Нажав кривую клавишу с иностранным словом "вход", она откинулась в кресле и пару минут ждала ответа. Встретившее ее молчание было уже привычным и потому почти не обидным. Марина стала думать, в каком направлении ей двигаться дальше, но в это время под дверью раздался омерзительный крик. Их кот Монтень - папа, хоть и работал инженером, был человеком начитанным - требовал ужина. Чтобы подтвердить свои притязания, он немного поскребся в закрытую дверь, а потом крикнул снова, уже громче и решительнее. Марина тихо выругалась и встала с кресла. Когда она открыла дверь, Монтень, наученный горьким опытом, сидел в прихожей, на безопасном расстоянии. Его глаза поблескивали, как линзы пенсне. Взглянув на Марину, он мяукнул еще раз, и сразу вслед за этим из родительской комнаты донесся скрип дивана, за которым последовали произнесенное на выдохе "Сука" и шарканье папиных тапок.
Чтобы избежать ненужных вопросов, Марина включила свет в своей комнате. Папа выплыл в прихожую. Прищурившись, он посмотрел сначала на Марину, потом на Монтеня и, почесав низ живота, спросил у кота:
- Жрать хочешь?
Монтень издал утвердительный звук.
- Я покормлю, - сказала Марина.
- Сколько времени? - спросил папа.
- Десять, - сказала Марина и пошла на кухню.
Она достала из морозилки пакет покупавшейся специально для Монтеня рыбы с нескромным названием путассу и маленькой вилкой отковырнула несколько холодных тел от смерзшегося кома. Этой вилкой Марина пользовалась в детстве, теперь столовый прибор перешел к Монтеню, и редкие гости всегда приходили в предсказуемый восторг, увидев вилку рядом с кошачьей тарелкой. Марина положила рыбу в миску и поставила под горячую воду. Папа тем временем успел посетить туалет. Зайдя в кухню, он вытер руки о трусы, подошел к окну, взял сигареты и зажигалку, сел на стоявшую возле мойки маленькую табуретку, открыл ведущую к мусорному ведру дверцу и закурил.
- А мама где? - спросил он, поглядев на прислонившуюся к подоконнику Марину, и она испытала обычный приступ легкого ужаса от того, что обеспечивавший ее физическое существование человек временами полностью теряет контакт с реальностью.
- В Томске сейчас уже, наверное, - ответила Марина. - Она же в рейсе.
Папа молча кивнул и уставился в пол.
Марина подождала, пока рыба оттает, подошла к раковине, размяла ушки вилкой и поставила миску на пол возле окна. Только после этого Монтень, сидевший в прихожей, медленно зашел в кухню. Подойдя к миске, он примерно полминуты принюхивался, подергивая хвостом, потом стал есть.
- Я пошла, - сказала Марина.
- Все за компьютером сидишь? - спросил папа. - Пошла бы погуляла, что ли.
Ничего не ответив, Марина вышла из кухни.
Вернувшись в свою комнату, она закрыла дверь и выключила свет. Папа был слишком утомлен вечерним пивом. Докурив, он, скорее всего, должен был отправиться досматривать свои мутные сны (в кульминационных моментах папа обычно переворачивался на спину и клал руку на лобок). Впрочем, траектория папы была мало предсказуема, но Марина подумала, что очередная лекция о вреде общения с компьютером уже вряд ли что испортит.
Возвращение в Сеть стоило серьезных усилий - Марина дала себе обещание впредь сначала кормить кота (впрочем, обещание это она давала себе уже не в первый раз). Только через пару минут непрерывно скользившие по экрану сообщения связались в осмысленную беседу и список имен в правой части экрана приобрел потерянное значение.
Марина хлебнула остывший кофе, потерла небольшую плеяду прыщиков на лбу и написала:
- А у кого есть кот?
Она сделала это, не рассчитывая всерьез на ответ, просто чтобы разогреться. Тем не менее ее вопрос, немного повисев в воздухе, вдруг стал осью беседы. Экран заполнился сообщениями о кошках, котах, собаках, хомячках и морских свинках. Кто-то написал про соседского крокодила, кто-то про дядю, охотившегося на медведя, - однако Марина так и не смогла ступить на скользкую поверхность разлившегося разговора, она не знала, в каком направлении ей двигаться и кому отвечать в первую очередь. Какое-то время она просто наблюдала за тем, как ее слова соединяют незнакомых людей, потом вздохнула, сходила на кухню - папа уже спал - и принесла остатки изюма в шоколаде.
