13.
Нет, Полежаеву не пришлось уезжать в тот же вечер. Их спас не отмененный Буленбейцером журфикс - по пятницам общество говорунов привыкло приходить на чай. Булен щадил Илью, но все-таки совсем прятать не хотел - берлинец (пусть юродивый) со свежими известиями - всегда прелюбопытно. И вот, когда Булен подъехал к коттеджу (счастливо ударив по рулю с гуком тпр-ру! счастливо обернувшись на Ольгу - спасибо, милый - и на Илью - так быстро?): пятеро мужчин, прежде скромно прохаживающихся по желтоватым плитам тротуара, приветствовали их, подняв шляпы в темпе ученической гаммы. Первым (ну разумеется - в каких вы оба чинах?) - Болдырев (шляпа-гантеля - вверх-вниз), за ним - разулыбчивый Штау (шляпа эстляндского помещика взлетела, словно подхваченная балтийским ветром), патер Шабонэ (шляпа, примятая бедностью, а дурно стиранный манжет - следствие целибата), Божидаров (к его турецким глазам хорош темный фетр), Джейсон-Карно (изящно, но так, что даже шторм не выдернет - британец!).
Поцелуют Ольгину руку - Штау (твердые губы рыцаря), Болдырев (Ольга иногда думала устроить фривольную викторину - пусть целуют, а ей завяжут глаза, - была уверена, что всегда узнает целование русского офицера), Шабонэ (он в штатском - ему можно целовать женские ручки - он целует испуганно, счастливо, преданно, обреченно), Джейсон (вы - королева). А Божидаров? Она подаст ему руку почти наказуя.
Теперь повернутся к Илье (взаиможатие рук). Штау (по руке можно узнать, сколькими десятинами вы когда-то владели), Болдырев (такой пятерней удобно вывихивать пальцы, например, коммунистам), Джейсон (столько столетий Британия правит морями, сколько столетий умеют жать руку ее мужчины), Божидаров (с вальяжностью вольнодумца), Шабонэ (он подаст левую - все засмеются).
В дом? Разумеется. Торжественно-алый чай в снежных чашках, какие-то черные ягодки из Эритреи (разве англичане еще не перерезали Суэц? Ага, из запасов), табак, разговоры.
Солист Божидаров ("Джугашвили - в буквальном смысле христопродавец. Семинария в начале пути главного атеиста - такой карьере позавидовал бы Иуда Искариотский"), но каждый, каждый споет - и молчун Болдырев вдруг многословен, и насмешливый Штау, и даже милосердный Шабонэ вдруг удивится особенностям финских танков - "…да-да, вспомните ноябрь 1939-го. Сколько длилось нападение Красной армии на Финляндию?.." - "Сто и пять дней" (бочка Болдырев). - "А убитых?" - "Боже мой, нельзя ли как-нибудь заменить убийство инъекцией снотворного?" (плачется Шабонэ). - "Сто двадцать шесть тысяч убитых с красной стороны - это, что ни говорите, русские крестьянские парни. Двести тысяч раненых и обмороженных! Общие потери за три месяца - треть миллиона". - "Большевики говорят, что пиррова победа отодвинула их рубежи: но посмотрите - в нынешней войне финны не пошли дальше своей старой границы!" - "Господа, я добью вас другим фактиком. Вы знаете численность финской армии в ту пору, в 39-м? Тридцать пять тысяч. Поэтому и немцы, все посчитав, ринулись на Московию". - "Но это все-таки численность армии в мирное время" (дипломатичный Джейсон). - "Не надо было им самим кидать финнам кость независимости уже в декабре, вспомните, в декабре 1917-го!" - "Зигфрид Карлович, а вы бывали в Абиссинии, в Эритрее?" - "И где же подлинная Россия? Которая под красным знаменем наваливается марксистским брюхом? Или в горсточке верных валаамских монахов, уходящих по льду Ладожского озера? Только они, только они - Россия!.." - "Всеобщее обязательное обучение в Финляндии было введено в 1921 году - как и планировалось до революции в масштабах всей Империи. Большевики борьбу с неграмотностью выдали за достижение". - "Илья Ильич был поражен красотой Юнгфрау". - "Зигфрид Карлович, как вам ликерец?" - "Почему Зиновьев, Каменев, Бухарин, Радек не думали, что нож революционной гильотины поднимается над ними и им подобными вместе с революцией? Революция - ты пожираешь своих детей! Это было сказано в XVIII веке!" - "Не знаю, что говорит Фердяев, но Бердяев говорит, что война очистит Россию и очистит большевизм. Из большевизма уйдет идея ненависти, а останется идея правды…" - "Образина большевизма преобразится!" - "Какой кровью? Десять, двадцать или, может, тридцать миллионов понадобится для такого очищения?" - "А когда вы (любезный Джейсон), господин Полежаев, отбываете к себе в Берлин?" - "Илья Ильич вынужден ехать завтра (Ольга). Я не ошиблась?" - "Бриенцское озеро…" - "Да-да, должен ехать. У меня дела здесь в Бернском институте…" - "Илья! - крикнул Булен через стол. - Ты же заезжал туда по дороге к нам!" - "Нет-нет, они напутали. Дали совсем не те расчеты. Швейцарцы тоже бывают растяпами…"
Что запомнил он в утро отъезда? Смарагдовый глаз друга - "ну, в августе к нам? Плохо воюющий фюрер мешает нашим встречам, га-га-га…" Белые щеки ее? Похристосовались на прощанье. Вот и таксомотор. "Господи! - следует тюкнуть по лбу. - Я забыл…" - "Что? что?" (она - почти истерично). - "Коробку с препаратами для Тимофеева. На пол, может, упала?" - "Какая?" - "Вроде портсигара" (обернутая платком, коробка тихо прячется в боковом кармане). - "Оставь, оставь шоферу свой саквояж, - командует Булен. - Поднимись, поднимись, тогда увидишь. Олюшка, пожалуйста, помоги, посмотри тоже". Булен объясняет шоферу, как правильно формировать кроны деревьев - кра-кра - так работают веткорезом - надо ли подкармливать известью? - они взбегают по лестнице - Илья наконец целует ее, ну как ты теперь уедешь, а? целует подбородок, шею - а хочешь, я приеду к тебе? - целует нагую грудь - вдруг он придумает мне поручение? тогда приеду - гу-у! - это шофер - гу-у! - дай одеться, я не могу, это нельзя, нельзя - иди к нему, скажи, что я еще смотрю в гостиной - ты уронил его за кресло, я приеду к тебе…
14.
