Ни Афина Ивановна, ни Милиционер ничего не заметили. Орина прыснула, а Антиох Антонович, который вопросительно поглядывал в сторону ребят, явно их не узнавая, наклонился к уху библиотекаря-директора-и так далее и что-то зашептал. Тогда ребята решили, что настало время расставить все точки над "i", и, подбежав, перебивая друг друга, поведали про то, как было раскрыто убийство Орины Котовой… Ну а, дескать, если есть вопросы касательно их сверхскоростного взросления и непомерного роста, то обращаться нужно не к ним, они сами не в курсе, как так получилось…
Милиционер поцокал языком и со словами "ну что ж, делать нечего: назвался груздем - полезай в кузов" и "ура! награда нашла своих героев", вытащил из кармана… печать, на которую подышал и вопросительно уставился на ребят:
- Что ж вы, доставайте свой документ…
Орина, тяжко вздохнув, - она уж представила, как будет смотреться на плюшевой жакетке медаль, - протянула больничные выписки, на которых Милиционер тщательно оттиснул по печати Пургинского районного отдела внутренних дел.
Афина Ивановна от избытка чувств захлопала в ладоши и воскликнула:
- Ах, вот вы какие!.. Задания выполняете! Через речку туда-сюда шныряете… Ну, что сказать: вы сильно выросли в моих глазах! Герои, просто герои! Увидев, как вас вытянуло, я поняла, что вам приговор еще не вынесен. (Те, кто приговорен, я, кажется, говорила, уж не растут.) Что-то они долго тянут с вами… Обычно-то все быстро решается: приговор особой тройки - раз-два, и готово! Дел-то немеряно… А вам вон как повезло, все дороги перед вами пока что открыты: можно пойти, а можно вернуться… А знаете что, - коль вы опять тут оказались и такими, можно сказать, взрослыми людьми, - нынче у нас экзамены: приглашаю вас в комиссию! Выглядите вы вполне авторитетно… для членов экзаменационной комиссии. Бредников-то давно согласился… Как, Антиох Антонович, не забыли? Не передумали? - повернулась она к Милиционеру.
- Ну что вы… Для меня большая честь… так сказать, присутствовать… Молодое поколение, и все такое прочее…
- Ну, вот и отлично! А вы, ребята, конечно, согласны? - с нажимом на слове "согласны", спросила Афина Ивановна.
И Орина вынуждена была кивнуть - одновременно с Павликом.
А Покати-горошек Горохов покатился вдоль плинтуса - и закатился в щель под ближайшей дверью.
- А… где живут ваши ученики? - спросила Орина, проводив взглядом веселую горошину.
- Как где? Прямо здесь, в школе, - и директор-библиотекарь ткнула пальцем в потолок. - В мансарде расположены спальни. Пойдемте покажу… Как членам комиссии вам, конечно, не мешает узнать, как существуют наши дети… Это мое упущение… Как я сама не догадалась предложить вам! Пойдемте, пойдемте…
Пока поднимались по лестнице с крайне частыми ступеньками, - так что приходилось семенить, - ребята попытались выспросить Милиционера, не слыхал ли он чего о карте личности, но Бредников покачал головой, после подумал и предположил: дескать, у каждой личности свои отпечатки пальцев, так, может, о них и идет речь… Эти отпечатки вполне могут называться картой личности!
Орина поглядела на кончики своих пальцев, полускрытых навесом лакированных ногтей: выходит, у нее целых десять карт… А если на ногах пальцы посчитать, так все двадцать… Павлик Краснов, судя по выражению его лица, был тоже в большом сомнении.
- Дресвянников сказал, что карту надо искать, - шепнул он, - а твои пальцы всегда при тебе.
Но Антиох Антонович, подняв указательный палец, воскликнул:
- Оттяпываешь перст - и на границе предъявляешь документ! Вот вам и карта личности!
Орина невольно сжала пальцы в кулаки, но, подумав, решила, что Милиционер шутит.
Афина Ивановна указала налево: дескать, тут у нас спальни девочек, а направо - мальчишеские спальни. Вошли в одну из комнатенок, которая оказалась похожа на больничную палату - столько в ней стояло коек: и больших, и маленьких, самой разной величины. На квадратном столе обычных размеров была устроена кукольная спаленка: в ряд стояли совсем уж шуточные кроватки - для Покати-горошков. Орине хотелось спросить: "Уж не отсюда ли выкатилась та горошина, на которой спала Принцесса-на-горошине и которая так страшно ей мешала…" - но передумала. А директриса-библиотекарь, подняв одну из кроваток на ладони, с азартом говорила, что всю малогабаритную мебель - есть еще столики, стулья и шкафчики, а в классах - парточки - за одну ночь сработала бригада Злобиных, дескать, спасибо им огромное, выполнили такой сложный заказ, и ведь все совсем-совсем как настоящее… Не Злобины - а просто Левши! Училась бы тут блоха - и ту бы подковали!
