Мать Гарика остановилась, прозектор ещё раз указал приглашающим жестом на то, что там лежало, покосился через плечо на санитара, тот стоял со стаканом воды наготове. Прозектор перевёл взгляд на круглые часы, висевшие над дверью, откуда вошла мать Гарика; было пять минут седьмого. Следователь опаздывал. Он вошёл с портфелем, у него был деловой спешащий вид. Прозектор посторонился, следователь подошёл к изголовью, он был невысокого роста и всё же значительно выше матери Гарика, которая была похожа на старую девочку. Кроме того, она была очень похожа на своего сына. Она стояла, вцепившись в сумку, за спиной следователя. По другую сторону каменного ложа стоял с надменной миной патологоанатом.
Мать Гарика торопливо отомкнула сумочку и вынула платок, почти не сознавая, что она делает. В то же время она с жёсткой ясностью воспринимала всё вокруг, и чужие, странные мысли плыли в её пустом и светлом, как этот зал, сознании; например, она подумала, что сказал бы отец Гарика, если бы вдруг его привели сюда. Но отца Гарика не существовало, его не было никогда, а теперь не существовало и Гарика. Под широкой простынёй лежало что-то слишком маленькое, словно часть Гарика осталась в озере, да и то, что лежало, уже не было Гариком.
Портфель следователя стоял на полу, прислонённый к каменному основанию стола. Следователь взглянул на врача, врач сделал знак санитару. Следователь подвинулся, чтобы пропустить мать Гарика. Затем он приподнял простыню.
Ученицы сразу заметили, что новенькая - красавица; не заметить мог бы только слепой; куда быстрей, чем мальчишки, ученицы почуяли, как запах, кружащее голову очарование, которое исходило от неё; отсюда, по непреложной логике, следовало, что она задавалась, а при ближайшем рассмотрении стало ясно, что она только казалась красивой, вбила себе в голову, "воображала", а на самом деле - ничего особенного! Всякий анализ опасен; анализ, которому женщины подвергают соперницу, разрушителен.
За каких-нибудь две или три минуты, пока Шахрай что-то говорил, они увидели всё, успели рассмотреть её вызывающе роскошное платье, чулки нелепого цвета, туфли, пуговицы, заколку, что там ещё? Девочка стояла рядом с директором, словно ждала, когда окончится осмотр. Острые взгляды учениц ощупывали её, словно холодные пальцы. Может быть, первый раз в жизни она ощутила всю себя, своё тело, худенькие ноги, впалый живот. Она почувствовала злую отвагу. Прошло в самом деле не более двух минут, но казалось, что демонстрация длится ужасно долго. Вздохнув и, видимо, понимая, что она произвела впечатление, изобразив на лице гримаску, которая могла означать "ну что, съели?" или: "а мне плевать на вас всех", или: "мы ещё посмотрим", красуясь и "воображая", покачивая плечами, подрагивая еле-еле, так что лишь внимательный глаз мог заметить, мальчишескими бёдрами, она прошествовала между левым и средним рядами и опустилась на скамейку возле Гарика Раппопорта, не взглянув на соседа.
Обыкновенно звонок не мог утихомирить беснующихся; на этот раз, однако, все сидели на своих местах, и Гарик ждал, как все, появления директора; Шахрай вошёл, пропуская перед собой новоприбывшую, девочка стояла перед классом, шла между партами, и холодное, недоброе любопытство, с которым встретили её тридцать пар глаз, у Гарика превратилось в глухую ненависть. Трудно было бы объяснить причину этой ненависти; виной была её красота. Единственное свободное место в классе было место на его парте. Ещё не хватало, думал Гарик, чтобы её посадили рядом с ним; какого чёрта она припёрлась. Он демонстративно отодвинулся. Новая ученица сидела выпрямившись, составив коленки, её розовые чулки держались спереди на резинках. Она передёрнула плечами, поёрзала, натянула платье поближе к коленям. Потом положила руки на парту, это был жест примерной ученицы. Тотчас, как будто спохватившись, она опустила руки ладонями на сиденье. На рукавах были белые отвороты, круглый кружевной воротничок вокруг тонкой шеи. У неё был круглый подбородок с ямкой. Кукла, думал Гарик; должно быть, ни единой мыслишки в голове.
