- Конечно собирается, - сказал Эндрю, обнаруживая тем самым, что он уже пытался наставить Джеймса на путь истинный. Будучи четырьмя годами старше, он имел такое право. - А иначе это просто смешно, - продолжил он, обращаясь к Джеймсу. - Тебе остался всего один год. Потерпишь, это не смертельно.
- Ты не знаешь, какая у нас школа, - возразил Джеймс. В голосе его зазвучало отчаяние. - Если бы знал…
- Один год любому по силам, - безапелляционно заявил Эндрю. - И даже три года. Или четыре, - сказал он, виновато глянув в сторону матери: это было признание.
- Ладно, - сказал Джеймс. - Дохожу. Но… - И тут он тоже бросил взгляд на Фрэнсис. - Без живительной атмосферы этого дома я не выживу.
- Можешь заходить в гости, - разрешила Фрэнсис. - Ведь есть же выходные.
Теперь оставались только Роуз и темная лошадка Джил - всегда хорошо причесанная, чисто вымытая, вежливая светловолосая девочка, почти никогда не раскрывающая рта, но внимательно слушающая. Да, слушала она как никто другой.
- Я домой не поеду, - заявила Роуз. - Не поеду, и все тут.
Фрэнсис сказала:
- Понимаешь, твои родители могут подать на меня в суд за то, что я переманиваю их дочь к себе… что-нибудь в этом роде.
- Им наплевать на меня, - провозгласила Роуз. - Им до лампочки, где я и с кем я.
- Это неправда, - возразил Эндрю. - Может, ты их и не любишь, но они волнуются о тебе. Они мне писали. По-моему, родители думают, что я могу оказать на тебя хорошее влияние.
- Да ерунда все это, - нахмурилась Роуз.
То, что осталось невысказанным, но подразумевалось этим кратким диалогом, нашло отражение во взглядах, которыми обменялись сидящие за столом.
- Я сказала, что не уеду, - повторила Роуз. Она затравленно оглядывала всех, одного за другим: каждый мог оказаться ее врагом.
- Послушай, Роуз, - сказала Фрэнсис, пытаясь не выдать голосом неприязнь, которую испытывала к девушке, - наш Дом Свободы закрывается на время рождественских праздников. - Она не уточнила, до какого числа.
- Но если я живу в цоколе, то никому ведь не помешаю?
- А как ты собираешься… - Но Фрэнсис не договорила. Она вспомнила, что Эндрю делился карманными деньгами и с Роуз.
- А иначе Роуз станет обвинять меня в том, что я плохо отношусь к ней, - как-то сказал он матери. - То есть она и так жалуется, говорит всем, как подло я с ней поступил. Рисует это все в духе безнравственного помещика и несчастной молочницы. Проблема в том, что мои чувства к Роуз никогда не равнялись ее чувствам ко мне.
("Или ее чувствам к итонскому выпускнику со всеми его связями?" - подумалось тогда Фрэнсис.)
- Думаю, закончилось все тогда, когда она поселилась у нас, - размышлял Эндрю. - Для Роуз это стало откровением. Ее родители, конечно, очень милые люди…
- И что же, ты - и Юлия вместе с тобой - собираетесь содержать ее до старости?
- Нет, - сказал Эндрю. - Я же говорю - с меня хватит. В конце концов, Роуз и так получила немало за один-два поцелуя при луне.
И вот теперь в доме поселилась гостья, которая никак не желала уходить.
Роуз смотрела на всех так, словно ей грозили тюрьмой и пытками. Так же выглядело бы животное в слишком тесной клетке.
Все это уже оборачивалось гротеском, становилось смешным… Фрэнсис стояла на своем, хотя агрессия девушки заставляла и ее сердце биться быстрее:
- Роуз, просто проведи Рождество дома, вот и все, о чем я тебя прошу. Должно быть, твои родители беспокоятся о тебе. И тебе нужно поговорить с ними насчет школы…
И тут Роуз взвилась со стула и крикнула:
- Вот дерьмо, вечно вы все об этом!.. - И выбежала из кухни с воем, размазывая слезы. Они слышали, как она протопала по лестнице вниз, в цокольный этаж.
- Надо же, - сказал деликатно Джеффри, - сколько эмоций.
Сильвия заметила:
- Наверное, ее школа совсем уж невыносимая, раз она так ее ненавидит. - Сама она согласилась вернуться на занятия, пока живет здесь, "с Юлией", как она выразилась. И она подтвердила, что продолжит учиться и дальше, чтобы стать врачом.
Причиной лютой зависти Роуз, которая разъедала ее душу как кислота, было то, что Сильвия ("А ведь она даже не родня, всего лишь приемная дочь Джонни") поселилась в доме как полноправный член семьи и что Юлия ее финансирует. Похоже, Роуз была уверена, что по справедливости Юлия должна платить и за ее, Роуз, обучение в школе прогрессивного обучения и что у нее тоже есть полное право жить в этом доме.
Колин спросил ее как-то:
- Думаешь, моя бабушка напичкана деньгами? Ошибаешься, Юлии непросто обеспечивать Сильвию, ведь она и так уже платит за меня и Эндрю.
