Скончались начальники в годах: и авторитарный "Андропов", и сторонник демократичных методов, руководитель аппаратурно-измерительной лаборатории Машарик. А также ушли из жизни замечательные ученые, повлиявшие на мое формирование, как специалиста – именованные в этих записках как Теоретик и Практик. К сожалению, преждевременно умер, не дожив до пятидесяти, руководитель моей дипломной работы Вадик Симаков – судя по всему, не вынес трезвенной жизни. И скончался придирчивый старик Николаев – то ли тайный агент, то ли незамутненный борец за дисциплину, носитель секретного чемодана.
Кого же я встречу на юбилейном торжестве?
Встав пораньше, распахиваю платяной шкаф и надолго задумываюсь. В чем идти? Юбилейное торжество пройдет в официальной обстановке, в самом ЦНИИ и в рабочее время – стало быть, и одеться следует по-деловому. Свои юбки-брюки-кофточки я давно разделила, как и жизнь, на три части: "костюм инженера", "костюм психолога", "костюм писательницы". Есть еще вариант "для прогулок с собакой", но его я сейчас не рассматриваю.
"Костюм инженера" состоит из темной юбки или брюк, а сверху – строгий пиджак. Так я одевалась в последние пять лет работы инженером, когда превратилась в Галину Владимировну. Пиджаки я давно уже не покупаю, но могу еще влезть в прежние – фигура позволяет.
А у психологов принято одеваться неформально, чтобы ничего не стесняло движения – как сейчас сказали бы стиль "казуал". Есть у меня на такой случай и трикотажный джемпер, и свободная туника, и удобная жилетка. На тренинги и на собрания Гильдии психотерапии, членом которой состою, так и являюсь.
"Костюм писательницы"! Этот наряд появился в моем гардеробе в последние годы, когда меня стали приглашать на выступления перед читателями. Здесь добавляю оживляющий элемент: кофточки с рюшами, легкие шарфики, бусы-кулоны. Ведь мои книги читают, преимущественно, женщины, и я, хотя немолода, должна предъявить "сестрам" по духу то, что в курсе модных тенденций.
Перебираю в раздумье вешалки с одеждой. Может, отправиться на торжество в писательских "рюшах", как бы заявить бывшим коллегам, сколь изменились мои интересы, моя жизнь? Соблазнительно блеснуть, только ведь собираюсь я не на свой праздник, а на профессиональный технический форум. Нет, не стоит выпадать из общего стиля. А, надень я серенький "джемпер психолога", чувствовала бы себя комфортнее, но, чего доброго, не поймут меня женщины из НИИ. Подумают, что совсем обнищала на писательских гонорарах. Хотя гонорары, действительно, копеечные, но известность определенная есть. И не так уж плохо мне живется среди грез и фантазий, в какое одеяние я бы ни облачилась. Как ни крути, остается надеть "пиджак инженера": имеется один – черный, из легкой синтетики, с приподнятыми плечами; куплен лет десять назад и совсем без надобности висит. Вот в нем и пойду, а под него – светлую блузку с со строгим воротничком. Чем не офисная барышня?! Остается решить главное: юбку или брюки? Юбка сама выбирает меня, хотя и темная, но с воланом, из писательского комплекта. И я не в силах ей сопротивляться!
Выхожу из дома, и сразу подходит трамвай. Едва открыла на коленях книжку, прочитала несколько страничек, как вагон уже сворачивает на знакомое кольцо. А прежде за долгую дорогу успевала прочитать книгу от корки до корки, если удавалось в свободный уголок приткнуться. Чудес в этом нет. Многие наши сотрудники, десятилетиями трудясь в институте, постепенно приближали свое жилье к месту работы: покупали кооперативные квартиры, обменивали жилплощадь – район на район. Так что близость моего жилья к элитной теперь южной окраине города – отнюдь не случайна.
"Подхожу к институту. Знакомый бетонный забор подновлен песочного цвета краской. А по верху, как и два десятилетия назад, тянется колючая проволока – очевидный знак, что объект закрытый и хорошо охраняется. Чтобы работать за оградой, сотрудник должен пройти проверку и получить "форму допуска". Новичкам присваивают третью форму – ты обязан молчать о том, что видишь на территории; со временем тебя обременяют второй, нагружая дополнительными секретами; наконец, первую получают единицы – и с ней ты полностью под колпаком "бойцов невидимого фронта". Прежде и я была связана формой среднего уровня, однако ныне свободна от любых обетов, ведь прошла вечность, как я уволилась из этого учреждения".
Круг замкнулся: я подошла к тому, с чего начала. Я уже написала о первой встрече в проходной с бывшими коллегами: неунывающей Маринкой, блистательным Стасовым, и с беспомощным ныне Фигаро. А прервался мой рассказ на том месте, как все мы – бывшие и нынешние сотрудники – столпились у входа в конференц-зал и обменивались новостями.
Небрежно болтая с очередным собеседником, я одновременно вспоминаю картины прошлого. Будто мчишься в поезде: видишь тех, кто рядом сидит в купе, и боковым зрением замечаешь кадры, мелькающие за окном. Всплывают забытые, казалось, навечно, мелочи. С этой "девочкой" мы вместе отбывали повинность на овощебазе, с этим "парнем" осваивали первую компьютерную игру, когда на лабораторию накатило болезненное поветрие: "игра в тетрис".
