- Тут главное верить в Бога, без этого тебе от космических кораблей проку будет чуть, - сказал Джонсон. Он послюнявил палец и начал листать Библию. - Стой, я тебе почитаю, где об этом сказано.
Шепард нагнулся вперед и тихо, сдерживая ярость, сказал:
- Руфус, положи Библию и ешь.
Джонсон как ни в чем не бывало продолжал мусолить страницы.
- Сию минуту отложи Библию! - закричал Шепард. Джонсон остановился и поднял глаза. Вид у него был оторопелый, но довольный.
- Ты нашел себе эту книгу, чтоб было за что прятаться, - сказал Шепард. - Она написана для малодушных, кому страшно стоять на собственных ногах, собственным умом разбираться, что к чему.
У Джонсона вспыхнули глаза. Он слегка отодвинулся от стола.
- Вы в когтях сатанинских, - сказал он. - Не я один. Вы тоже.
Шепард потянулся через стол за Библией, но Джонсон успел схватить ее и положить себе на колени. Шепард рассмеялся.
- Не веришь ты этой книжице, и сам знаешь, что не веришь!
- Нет, верю! - сказал Джонсон. - Почем вы знаете, во что я верю, во что - нет.
Шепард покачал головой:
- Не веришь. Чересчур хорошо у тебя варит голова.
- Ничего не чересчур, - буркнул Джонсон. - Много вы знаете про меня. Пусть бы я даже не верил, а там все равно правда.
- А ты и не веришь! - сказал Шепард. Лицо его поддразнивало, издевалось.
- Нет, верю! - часто дыша, сказал Джонсон. - Глядите - вот как я верую! - Он раскрыл у себя на коленях Библию, вырвал страницу и запихнул себе в рот. Не сводя с Шепарда глаз, он остервенело работал челюстями. Бумага шуршала у него на зубах.
- Перестань, - сказал Шепард чужим, неживым голосом. - Сейчас же прекрати.
Подросток высоко поднял Библию, зубами выдрал из нее еще страницу и с горящим взглядом принялся перемалывать ее во рту.
Шепард нагнулся через стол и вышиб книгу у него из рук.
- Выйди из-за стола, - холодно сказал он.
Джонсон проглотил то, что держал во рту. Глаза его широко раскрылись, словно им явилось сияние вечной славы.
- Съел! - задохнулся он. - Съел подобно Иезекиилю, и было в устах моих сладко, как мед!
- Вон из-за стола, - сказал Шепард. Его ладони по обе стороны тарелки сжались в кулаки.
- Съел! - воскликнул подросток. Сопричастность чуду преобразила его лицо.- Съел, как Иезекииль, и не надо мне после этого вашей пищи ни сейчас, ни во веки веков.
- Иди же тогда, - тихо сказал Шепард. - Уходи. Уходи.
Джонсон встал, взял Библию и направился с нею в переднюю. В дверях он остановился - черное тщедушное существо на пороге некоего ужасного прозрения.
- Вы в лапах диавола! - возвестил он с ликованием в голосе и скрылся.
После ужина Шепард сидел один в гостиной. Джонсон покинул его дом, но ему не верилось, чтобы мальчишка ушел просто так. Первое чувство облегчения прошло. Им овладела вялость, его знобило - заболевал, наверное, - в душу туманом вползал страх. Уйти и только - нет, для такого, как Джонсон, подобная развязка была бы слишком пресной; он еще вернется, еще постарается что-то доказать. Возьмет да через неделю устроит им здесь пожар. С такого станется что угодно.
Шепард взял газету и попробовал читать. Секунду спустя он отшвырнул ее, встал, вышел в переднюю, прислушался. Не прячется ли Джонсон на чердаке? Шепард подошел к чердачной двери, открыл ее.
Фонарь горел, на ступеньки сеялся неясный свет. И ничего не было слышно.
- Нортон, это ты там наверху? - позвал Шепард. Никто не откликнулся. Он поднялся по узкой лестнице.
Оплетенный лианами теней от фонаря, сидел, приникнув к телескопу, Нортон.
- Нортон, куда пошел Руфус, не знаешь? - спросил Шепард.
Мальчик сидел спиной к нему. Он сгорбился в напряженном внимании, большие уши топырились прямо у него на плечах. Неожиданно он замахал рукой, тесней подбираясь к телескопу, устремляясь как можно ближе к тому, что он там видел.
- Нортон! - громче повторил Шепард. Мальчик не шевелился.
- Нортон! - гаркнул Шепард.
Нортон вздрогнул и обернулся. Горячечно сияли его глаза. Мгновение - и он опомнился, узнав Шепарда.
- Я ее нашел! - сказал он, прерывисто дыша.
- Кого нашел? - спросил Шепард.
- Мамочку!
Шепард бессильно прислонился к косяку. Вокруг мальчика гуще сплелись ползучие тени.
- Поди посмотри! - воскликнул Нортон.
Он вытер взмокшее лицо полой ковбойки и опять припал к телескопу. Его спина застыла в напряженной неподвижности. Внезапно он снова замахал рукой.
- Нортон, - сказал Шепард. - То, что ты видишь в телескопе, - это скопление звезд, больше ничего. И хватит с тебя на сегодня. Иди-ка ты спать. Где Руфус, случайно не знаешь?
