2. У тебя просто очаровательнейшая улыбка, закрываю глаза и вижу, как ты смеёшься… И сама улыбаюсь тебе. Прошу тебя, свети мне всегда! Не то "завянут мои ромашки без солнца твоих тюльпанов". Это я уже себя любимую цитирую-интерпретирую - хотя в данном контексте эти строчки воспринимаются несколько пошловато: ромашки, тюльпаны,… тычинки, пестики… Васьки, Матрёны… Так, сворачиваю куда-то не туда! Не подумай, что я повёрнутая на этой теме, просто иногда хочется тебя ущипнуть, чтобы ты расслабился, отвлёкся (от "рыжего террора" - Д. Н.), читал мои строки ОБ ЭТОМ и улыбался (мысленно произнося своё фирменно-серьёзное "Алина!"). Взбодрить тебя хочется! А слова "суксуально-еротическага" характера помогают мне в этом.
3. Ты знаешь, как я была рада увидеть, встретить тебя сегодня вечером - на остановке! Безумно рада! Представила, что когда-нибудь потом я буду ждать тебя вот так, только уже домой, в НАШ ДОМ! Эх, мечты!
4. Жду-прежду тебя, твоего голоса… Всего, что связано с тобой! Измеряю-грею всего моего Лёшеньку губами. Я тебя люблю! I love you! Je t`aime!.. Если концентрировать моё сверхчувство - перелюбливаю: то бишь люблю с приставкой "очень-очень"!
Я. Голубчик.
Aline, 19 февраля, 23–36 (Схожу с ума!)
Всё, ОНЕ захрапели позади меня. А до этого минут 20 возюкались-стелили-переодевались и пр., заглядывая через плечо моё на монитор…
Бог с ней! Тут другое мучает… Впрочем, не буду тебя огорчать!
Лучше я скажу тебе глубоко прочувствованное, продуманное и выкристаллизованное: я, наверное (?!), не могу НЕ думать о тебе. А это уже болезнь. Это - патология. Это - сладкое, но умопомрачение… Всё это можно выразить короче: не исключено, что я СХОЖУ ПО ТЕБЕ С УМА! А хорошего в этом, надо полагать, ничего нет. Эхма! И-и-иех! О-хо-хо! Ух-ху-ху! (Как ещё вздох графически изобразить - не знаю!)
Про "Матрён" и "Васек" шуточки пре-кра-тить!!! "Неснятое возбуждение чревато неприятными последствиями!.." (Приап).
Ещё, голубчик мой, можешь ответить на эту писульку (??!) до 23–45, да потом - попрощаемся до завтрева.
Алексис.
Моему Лёшеньке, 19 февраля, 23–44 (Ночное)
Обожаю тебя!!! Отвечать-спрашивать (про то, что мучает) времени, наверное, уже нет. По телефону завтра утром пообщаемся - угу?
Люблю, люблю и тоже схожу с ума! Целую. Спокойной ночи, мой милый!
Твоя Алиночка.
Моему Лёшеньке, 20 февраля, 22–26 (Дышу и не дышу)
Радость-грусть моя!
Вечер сегодня по-особенному лиричный, рассказы твои, что ли, грустью-сплином мысли обволакивают - не знаю?! Лирик в тебе, бесспорно, бунтует-вырывается - родная душа! От "Удушья" безысходность какая-то щемящая сердце буравит… Да-а-а-а… вся наша прекрасная страшная жизнь - асфиксия… Сам не успеешь удушиться - жизнь удушит! Кажется, мой градусник настроения очередную синусоиду совершает!
Как мне хочется тебя, мой милый, сейчас обнять! Почувствовать тепло твоих ладоней и перебороть удушье - снова научиться дышать, дышать по-новому! Буду ждать завтра этого мгновенья, а пока не дышу… Любить, правда, никакая асфиксия, не разучит, а вот дышать…
Люблю. Скучаю. Философствую.
Научи дышать, без тебя - смерть, пустота.
Твоя Дымка.
P. S. Раз воздух потерял адрес моих лёгких - так поцелуями задышу. Целую. Целую. Целую. Целую. Вот и задышала!
Aline, 20 февраля, 23–11 (Люблю - дышу…)
Родная моя Дымка, хочу серьёзно и в последний раз предупредить: за такие письма-мэйлы, как это - я тебя готов зацеловать и зацелую при первой же возможности до умопомрачения… Твоего или моего, или обоих сразу!
Спасибо, девочка моя! Я, конечно, тоже целую и сейчас (мысленно) и думаю о завтрашней встрече (дай Бог!).
Пока прощай! Чего-то я рассюсюкался, а это нехорошо, неладно, не (как вы, молодые, выражаетесь) клёво…
Чудовище.
Моему Лёшеньке, 20 февраля, 23–18 (Задышала!)
Ночи-то доброй я, надеюсь, успею тебе пожелать! Снов тебе самых дымчатых! Люблю тебя! Всё остальное скажу завтра (о том, как я тебя обожаю, боготворю, как ты мне нужен).
Целую, мой Лёшечка!
Я.
Aline, 20 февраля, 23–26 (Не отвлекайся!)
Алина, я буду в эфире (вернее, выйду напоследок в 0-30), так что, если захочешь что-либо ужасно важное (нэжное, ласкавае, вазбуждающае!!!) написать - напиши. А пока не отвлекайся - читай ХОРОШУЮ прозу…
Недостойный.
Моему Лёшеньке, 21 февраля, 0-08 (Длинное-томное-нежное-ласковое…)
Лёшечка-Лёшенька!