- Это несправедливо, - был ответ Роуз. - Почему это у нее должно быть все, а у других ничего?
Итак, оставалась еще Джил, которая пока не сказала ни слова. Заметив, что все смотрят на нее, она наконец подала голос:
- Домой я не поеду. Но на Рождество я собиралась в гости к своей кузине в Эксетер.
На следующее утро Фрэнсис застала Джил на кухне - та кипятила чайник. Поскольку в цокольной квартире была отдельная кухня со всеми необходимыми принадлежностями, появление Джил здесь означало, что она хочет поговорить.
- Попьем чаю вместе, - предложила Фрэнсис и села за стол.
Джил присоединилась к ней, сев на дальнем от Фрэнсис конце стола. Пожалуй, решила Фрэнсис, ничего похожего на конфронтацию с Роуз не ожидается. Джил тоже изучала хозяйку, но не враждебно, а серьезно, даже печально. Она сидела, обхватив себя руками, будто ей холодно.
Фрэнсис сказала:
- Джил, надеюсь, ты понимаешь, что в глазах твоих родителей я выгляжу не лучшим образом.
Девушка ответила:
- О, я думала, вы скажете, что не хотите, чтобы я тут жила. Это, конечно, справедливо. Но…
- Нет, дело не в этом. Только разве ты не понимаешь, что твои родители сейчас, должно быть, с ума сходят от тревоги?
- Я сообщила им, где я. Я сказала, что живу здесь.
- Ты не собираешься вернуться в школу?
- Не вижу смысла.
Джил не очень хорошо училась, но в Сент-Джозефе на успеваемость особого внимания не обращали.
- А ты не думаешь, что я тоже могу о тебе беспокоиться?
При этих словах девушка будто ожила, забыла о ледяной настороженности и нагнулась вперед.
- О Фрэнсис, что вы, не надо беспокоиться обо мне. У вас тут так хорошо. Я чувствую себя здесь так спокойно.
- А дома ты себя не чувствуешь спокойно?
- Не то чтобы… Просто родители… они не любят меня. - И Джил снова спряталась в свою скорлупу, обхватила себя руками, стала растирать ладонями предплечья, словно на самом деле мерзла.
Фрэнсис заметила, что этим утром Джил нарисовала вокруг глаз жирную черную линию. Это что-то новенькое в облике аккуратной девчушки. И еще она надела одну из мини-юбок Роуз.
Фрэнсис захотелось обнять этого ребенка и прижать к себе. С Роуз у нее никогда не возникало такого желания - хотелось только, чтобы она поскорее куда-нибудь исчезла из их дома. Другими словами, Джил ей нравится, а Роуз нет. Но какой в этом смысл, если обращается она с обеими девочками одинаково?
Фрэнсис в одиночестве сидела на кухне. Вымытый и натертый стол блестел как зеркало. Хм, а ведь это очень симпатичный стол, подумала она, если приглядеться. А сейчас был тот редкий случай, когда он не заставлен чашками и тарелками, когда вокруг него никто не сидит. Сегодня Рождество, и она сначала проводила Колина и Софи, нарядившихся для праздничного обеда, надо же, а ведь Колин обычно с презрением относится к одежде. Потом настала очередь Юлии покинуть дом - в сером бархатном костюме и чём-то вроде чепца с розочкой на голове, с неизменной вуалькой. Сильвия надела платье, которое купила для нее Юлия, и Фрэнсис порадовалась, что девушку в нем не видел никто из "детворы", предпочитавшей джинсы и футболки. Ее бы высмеяли за это голубое платье - в таких пятьдесят лет назад добронравные девочки ходили в церковь. Но хотя бы от шляпки она отказалась. Затем с Фрэнсис попрощался Эндрю - этот отправлялся утешать Филлиду. Он просунул голову в дверь, чтобы сказать:
- Мы все тебе завидуем, Фрэнсис. Все, кроме Юлии, которая расстроена из-за того, что ты осталась одна-одинешенька. И кстати, будь готова к подарку. Она постеснялась сама тебе об этом сказать.
Фрэнсис сидела в одиночестве. В этот час женщины по всей стране трудятся возле плиты, жарят несколько миллионов индеек и следят за тем, как поспевают рождественские пудинги. От зеленовато-желтой брюссельской капусты исходит волшебный аромат. Целые поля картофеля уложены вокруг ощипанных птиц. Балом правят раздражение и нервозность. Но она, Фрэнсис, сидит тут как королева, одна. Только те, кто испытал давление непомерных требований тинейджеров или эмоционально зависимых взрослых, которые высасывают из тебя все, кормятся тобой и тебя же потом обвиняют во всем, могут понять всю прелесть свободы, пусть всего на несколько часов. Фрэнсис чувствовала, как расслабляется все ее тело, от головы до ног: она превращалась в воздушный шар, готовый воспарить и улететь прочь. И было тихо. В других домах звенела рождественская музыка, но здесь, в этом доме, ни телевизор, ни даже радио… хотя что это там, внизу - уж не Роуз ли осталась в цоколе? Она же вроде собиралась вместе с Джил поехать к ее родственникам. Должно быть, это музыка из соседнего дома.