- Да вон же она! - крикнул мальчик, не отрываясь от телескопа. - Она мне помахала!
- Чтоб через пятнадцать минут ты был в постели,- сказал Шепард. И, чуть выждав, прибавил: - Слышишь, Нортон?
Мальчик изо всех сил замахал рукой.
- Я не шучу, - сказал Шепард. - Через пятнадцать минут я зайду проверю, в постели ты или нет.
Он спустился по лестнице и вернулся в гостиную. Потом пошел, открыл парадную дверь и выглянул наружу. Небо усеяно звездами - еще недавно он, глупец, мечтал, что их достигнет Джонсон. Где-то за домом, в рощице, гулко квакнула лягушка. Шепард пошел обратно к своему креслу, посидел немного. Нет, все-таки лучше пойти лечь. Он положил ладони на ручки кресла, и тут, как первый вестник беды, возник визгливый вой полицейской сирены, он медленно нарастал, приближаясь, пока не захлебнулся со всхлипом возле самого дома.
Холодная тяжесть легла на плечи Шепарду, словно кто-то окутал их ледяным плащом. Он вышел в переднюю и открыл дверь.
По дорожке к дому шли два полицейских, между ними, пристегнутый к каждому наручниками, - злобно ощетинившийся Джонсон. Рядом трусил репортер, в патрульной машине ждал еще один полицейский.
- Вот он, ваш молодой человек,- сказал тот, суровый. - Говорил я вам, что мы его накроем?
Джонсон бешено дернул к себе руку.
- Я вас дожидался нарочно! - сказал он. - Вам бы меня не накрыть, если б я сам не захотел попасться. Это у меня было так задумано. - Слова его были обращены к полицейскому, глумливая усмешка - к Шепарду.
Шепард глядел на него отчужденно.
- Почему же ты хотел попасться? - спросил репортер, забегая вперед, поближе к Джонсону. - Зачем ты подстроил так, чтобы тебя поймали?
То ли этот вопрос, то ли присутствие Шепарда повергли Джонсона в лютую ярость.
- Вот этому показать, Иисусу самозваному! - прошипел он и лягнул ногой в сторону Шепарда. - Корчит из себя господа бога. Чем быть в его доме, пускай я лучше буду в колонии - пускай хоть в тюряге! Он в лапах дьявола. Он ни бельмеса ни в чем не смыслит, в сыночке его чокнутом и то разумения больше! - Он перевел дух и выметнул то невероятное, что приберег напоследок: - Он ко мне приставал!
Шепард побелел и ухватился за край двери.
- Приставал? - жадно подхватил репортер. - Как именно?
- Грязно приставал! - сказал Джонсон. - А вы думали как? Да не на такого напал, я в Бога верую, я…
Лицо Шепарда свело как от боли.
- Он знает, что это неправда, - с усилием сказал он. - Он знает, что лжет. Я делал для него все, что только можно придумать. Делал для него больше, чем для родного сына. Я надеялся его спасти и не сумел, но это - поражение в честном бою. Мне себя не в чем упрекнуть. И я никогда его не совращал.
- Ты не припомнишь, как он к тебе приставал? - спросил репортер. - Ну, какие он тебе говорил слова?
- Он, гад, безбожник, - сказал Джонсон. - Он говорил, что ада нету.
- Ну, нагляделись друг на друга, и будет, - с привычным вздохом сказал один из полицейских. - Поехали.
- Погодите,- сказал Шепард. Он сошел на ступеньку ниже и впился глазами в зрачки Джонсона в последней отчаянной попытке обрести спасение.- Скажи правду, Руфус,- сказал он. - Зачем тебе это вранье? Ты не злодей, у тебя просто неимоверная путаница в голове. Тебе нет надобности ополчаться на весь свет из-за своей ноги, нет надобности…
Джонсон рванулся вперед.
- Вы только послушайте его! - надсадно крикнул он. - Мне нравится врать и воровать, у меня это здорово выходит!
Нога тут совсем ни при чем! В Царствие Небесное хромые внидут первыми! Увечных созовут на пир. Когда приспеет срок моего спасения, меня спасет Христос, а не этот нехристь, подонок, трепло, этот…
- Все, высказался, - сказал полицейский и дернул его назад. - Мы только хотели вам показать, что он попался, - сказал он Шепарду, конвоиры повернулись кругом и поволокли Джонсона прочь, а он, полуобернувшись, все выкрикивал что-то Шепарду.
- Хромые восхитят добычу! - надрывался он, но его голос уже поглотили стенки машины.
Репортер забрался в кабину к водителю, захлопнул дверцу, сирена жалобно взвыла и понеслась в темноту.
Шепард стоял на прежнем месте, чуть согнувшись, как стоит подстреленный, пока его держат ноги. Минуту спустя он повернулся, вошел в дом и опять сел в кресло. Он закрыл глаза, отгоняя навязчивую картину: полицейское отделение, Джонсон в кругу репортеров плетет новые небылицы.
- Мне не в чем себя упрекнуть, - прошептал он.
В каждом своем поступке он был самоотвержен, он ставил себе единую цель: спасти Джонсона для какого-нибудь достойного поприща, он не щадил себя, он пожертвовал своим добрым именем, он сделал для Джонсона больше, чем для родного сына. Скверна обволакивала его подобно зловонию, плотно, как если бы исходила от его же дыхания.