Следует (да, следует) коротать дни. Как же? Потчуя Федора глинтвейном? Швейцарское удовольствие - после ледовин, после снега. Спрашивая у патера Шабонэ про родителей? Хозяйка дома подкупает участием - "отцу восемьдесят четыре, матушке - восемьдесят один, я не ошиблась?" Шабонэ кивает восторженно. Как еще коротать? Хотя бы с Шабонэ и соседкой-вдовой (а не мечтает ли она выйти за патера? во всяком случае, марципаны ждут только его) весело, весело готовятся к празднику Белого цветка - ярмарке в пользу больных детей. Почему бы не гербарии? Шабонэ все равно каждый четвертый день приносит свежий букет (вдове можно не говорить про источник цветочных поставок). И вместе с вдовой на исходе августа ошеломить городское общество фруктовым пирогом - "Булен, дай аршин" - да, пирогом длиною и шириною в метр! Не без хитрости - каждая испекла половину, а шов замазали конфитюром (вот вам пять хлебов и пять тысяч, испробовавших по птичьему кусочку, - разве что бургомистру чуть больше - под аплодисменты присутствующих). Вдова сияла: ну, приложите ладонь к боку пирога - толщиною в пясть! А начинка - винные ягоды, финики, персики вяленые, гонобобель, желтенькая малина из интерлакенских садов, ежевика, которую Шабонэ собрал внизу горных троп, пользуясь указаниями мальчиков-пастушонков.
Золотая Швейцария - все-таки клетка. Даже полунамек о Берлине Булена удивил. Разве Илья редко пишет? Почта исправна (пока). Разве не звонит? Кабель не оборвали (пока). Разумеется, трудно приехать - что огорчаться? - он русский. Хотя его подданство ныне смутно. Мог бы дать ему паспорт из шулерского набора - попрекнет Ольга. Вот и не понимаешь, - станет объяснять терпеливый Булен, - какой опасности он бы подвергся из-за каприза детства друзей. Надо дождаться определенности…
Как? Листая, допустим, его книжку - "…вам удалось отправиться в путь на лодке. Ветвь ивы слегка щекочет вас за нос, стрекоза присаживается на руку. Схватили? Ну, конечно: держали за хвост, а она, изогнувшись, прищелкнула вас челюстями. Бояться не стоит - прокусить даже детскую кожу стрекоза не способна. Но вы ее и так выпустили. Плывем дальше? Круги на воде за лодкой танцуют, подхватывая купавки, - нет, не спешите рвать эти желтые приманчивые цветы. К тому же это не так легко - начнете тянуть, а из воды потащится длинный-длинный (нет, вы не знаете его длины!) стебель - он покрыт илом и совсем не может, если вы все-таки перережете его, удерживать цветок в вазе, - лучше положите измученную купавку обратно…"
Нет (сама говорит с собой), не обратно. Когда они плавали по Чухонке, Илья перетер стебель об уключину и отдал ей - она воткнула в волосы - ну что? русалка? - Илюша продекламирует - "Princesse Dagmar na kigge pa havet" - они тогда почему-то учили датский - Дагмар - это, разумеется, императрица Мария Федоровна, мать Николая-Ники. Ольга забыла их болтовню по-датски - и вспомнила вдруг за Илюшиной книгой, под басок Божидарова там, внизу, у камина - "…Федфедч, пасть марксизма какую-нибудь Данию слопала бы в два счета, как крыса съедает цыпленка, а Россией все-таки подавилась. Только покусы долго еще будут кровить на лице…"
На пасху 1944-го Илья напишет, что пытается получить швейцарскую визу - но теперь уже, пожалуй, не немцы, а швейцарцы будут чинить препятствия - зачем им двойной перебежчик? Похлопочи! - скажет Федору. Придумай. Почтовых карточек будет все меньше, звонит, но слышимость скверная (что-то разбомбили, что-то восстановили). Придет в сентябре телеграмма - Федор! Почтальон! - телеграмма от кузена Николя из Парижа - "Вместе войсками союзников шагаем Франции тчк Виват тчк".
- Я спрашивал, Олюшка, через Болдырева - Илюша не хочет ехать - говорит, скоро можно без визы, говорит про Америку. Помнишь, он так нам говорил? Дороги, говорит, все равно хорошие, - в машину и навстречу американцам.
Она заплакала.