Афина Ивановна оглядела весь ряд мизерных кроваток и сама себя спросила:
- А где ж спичечный коробок Горохова? Дело в том, - принялась объяснять директриса, - что Горохов, как привык спать в коробке и задвигаться крышкой, так и продолжает поныне… Так прямо на спичках вместо матраса и дрыхнет - тоже мне Рахметов! Ни за что не захотел менять коробку на настоящую кроватку с матрасиком, такой упрямый! Ну ладно, мы это выясним: куда он задвинул свою коробчонку!
Павлик Краснов, поглядев в косое окошко на открывшуюся даль - отсюда виден был кусок пустоши за Курчумом и извив Постолки, - спросил:
- А… как же эти… враги? Не беспокоят?! Не нападают на вашу школу… по ночам-то?
Афина Ивановна нахмурилась и сказала: дескать, существует договор, согласно которому школа и прилегающая территория - а проще сказать, школьный двор - выделены в особую зону, которая находится под защитой, как бы это сказать… высоких сил, стоящих над схваткой. Противоборствующие стороны договорились об этом очень давно, и договор пока что не нарушался.
- Другой вопрос, - продолжала она, - что с наступлением сумерек ребята не могут покидать территорию школы… Это… это не совсем безопасно… Но зато весь день - наш! Мы ходим на экскурсии по родным местам, в турпоходы, обошли все поля, были в селе, изучали деревенский быт… в отсутствие хозяев… Главное - вовремя вернуться! Да и, строго говоря, есть детское время, и все оно в нашем распоряжении… А есть время ночи, когда полагается спать… Еще и потому так опасны побеги, которые совершают некоторые наши подопечные - нарушители дисциплины: ведь, случается, они не успевают вернуться в школу до сумерек…
- А… Пурга что - взята? - обратилась Орина к Милиционеру.
Антиох Антонович отвечал, что все как обычно: днем город наш, по ночам - их!
Но тут зазвенел звонок, и все спустились из жилых помещений в учебные: Афина Ивановна, точно флагманский корабль, рассекала волны учеников, остальные члены экзаменационной комиссии следовали за ней.
Из кабинета биологии, куда привела их директор-библиотекарь, выскочили последние ученики, некоторые, точно муравьи, тащили один портфель впятером, а Покати-горошки зайцами ехали в чужих портфелях. У стены стоял ряд парт обычного размера, за ними, видать, сидели семилетки, рядом тянулся куда более длинный ряд парт, раза в два меньших, чем первые, за ним еще более длинный ряд парт, меньше обычных раза в три, и т. д. И на подоконниках спиной к солнцу стояли совсем крохотные парты-столы - с углублениями для Покати-горошков. Директриса горделиво указала на эти разнокалиберные ряды: дескать, это то, о чем я вам говорила: дело рук бригады социалистического труда. Члены комиссии покивали.
Учительницей биологии оказалась обычная по росту и мордахе первоклассница, правда вместо косичек на затылке девочки торчала дуля, и одета она была по-взрослому: в строгий темно-синий костюм - пиджак (тонкая шейка торчит из воланов кремовой блузки) и прямая юбка ниже колен.
- Как прошел урок, Наталья Ильинична? - осведомилась Афина Ивановна.
Наталья Ильинична страшно покраснела и, время от времени тяжко вздыхая, принялась отвечать:
- Ну… урок прошел хорошо. Три пятерки поставила и две четверки - за законы наследственности Менделя. А Дарвина, представляете, некоторые стали опровергать: выстроились, как на физкультуре, по росту, мол, поглядите-ка на нас… Мол, во внутриутробном развитии человек не проходил все те стадии, которые помещены в учебнике… Ну и что… А Дарвин, может, по-своему на них смотрел… У него свой взгляд на вещи - что ж теперь, из учебника страницы вырывать…
- Кто это страницы вырывал из учебника?! - разгневалась библиотекарь.
- Да нет, - испугалась Наталья Ильинична, - это я в переносном смысле говорю… А страниц никто не вырывал… Я говорю, что ж теперь, Дарвина выкинуть из учебников, что ли?! Столько лет учились по нему, и нате вам!.. А Горохов, Афина Ивановна, опять на урок опоздал, и руку он никогда не поднимает… ну, это простительно - раз у него нет рук, но когда я его к уху подношу, чтоб услышать ответ, ведь он вместо того чтоб урок отвечать, ведь он, знаете что… ведь он…
- Что, что - он?..
- Выражается… - шепнула, багрово покраснев, учительница. - Я до моих лет дожила, а таких слов не слыхала! Откуда он только нахватался - в его-то возрасте!.. Я его в угол поставила, а он со злости закатился под плинтус, пришлось его оттуда веником выметать… Такой неслух, Афина Ивановна! Просто никакого с ним сладу!
Тут учительница послюнила палец, и, задрав подол, принялась смачивать расцарапанную коленку, - и Орина заподозрила, что длинная юбка призвана скрыть дефект, никак не идущий к званию учительницы… Что и подтвердила Афина Ивановна, которая сильно нахмурилась и, наклонив к биологичке свою башню, строго сказала:
- Наталья Ильинична… одерните юбку… Опять вы после уроков в догоняло играли с учениками… Опять упали… Опять все коленки у вас сбиты…
Глаза бедной учительницы наполнились слезами, но директриса-завуч уже кивнула ей: