- Решила - пересплю пять раз подряд с разными мужиками. Вот, кто звонил - я им да, где и… с зажмуренными глазами. Все, кстати, нормальные попались. Один только два часа себя подымал, но справился, дай бог ему здоровья. Полегчало. Немного. Потом думаю, блядью становлюсь. Стоп. Но еще с японцем только переспала. Интересно, ты знаешь, у них сперма пахнет рыбой. Будто в рыбном отделе. Точно. А я рыбный запах не переношу. Он в меня не кончал, боялся, что я ему япончика принесу. Я ему сказала, что мне тридцать пять. А он - мозга нет - поверил. Что они японцы понимают! …А ты зачем на сайт пришла, кого найти хочешь…
Мила пожала плечами.
- Дети выросли. Новый год - всегда так тяжело бывает. Вроде привыкла, сама себе хозяйка, но две недели - одна. Может, к Новому году найду, с кем встретить?
- Это ужас, а не праздник. Не хочу тебя расстраивать, но не найдешь. Они все разведены и одиноки одиннадцать месяцев в году, но с конца декабря до середины января - на сайте мертвый сезон, - Фенечка рассмеялась. - Эти твари, называемые мужчины, всегда находят с кем встретить Новый год, а мы сидим и делаем телевизионный рейтинг. Они зарабатывают на нас, на нашем одиночестве.
Фенечка посмотрела на Милу добрыми честными глазами, наверное, она так каждый день смотрела на своего мужа, провожая и встречая его с работы:
- Мил, давай нажремся! Я, правда, не умею, но хочется!
7
Стадо породистых холмогорских черно-белых коров гоняли вдоль пионерского лагеря рано утром, когда еще все дети спали, и поздно вечером, перед ужином. Густым, оперным мычанием наполнялся воздух и становился от этих звуков еще влажнее, росистее, пахучее. Дети выстраивались вдоль забора и смотрели на неторопливо бредущих животных. Маленький мальчик в красной рубашке нервничал и прятался за спины:
- Вот бык, вот бык, сейчас он тебя увидит и бросится, - одно дитя малое пугало другое, и каждый преодолевший страх сам себе казался умнее и взрослее. - На красное, на твою рубашку. Во! Во… сюда идет, сейчас набросится…
Тулупова тоже стояла рядом с забором - это был общий ритуал для младших и старших отрядов: кино в клубе показывали раз в неделю, а коров прогоняли каждый день, и Людмиле было понятно, почему длинный ряд детских лиц с неподдельным интересом на все это смотрел. Да - небо закатное, да - березы белые, редкие, уходящие в небо, да - особенное чувство времени, лениво тянущегося, в которое вписывалась неторопливая поступь коров, маятники болтающегося, полного вымени - все завораживало. Но ждали на самом деле иного.
Бык выделялся. Он был крупнее, рога прямее, лихая челка деревенского гармониста… Его замечали сразу. "Бык! Бык! Бык!" - громко кричали дети. И следили теперь только за ним. И шептали наперебой: "Смотри. Смотри. Сейчас, сейчас…" Бычий член обнажался и увеличивался на глазах изумленных пионеров. Огромное тело быка с красными от возбуждения глазами наваливалось на покорно остановившуюся корову, и все смотрели, как это происходит.
- И нас будут так, Тулупова, - сказала подруга Бурмистрова, когда сцена закончилась и стадо прошло.
- Как "так", Бурмистрова? - не поняла пионерка Тулупова, в лагере все называли друг друга только по фамилиям.
- Вот "так!" Как..!
- Нет, нет, не.
- Да. Да, - со знанием дела утверждала двенадцатилетняя подруга. - Мужчины для этого и существуют.
Ночью, после отбоя, из мальчишечьей в девичью палату забежал самый низкорослый паренек из отряда - Антон Широков и, держа руки над головой, закричал:
- Му! Му! Му!
Бурмистрова тут же вскочила с кровати, схватила полотенце и, размахивая им, как кнутом, стала выгонять "доморощенного быка":
- Что "му"?! Я тебе дам "му"! Я тебе покажу "му", Широков! У тебя потом… такое "му" вырастет.
Выгнав Широкова, девичья палата пионерского лагеря "Спутник" смеялась до тех пор, пока пионервожатая не решила оторваться от своего, как она считала на тот момент, жениха и не вошла в палату и, уповая на женскую солидарность, не попросила:
- Девчонки, давайте же спать - я тоже человек, у меня личная жизнь есть или нет?
8
Черная представительская "Ауди" с трехцветным флажковым пропуском на лобовом стекле пыталась припарковаться возле Музыкального института имени М.М. Ипполитова-Иванова. Все места были заняты машинами, и когда водитель "пошел на второй круг", пассажир, сидевший на заднем сиденье, сказал:
- Высади меня здесь где-нибудь - я недолго. Припаркуешься - отзвони, где встал.
- Хорошо, Кирилл Леонардович.
Кирилл Леонардович Хирсанов взял букет из пятнадцати больших красных роз, вышел из машины и направился к главному входу типового школьного здания, куда с недавних времен переехал институт. На входе он так, чтобы впечатляло, развернул перед охранником Олегом свою кожаную малиновую корочку с гербом:
- Где тут у вас институтская библиотека?