Когда она вернулась, ее сообщение уже скрылось из виду, словно выброшенный в окно поезда окурок. Посвященная домашним животным беседа стихла. Парня, написавшего про медведя и дядю, выгнали за нецензурную лексику
Марина молчала. Сидя перед монитором, она жевала конфеты и размышляла о том, каким же способом проникают в Сеть лишние килограммы, прыщи и слишком быстро покрывающиеся кожным салом волосы - в общем, все то, что занижает самооценку смотрящих телевизор людей и так мешает общению. Мысли были привычными, поэтому Марина совсем не расстраивалась. Если бы в комнате оказался невидимый Марине наблюдатель - скажем, если бы ее папа купил в круглосуточном магазине водку-невидимку, о которой столько писали в свое время некоторые уважаемые издания с нездоровым цветом кожи, - так вот, этот наблюдатель, вероятно, позавидовал бы спокойствию, выступавшему на лице Марины в такие минуты. Впрочем, он мог бы решить, что спокойствие это кажущееся, вызванное игрой света и тени, или, скажем, лицо Марины просто отражает эмоции, излучаемые спрятанным под открытыми окнами портретом Брэда Питта.
Изюм кончился. Марина поставила вазочку рядом с чашкой, допила кофе и стала раскладывать компьютерный пасьянс, сдвинув зеленое окошко в угол экрана, так, чтобы можно было краем глаза наблюдать за чатом. Пытаться перекричать толпу было слишком утомительно. Марина решила подождать чего-нибудь интересного.
Ждать пришлось долго. На экране будильника уже появились четыре прямоугольных зеленых нуля, отделяющих пятницу от субботы, а она все так же вяло двигала мышку по коврику с изображением астронавта на Луне (папа принес с работы), перемещая по поверхности дисплея послушные электронные пучки, складывавшиеся в похожие на игральные карты пятна. В чате по-прежнему билась однообразная беседа, и ничто так и не привлекло внимания Марины. Уже хотелось спать, и вспомнился неприятный детский анекдот про зайца и украденный в трамвае чемодан.
Марина завершила очередной пасьянс, откинулась на спинку кресла, зевнула и тихо сказала:
- А то будет, как в прошлый раз.
После этого в той части экрана, которая оставалась посвященной потенциальному общению с новыми интересными людьми, появилось выделенное стандартным красным системное сообщение:
"К нам приходит АЛХИМИК!!! Поприветствуем!!!"
Марина прочитала это сообщение дважды, потом оглянулась на кровать.
Конечно, в ее жизни, как и в любой другой, случались самые разные совпадения. Например, преподавателя философии, поставившего Марине на летнем экзамене тройку, звали Сергеем Викторовичем - так же, как и папу. Стипендия, которой Марина лишилась из-за этой тройки, должна была перечисляться на банковскую карточку, последние четыре цифры номера которой совпадали с первыми четырьмя цифрами ее телефона. А когда после экзаменов папа повез Марину на море, она, прогуливаясь как-то вечером по главному курортному городу страны, увидела своего бывшего одноклассника, Валеру Ушкина. Тот сидел на земле рядом с пальмой, глядя прямо перед собой и крепко сжимая в руках пластиковую бутылку с вином - его разливали в стоявшей неподалеку палатке. Марина не испытывала к Валере никаких особенных чувств, их жизненные траектории, вынужденно сближавшиеся в классных комнатах, так по-настоящему никогда и не пересекались, но встреча эта сильно взволновала ее, и на следующее утро она даже поругалась с папой, когда тот, мучимый похмельем, попросил дочь сходить за пивом.
Марина тряхнула головой, возвращая внезапно укатившие на юг мысли в туманную московскую ночь. При возвращении случился забавный казус - Марина подумала, что столь же неожиданно может столкнуться с Валерой и в виртуальном пространстве. Впрочем, это предположение было слишком непродуктивным.
Глаза устали, и она не сразу заметила лежащую возле подушки, в мутной луже компьютерного света, книгу. Сначала Марина хотела встать с кресла и взять книгу в руки, но потом передумала. В конце концов, то обстоятельство, что на светло-серой обложке мягким курсивом выведено слово, только что появившееся на экране монитора, еще ничего не значило.
Марина повернулась к столу, склонилась над клавиатурой и, после секундной паузы, напечатала:
- Приветик! Как дела?
Чтобы написать это, требовалось совсем немного времени - секунды две-три, не больше, но в душе Марины за это время произошел небольшой переворот. Она вспомнила о том, как четыре года назад, когда одноклассники начали всерьез интересоваться тем, как Марина проводит вечера, ее тело вдруг непонятно почему предало свою хозяйку (хотя, конечно, отделить себя от тела довольно сложно), и по коже на животе, бедрах и ягодицах, словно рябь перед надвигающейся бурей, побежали первые складки. Сначала это было не очень заметно, и мама Марины говорила, что легкая пухлость ей даже к лицу, но спустя примерно полгода телефонные звонки, приносившие ломающиеся голоса боровшихся с прыщами ребят, прекратились. Теперь, возвращаясь из рейсов, мама обычно говорила про переходный возраст, а один раз даже сказала что-то про гадкого утенка, который превратился в лебедя, и Марина потом долго плакала в своей комнате. Самым трудным было избавиться от унизительного чувства постоянного ожидания…
- Привет! Отлично! Как сама? - ответил Алхимик.
…возникавшего при каждом телефонном звонке.
Какая-то диета, рецепт который мама вычитала в "Вестнике МПС", привела к проблемам с кожей…
- Честно говоря, плохо, - написала Марина.