- Ну и хорошо, - почти ласково сказал Руслан и поднял с земли нож. - Твой ножик?
Ваха снова кивнул. Руслан ещё раз приложил ему к лицу снег, а затем резким движением запрокинул парню голову и приставил к горлу нож. Колян замолчал.
- Ас дош ло хьа са Аллах-Дел дуьхьал дIа дагIийтар! - громко сказал Руслан. - Саца ве хьай накъост!
Колян замер, прислушиваясь, и Руслан перешёл на русский.
- Скажи ему! Скажи, чтоб убрал нож, и пусть уходит. Мы не тронем, клянусь Аллахом! Я даже забуду, что вы есть. Или… - он чуть надавил ножом. - Йа ас урс хьокх хьуна! Выбирай!
- Колян, - еле слышно сказал Ваха разбитым ртом. - Слышал?
- Не обд-дурят? - икая от страха, спросил недавний мучитель.
- Он поклялся.
- А этот? - Колян кивнул на Павла.
- Брось нож, козёл! - вполне отчётливо произнёс Ваха. - А то поклянусь я.
Пацан осторожно отвёл руку от Ольги. Встал, бросил нож на снег и осторожно, не сводя глаз с Павла, сделал шаг в сторону. Павлик не шевелился. Колян так же медленно сделал ещё три шага, замер, повернулся и со всех ног помчался в сторону моста.
- Молодец! - сказал Вахе Руслан. - А теперь запомни. Я живу вон в том доме, и если увижу вас здесь ещё хоть раз…
- Павлик! - Ольга вскочила, бросилась к Павлу и вцепилась ему в плечо. - Паша! Руслан! Пав-лик!
- Ты цела? - прервал её Павел. - Они ничего тебе не…
- Нет-нет, - запричитала Ольга, - всё хорошо, они не успели! Павлик, вы меня спасли… Руслан! А почему ты босиком? У тебя кровь! Руслан, зачем вы этого отпустили? Он у меня цепочку сорвал!
- Ничего, - снял с плеча её руку Павел. - Подожди.
Виктор встретил его открытыми глазами.
- Ну что же ты, Муха? Опять? - тихо спросил Павлик. - Как ты?
- Норм… - прошептал Виктор разбитыми губами. - Норм…ально. Я знал, что ты придёшь. Это он… тебе позвал?
- Конечно, Муха.
- Вы о ком? - подошёл Руслан. - Кто позвал?
- Он, - показал глазами Виктор, и Руслан обернулся.
В воздухе по-прежнему кружили снежинки. Деревья вдоль Сунжи стояли нарядными, тепло укрытые пушистым снежным покрывалом. Нарядные и неподвижные. Все, кроме одного.
Айлант возвышался над ними над всеми, и на его ветвях не было снега.
- Туфлю где потерял? - спросил Витька.
- Забодали! - засмеялся Павлик. - Идти-то сможешь?
- Не знаю. Хорошо новый год начался. А ты о майских жуках…
- Так вот что это был за шум, - задумчиво сказал Русик. - Какие же вы всё-таки гады были, пацаны!
Если бы айлант мог, он бы, наверное, удовлетворённо вздохнул: вся нужная информация была найдена и головоломка собралась полностью. Выход из лабиринта, ещё недавно казавшийся миражом, теперь лежал на поверхности. Что этот выход любой нормальный человек назвал бы полным бредом, айлант не интересовало: он давно убедился, что люди не отличались логикой. Они сами не знали, на что способны, не понимали, что могут превратить в реальность почти любой мираж. Если поверят. Если захотят поверить. А для этого мало логики, недостаточно рассудка.
Чтоб заработала переправа надежды, надо поджечь бикфордов шнур веры.
Айлант высочайший не умел вздыхать, он только привычно прошелестел листвой
Глава 20
Жена позвонила в разгар рабочего дня, и Виктор Андреевич сразу напрягся.
- Да, - сказал он, стараясь оставаться спокойным.
- Витя! - задребезжала мембрана. - Извини, но я подумала, что должна сказать тебе сразу. Дело в том…. В общем, пришло письмо, Витя!
- От Ани?
- Да! То есть почти… Витя, ты не волнуйся, всё хорошо! Ты лучше сам посмотри. Пароль помнишь?
- Да, - сказал Виктор. - Света, от кого письмо?
- Посмотри! - твёрдо повторила жена и положила трубку.
Виктор подавил досаду, включил Интернет и стал ждать. Внизу экрана весело забегали зелёные квадратики загрузки. Квадратики бегали быстро, но ему казалось, что они издевательски стоят на месте. Вспотели ладони.
Почта открылась, Виктор глянул на верхнюю строчку, и у него закружилась голова. Незнакомый адрес с расшифровкой "Анна Тапарова", и четыре коротких слова заголовка: "Муха привет! Это я".
Бежали секунды, собирались в минуты, а Виктор Андреевич Михеев смотрел и смотрел на экран, не решаясь открыть письмо.
"Муха, привет! Это я".
В кабинете вдруг стало жарко.
Тапик!
"Муха, привет! Это я".
Пашка!
Виктор положил дрожащий палец на мышку, убрал, снова положил. Опять убрал.
"Муха, привет! Это я". "Муха, привет!". "Муха!.."
