягкой улыбкой, и Ника снова подивилась власти колькиного очарования. Казалось бы - свой недоросль у Светланы Федоровны, высокий, черноусый, с жаркими глазами на белом лице, а вот говорит она "Кольчик" и вроде пирожок с вареньем кусает.
- Нормально, Светлана Федоровна. В рейсе вот. Думали, в отпуск выйдет, а прислал телеграмму, задерживается.
- Да. Да. Ну что - моряк. То ясно. Скажи спасибо, что не на рыбаках ходит, вон Димкина мать, двадцать лет - полгода в море, месяц дома и снова полгода. Вот и Димка - полный раздолбай. Ну, рассказывай, чего надо.
- Я же отпуск взяла…
Зава прикрыла глаза и коротко кивнула, слушая.
- А теперь получается, все будет через месяц. Наверное. Опять я не знаю, что и как. Но скорее всего, если в июне Коля придет, то мы с ним поедем куда-нибудь… Хотели же в мае.
- Поедете! - перебила ее зава, морщась, - ему, думаешь, охота куда ехать? Он и так все время по чужим странам. Ты б ему лучше дома, готовила да пусть себе на диване полежит, телевизор посмотрит. Ну ладно, то ваши молодые дела.
- Светлана Федоровна, а можно сейчас если что, вы меня вызывайте работать, а в июне, если что - отпустите? На пару недель.
Зава открыла глаза и расцепила пальцы. Побарабанила по стеклу на столешнице, разглядывая Нику.
- Хорошее платьице. Дорогое?
- Нет. Выбрасывали, по восемь бонов, синие и белые еще были.
- Повезло, за копейки хорошая вещь досталась.
Улыбаясь, махнула рукой, сверкая короткими красными ногтями:
- Иди уже. Как надо будет, все порешаем. Маме Клаве привет, как позвонит.
- Хорошо. Спасибо, Светлана Федоровна.
- Кольчику тоже привет. Скажи - от тети Светы и Игоря. Как появится, приходите в гости.
- Да. До свидания.
Ника отступила к двери, а заведующая, несколько демонстративно забыв о ней, взялась за телефон.