Ночью, когда луна выворачивает меня всю наизнанку, пишу-дарю тебе самые сокровенные строки! Ты в моей жизни появился неслучайно, за это судьбе просто громаднейшее спасибо! Почему неслучайно - потому что я предчувствовала, что появится человек, которому отдам себя без остатка, "всю - до грамма" (моя стихотворная цитата). Как будто в воздухе уже был этот дурманящий привкус: привкус твоего поцелуя - медового, бездонного. И я жила, как в тумане, будто организм переживал инкубационный период - некая предлюбовь. И вот в универе появился ты - мужчина, которого я сразу (!) заметила и (помнишь?) чересчур громко поздоровалась, на что ты неуверенно ответил: "Здрасьте", - меряя меня оценивающим взглядом. А когда я у одного знакомого доцента (не скажу тебе - кто это) спросила: "Что это за мужчина?" - он ответил: "Домашнев - новый завкафедрой литературы и писатель. Ты будь с ним осторожна, он до женскага пола… Как-то даже признался мне, что, мол, страшный я бабник (да-да это слова того доцента)!" А я подумала: "Да-а-а, страстный мужчина, и есть в нём какая-то особенная грусть и магнетическое обаяние". А потом это интервью - глаза в глаза. А вскоре - первое прикосновение, как током, прострелившее меня до самых косточек. Ну а дальше, ты всё знаешь сам. И ещё - твой творческий вечер, и моя гордость, счастье за тебя, человека, который почему-то казался таким родным!
В общем, нежный избранник мой, суженый, единственный МОЙ мужчина! Никакие атмосферные и оккультные вмешательства тут ни причём! Просто я тебя ЛЮБЛЮ и это не влюблённость какая-нибудь, не дурман-колдовство!
Не отдам тебя никому (страшно признаться, но я собственница!). Буду любить тебя, стараться-тужиться сделать тебя счастливым, стану девочкой-женщиной, любовницей, соратницей, единомышленницей, музой, другом, женой, богиней, рабыней… - кем только захочешь! Я счастлива, когда ты счастлив!
Нежно-нежно прижимаюсь к тебе каждой буковкой! Верь мне, будь-стань моим, и мы вместе создадим-построим-обживём с тобой свой маленький мирок, где есть только ты и я! Хочешь? Я согласна!!!
Любимый-разлюбимый! Если ты присутствуешь при моих душевных родах (которые прошли благополучно, без эксцессов) уже в 0-30, то я, видимо, уже лежу в кроватке с выключенным светом и думаю о тебе, не отдаюсь ещё любовнику-сну, хочу надуматься-насытиться тобой, чтобы приснился мне сон - светлый и тёплый, где мы вместе и жизнь прекрасная (а не страшная, как в реальности). Жажду с утреца прочесть твой ответ на моё письмо-исповедь. Как только проснусь - выйду в Инет, и, надеюсь, хорошее настроение умножится как минимум в два раза!
Люблю тебя, мой голубчик! Поцелуями тебя укутываю. Спи, солнышко! Я рядом, всегда рядом.
Твоя Алиночка-пеночка-Дымочка…
Моему Лёшеньке, 21 февраля, 21–51 (Мечтаю о тебе, думаю о нас)
Лёша, день и вечер были просто восхитительными! С тобой рядом я цвету, живу, творю, познаю… Моя комната мне показалась сейчас такой уютной - моей, родной, маленькой вселенной. Как бы я хотела, чтобы это ощущение согревало меня в моменты, когда грусть-тоска перетягивают лёгкие жгутом безысходности, непонимания. Самое страшное одиночество - одиночество среди людей, тем более близких людей. Из комнаты в комнату ходят они, разговаривают о чём-то, пьют чай, смеются, а ты - вне этой приятной суеты, думаешь о своём, живёшь другой жизнью и оживлённость, что вокруг тебя - мертва, нема, неощутима. Вот так я сидела сейчас в зале: родители о чём-то балакают, меня пытаются втянуть в разговор, а я зависла на другом уровне, где мне хорошо, тепло, куда меня тянет, зовёт - К ТЕБЕ!!! Когда эта раздвоенность заплетётся в одну прочную косу-линию - нашу ОБЩУЮ с тобой жизнь, тогда не будет никаких других уровней, зависаний… Идя с работы, я буду знать, что где-то меня ждёт МОЯ ЗЕМЛЯ, мой островок счастья-уюта. Этой мыслью я теперь и живу. И хочу, чтобы ты жил.
Если мы сегодня не встретимся на Интернет-перекрёстке - желаю тебе приятных снов! Мечтаю о тебе, думаю о нас… Для того, чтобы спалось крепче-слаще - прими мой поцелуй на ночь, как положено, в трёх экземплярах!
Алина.
Твоя настоящая жена.
Aline, 21 февраля, 23–42 (Вот он - я!)
Алинусь, я - тута! Еле-еле оторвался от Фаулза, чтобы впитать (фу, ну и слог!) вот это твоё письмецо (ещё одно фу!). Ладно, буду писать построже: спасибо, девушка, на добром слове, утешила, побаловала! А всё ж таки не одобряю, что от родных отгораживаешься, неприязнью к ним точишь сердце своё (это уж совсем чёрт знает что за лексика попёрла - прости!).
Ладно, голубка моя, если на полном серьёзе, ты меня делаешь всё более и более счастливым. Ты заставляешь меня быть лучше, чище, ДОСТОЙНЕЕ… Буду стараться соответствовать. Клянусь!
Напиши мне ещё пару горячих строк и - попрощаемся до завтра, хорошо?
Целую крепко-крепко - до перехвата дыхания!
А.
Моему Лёшеньке, 21 февраля, 23–51 (О важном)
Родителей я люблю, но одинока у себя дома, будто это не дом мне вовсе.