В голове тихо зашумела листва. Виктор, словно во сне, вновь положил руку на мышку и нажал левую кнопку.
Письмо будто бы выпрыгнуло из монитора, впечатываясь ему прямо в сетчатку, прямо в душу, но Виктора Андреевича Михеева здесь уже не было. Он снова, наверное уже в десятитысячный раз, был там - в проклятом Богом 1994-м году.
И вновь, и вновь, как заезженная пластинка, в мозгу всплывала одна и та же мысль.
"Хорошо, когда есть друзья. Всегда есть, кому придти на помощь. И всегда есть, кого предать".
Ох, как же не хотелось ехать Виктору в Грозный! Воспалённое воображение услужливо подбрасывало картинки одна ужасней другой, и отделаться от них было трудно. Сердце начинало стучать, как пулемёт, на лбу выступал пот. Ни валерианка, ни корвалол не помогали; помогала водка. Слава богу, хоть этого добра хватало.
Ехать было надо. Родительскую квартиру, пусть и за копейки, но продали полгода назад. Деньги благополучно вывезли. Мало того, родителям разрешили полгода пожить в квартире, пока Виктор не найдёт им жильё. И всё это было сделано практически без его, Виктора, участия. Всё сделал, вернее, организовал Кулёк. Организовал, как всегда безупречно. Как это у него получалось, Виктор давно уже не пытался понять. Главное, что получалось. Даже сейчас, когда он уже год не жил в Грозном. Получалось.
- Что дёргаешься? - сказал ему Кулёк три дня назад. - Приедешь, позвонишь Саламбеку - и всё. Даже платить не надо будет. Нет, в принципе можно обойтись и без тебя, но как это будет выглядеть? Хочешь?
- Кулёк, - зачем-то спросил Виктор, - ты что, продолжаешь иметь с ними дела?
- С кем? - усмехнулся Валентин.
Виктор знал эту усмешку, этот уверенно-снисходительный взгляд. Он привычно терпел её годами, прекрасно понимая, что это мизерная плата. Даже и не плата вовсе, а так - мелочь. Но иногда становилось обидно, и тогда забывалось всё: и то, что он сейчас здесь, а не в бушующем Грозном, что для него нашлось неплохое место, что скоро будет свой дом…. На миг, но забывалось.
- С заводом, - буркнул Виктор. - С Саламбеком. Вообще - с "ними"!
- Виктор Андреевич! Вы никак думаете, что это всё бесплатно падает с неба? - Кулёк улыбнулся ещё шире и вдруг резко сменил тон. - Едешь? Или…
- Еду.
- Правильно, - снова улыбнулся Валентин. - Всё будет нормально.
Виктор промолчал.
- Муха… - сказал Кулёк, когда он уже собрался уходить. - Ты скажи ему, что ещё не поздно, что я жду… мы ждём. Не бзди, Муха!
Виктор честно пытался не "бздеть". И когда садился на автобус в Моздоке - поезд он отверг сразу - и когда ехал через внешне совершенно не изменившуюся республику. У него это даже почти получилось, особенно, когда с удивлением обнаружил, что в автобусе большинство русские, в основном, старики. "Пенсии!" - не сразу сообразил Виктор. Ищущей своего места Ичкерии было не до таких мелочей, и пенсии старики предпочитали переводить в Россию. Точно так же ездили в Ставрополье и его родители. Страх сменился стыдом.
Только до Грозного.
Как только он вышел из автобуса на кишащей народом автостанции, страх вернулся и больше уже не исчезал. Страх уходил в глубину, прятался, как затаившаяся зубная боль, потом вдруг выныривал и вгрызался в мозг так, что ни о чём другом думать было невозможно.
В высоком небе ярко сияло не по-мартовски весёлое солнце, на деревьях уже набухали почки - ничего этого он почти не заметил. Воздух пах так же, как и всегда, пылью - это не заметить было невозможно. Ветер носил по грязным улицам тучи пыли, количество мусора и грязи поражало. "Вообще, что ли, не убирают?" - подумал Виктор, увидел стайку совсем молодых пацанов с автоматами и перестал замечать даже грязь.
Натянул пониже на лоб специально запасённую вязаную шапочку и пошёл к выходу, стараясь не смотреть никому в глаза и жалея, что не согласился с предложением Кулька. Снова стало стыдно. Да что это он? Люди же живут, вон женщина идёт - явно русская, даже не скрывается. А вот ещё. И вот. Живут, а он завтра уедет и забудет всё, как сон. Всё будет хорошо!
Виктор даже остановился и закурил. Правильно говорил когда-то Тапик: "Понимаешь, Муха, ты боишься, и это видно. Запах страха привлекает хищников, а уж шакалы слетаются на него вмиг. Вот ты вечно и вляпываешься. Ты не бойся, и всё будет нормально". Нормально…
Возле Совета Министров народу было немного, не то что полгода назад, но Виктор всё равно обошёл квартал стороной. Автоматически бросил взгляд на другую сторону и даже остановился: школа работала. Настроение улучшилось, и до моста он дошёл почти спокойно. Через пять минут впереди замаячил дом с неизменным плакатом на торце: выцветшая стюардесса по-прежнему заученно улыбалась, приглашая летать самолётами Аэрофлота. Что в самолётах теперь почти не летают, а страна стала заметно меньше, стюардессу не волновало. А может, она этого не знала.