Опирается на палочку похудевший и осунувшийся "Жванецкий", тот что был прежде толстощеким здоровяком. Ныне "Жванецкому" (как и его знаменитому тезке) к восьмидесяти, он никем уже не руководит, но продолжает ходить на работу. Надо думать, что еще способен приносить пользу, раз служит. Незримо плывет за его спиной образ непутевого, но талантливого ученого Вадика Симакова. Если бы Вадик был жив, выглядел бы сейчас больным как "Жванецкий", а так остался в моей памяти франтоватым мужчиной средних лет, склонным к выпивке.
Старик Фигаро, приехавший в инвалидном кресле, бодрится. Что-то вещает собравшимся вокруг него людям. Он давно уже превратился в местную достопримечательность. Многие помнят его непредсказуемые выверты, пафосную склонность к мозговым штурмам и мелочную конфликтность. И все же именно в пору его царствования, наш сектор по эксплуатации ЭВМ занимал передовые позиции.
Переходят от группы к группе собеседников обе хозяйственные Люси – они вросли в институт навечно: и та, что помоложе, отыскавшая меня в садоводстве, и другая – теперь совсем старенькая, располневшая, седая. Они тут вроде координаторов, сообщают гостям план проведения торжества.
Наконец гостей приглашают в конференц-зал.
Вставанием почтили память умерших сотрудников. Ведущий зачитал длинный мартиролог. Затем "бывшим" вручили памятные значки и буклеты, а также блокноты и авторучки с эмблемой ЦНИИ (работающим выдали подарки заранее). Я тоже удостоилась пластикового мешочка с подарками. С ответным словом выступили несколько ветеранов. Официальная часть завершилась быстро, и все с радостью покинули душноватый зал.
Обзорная экскурсия по лаборатории
После завершения официальной церемонии все начали растекаться по родным лабораториям. Неугомонная Маринка, несмотря на свою тучность, застучала крепенькими каблуками рядом с бородатым художником. Это он оформлял когда-то нашу стенгазету – теперь борода его поседела и смотрится органичнее, чем прежде. И в его каморке Маринка крутила мимолетный роман с коварным N., позднее оставившем ее. Однако самого идальго сегодня не видно, сказали, что не смог приехать по старческой немощи. А Маринка уже подхватила художника под руку и устремилась с ним в лабораторию, из которой я так давно ушла, что уже не не считала своей.
"Своим" я считаю машинный сектор. Сегодня нас здесь трое гостей: я, респектабельный Стасов да Фигаро в инвалидном кресле. Хотели пригласить также Курносова – нашего гения-самоучку, что без всяких инструкций налаживал любую машину – но не нашли. Сказали, что сменился и адрес, и телефон. По последним сведениям, он тяжко болел… Зато могла бы придти на встречу умная Лариса, та что в рабочее время читала романы на английском языке. Она еще сравнительно молода – только-только оформила пенсию – и активна. Делилась со мной по телефону, что теперь работает дома, в режиме фриланса, программируя интернет-сайты на заказ. Но когда я позвонила ей на днях, приглашая пойти на юбилей, она отказалась. Заявила, что не имеет такой потребности. Лариса и прежде особняком держалась, так что сильно уговаривать ее я не стала. Ее право вычеркнуть ЦНИИ из своих воспоминаний. Или, напротив, сохранить в девственной чистоте? Фигаро от нашей компании откололся, поскольку его пригласили к столу начальственной элиты.
Едва я задумалась о странностях менталитета разных людей, как меня схватила под руку Люся и повела в "наш" сектор, где тоже уже был накрыт стол. Стасов пришел туда раньше. Указ Горбачева давно забыли, и на столе вновь маячили бутылки с алкоголем. Меня окружали все знакомые лица, пусть заметно постаревшие и изменившиеся. Вот не слишком удачливый кавалер Чудиков – это он несколько лет подыскивал себе невесту, приударяя за каждой из новеньких девушек. Но в итоге, как мне сказали, нашел жену по объявлению, живет с ней много лет в нормальном браке, а сын его скоро заканчивает школу. Однако Чудиков, как и прежде, вид имел слегка зачуханый: в растянутом трикотажном свитере, в стоптанных ботинках. Зато получил должность: стал начальником сектора, пересидев в институте многих.
После второго тоста и Чудиков, и хозяйственная Люся, и другие аборигены сектора оживились, вышли на середину комнаты и встали шеренгой. Один из "артистов", ровесник Чудикова – бывший комсорг – держал в руках гитару. Он небрежно взял ее наперевес и тронул пальцами струны, раздались первые аккорды. Пенсионеры и ветераны предпенсионного возраста затянули песню молодых специалистов семидесятых годов: "При самом въезде в город Ленинград, / где в поле бродят тощие коровы, / стоит огромный мясокомбинат, а рядом институт а-эн Крылова./ Мы все сюда пришли из ЛКИ, ЛЭТИ, Университета, / мы верили в способности свои / и думали, что лучше места нету".