- На втором этаже, направо по коридору. Вас проводить?
Хирсанов быстро поднялся по двум лестничным пролетам и сразу понял, где библиотека, - можно было и не спрашивать. Когда он вошел, Тулупова сидела за компьютером и составляла письмо в издательство музыкальной литературы "П. Юргенсон" о выделении по льготным ценам книг и классических партитур.
- Людмила - вы? - спросил Хирсанов для порядка, хотя все и так было
ясно. - Я - Кирилл. Я звонил вчера.
- Да. Кирилл - без фотографии, - Тулупова не могла понять, как он здесь оказался.
- Вот. Это вам, - и Хирсанов протянул букет.
- Спасибо - красивые розы, но как вы оказались здесь? Я же…
- …вы сказали, что работаете заведующей библиотекой в музыкальном институте Ипполитова-Иванова - этого для меня достаточно. Пробил по базе: Тулупова Людмила Ивановна тысяча девятьсот… о возрасте женщины мы умолчим - вы, Люда, так прекрасно выглядите, что никогда не скажешь, что у вас двое взрослых детей, родились на Украине, в Червонопартизанске…
Только теперь, когда Хирсанов заговорил, Мила смогла подробно рассмотреть вошедшего. Из анкеты она знала немного - ему пятьдесят. И все. Но выглядел он чуть моложе, не грузный, даже спортивный, с изрядной сединой и небритостью, как модно. По виду чиновник: белая рубашка, темный хорошей ткани костюм, галстук, но что-то делало его не совсем "типичным представителем", некий лоск, уверенность, голос. Его голос ей понравился сразу, еще по телефону - молодой, четкий, резкий. Он объяснил, что фотографии размещать не имеет права, потому что работает в администрации президента - ведущий аналитик, но она ему понравилась и он просит о свидании.
- Итак - я у вас в какой-то базе. Зачем я там? - спросила Тулупова.
- Мы все в одной базе. Я могу пробить любого и все о человеке будет известно, - не без гордости сказал Хирсанов.
- Тогда зачем вы на сайте - раз у вас там "база"? Вы с любой можете познакомиться без проблем…
У Хирсанова зазвонил мобильный телефон.
- Извините. - Да, я понял. Слева от входа. Найду, - он закончил разговор и объяснил Людмиле. - Шофер, тут у вас нигде не встанешь, паркинга нет. Предлагаю сегодня после работы встретиться и обсудить все. Я за вами заеду, тут есть ресторан…
- Нет, не могу, - сразу отрезала Людмила. - Я не готова, с дочерью договорилась уже, и мы там… идем, ну, в общем, не сегодня - точно. Не могу, нет.
- Жаль, - сказал Хирсанов, понимая, что уговаривать бесполезно. - Жаль. Как говорят на востоке "Солнце взошло - день многое обещает".
- Красиво. И музыкально.
- Почти десять лет советником в Дамаске…
- Интересно, конечно…
- Да, жаль, но следующий вечер наш, Люда.
- Конечно, просто я не готова сегодня. Кирилл, - она сознательно произнесла его имя, как бы пробуя его первый раз на вкус - "вроде ничего произносится", подумала она и добавила, чтобы у него не было сомнений: - Дочь… дела, вы без предупреждения…
Хирсанов протянул визитную карточку с гербом и распрощался, поцеловав руку. Людмила, когда он вышел, посмотрела на руку и подумала, что ей надо бы теперь мыть посуду в перчатках - в этой ее новой жизни целуют руки и, наверное, надо себя начинать любить. И еще подумала, как легко и правдоподобно, как никогда еще в жизни, она соврала насчет дочери. Быстро, убедительно, она и сама бы себе поверила, если б не знала, что сегодня у нее первая встреча с другим мужчиной с сайта - он ей названивал уже дня четыре и сегодня она обещала встретиться на Тверской, в девятнадцать ровно.
Николай звонил по нескольку раз в день и всегда начинал одним и тем же вопросом: "Привет, что делаешь?" "Ничего", - отвечала она. "Так не бывает - человек всегда что-нибудь делает", - говорил он. "Ну, тогда чай пью". - "Ну вот - уже интересно". - "Что же здесь интересного?" - "Ничего. Просто - ты чай пьешь, а я статью пишу. Через час сдавать".
Николай представился спортивным журналистом, сказал, что работает в "Советском спорте" и пишет о зимних видах, в основном, ну а летом обо всем, что закажет редакция. На третий день таких бессмысленных и вязких разговоров Людмила даже купила газету, где нашла его статью - Николай Вольнов писал о том, как тренируются в подмосковном Красногорске российские лыжницы.
"И что ты с лыжницей роман не закрутишь?" - спросила в одном из телефонных разговоров Тулупова.
Вольнов ушел от ответа: "встретимся - объясню".
Людмила не хотела встречаться. Он был на семь лет младше, она не желала чувствовать себя "старой теткой", прилипшей к молодому парню, которому и отцом становиться не поздно - ну что такое тридцать девять? Был у него, как говорил, один брак - и что? Ей, рассуждала она, ничего не надо, постельных удовольствий она не ищет, а для чего знакомится? Ни для чего - для Нового года. Тогда лучше не надо…