Кто-то уже стоял, тоскуя, у доски. Ерундовый вопрос, назвать полуострова Франции, там всего-то два полустрова. Записка белела в проходе между рядами, Гарик повернул голову - Феликс, сидящий в среднем ряду, показывал глазами на записку. Каждый нормальный человек нагнулся и подобрал бы. Девчонка даже не пошевельнулась. "Ты! - прошептал Гарик. - Подними…" Она и ухом не повела. Шахрай, блеснув орлиным взором, приподняв бровь, поднялся из-за учительского стола. "Так как же он называется?" - спросил Шахрай, возвращаясь, и швырнул скомканную депешу в угол между доской и дверью, в мусорную корзину.
Что день грядущий мне готовит?
Феликс пел, Гарик шёл, понурившись, рядом.
Его мой взор напрасно ловит. В глубокой мгле таится он.
"Слушай, - пробормотал Гарик, и Феликс умолк, - я что хотел сказать. Ты мне друг?"
Феликс покосился на Гарика, тот по-прежнему шёл, глядя себе под ноги.
"А почему спрашиваешь?"
"Нет, ты ответь", - сказал Гарик.
Страшное подозрение осенило Феликса, до сих пор ни слова не было сказано "об этом", и он не знал, как реагировать на слова Гарика. Ужас заключался в том, что их дружба оказалась в самом деле под угрозой. Молча они прошагали ещё метров десять.
"Значит, - промолвил Гарик, - мы должны стреляться".
Феликс испуганно посмотрел на товарища, тот продолжал:
"Конечно, а какой же ещё выход? Другого выхода нет. Я вызываю тебя на дуэль".
"Но ведь я тебя не оскорблял".
"Ну и что, - сказал Гарик. - Не в этом дело".
"А в чём же?"
"В чём, в чём. Я тебя вызываю, и всё".
Они снова прошагали молча некоторое время.
"Это из-за неё?" - спросил Феликс.
Вместо ответа Гарик сказал:
"Ты что, отказываешься?"
Он добавил:
"Если ты мне друг, то ты не посмеешь отказаться".
"А где взять пистолеты?" - спросил Феликс.
"Это другой вопрос. Это мы можем обсудить. Всё дело в принципе".
Шли дальше. Феликс спросил:
"А она знает?"
"Нет, конечно".
"Я думаю, она должна знать".
"А причём тут она. Мужчины сами должны решать".
Он объяснил, что женщин, с их куриным понятием о чести, в такие дела не посвящают.
Несколько времени погодя Феликс снова спросил:
"У тебя когда-нибудь было?"
"Что было?"
"Ну… с девчонкой".
"С какой?"
"С какой-нибудь".
Гарик сурово покачал головой.
"А у неё, как ты думаешь?"
В ответ Гарик пожал плечами и сказал, что у них никогда не разберёшь.
"Два засранца, - сказал завхоз. - Конечно, видел. На крыльце стояли. Я ещё подумал, о чём это они там договариваются. У меня ведь глаз намётанный. Ну, само собой, за всеми не уследишь. Потом смотрю, девчонка эта вышла. Ну, которая. Я так думаю, что без неё тут дело не обошлось. Их-то уж след простыл. Понятное дело, за каждым не побежишь. Не надо было разрешать одним шастать по лесу, вот что я вам скажу. Меня там не было, почём я знаю. Кто же мог подумать. Это такой возраст, они на всё способны. Не надо было пускать их, вот что. Она там тоже была, это я голову даю на отсечение. Смотрю, её нет. Только что стояла, а тут смотрю, след простыл. У меня глаз точный, я сам отец. Ну там, договаривались или нет, чего там у них было на уме, кто ж их знает. Меня там не было. Жалко пацанов. А уж родители - чего говорить. Я сам отец".
О чём не ведали, не могли помыслить ни завхоз, ни следователь, так это о том, что на обратном пути приятелям повстречался бородатый дяденька в драном, вывернутом наизнанку кожухе и огромных валенках, местный житель, - неожиданно выкатился из-за деревьев, преградив дорогу приятелям.
"Вон он", - сказал Гарик.
"Кто?" - спросил Феликс и тоже увидел. Оба остановились. Мужичок приблизился. Он был ростом с ребёнка.
"Здорово, молодцы!" - скрипучим, как засохшее дерево, голосом.
"Здравствуйте", - сказал Феликс.
"Куда путь держим?"
"Не твоё дело", - буркнул Гарик.
"Но, но! Повежливей со старшими".
"А вы кто будете?" - спросил Феликс.
"Кто будем? А вот то и есть, - сказал леший, - что я вас давно приметил. Это вы, ребяты, правильно решили".
"Что решили?"
"Правильно, говорю. Им спуску давать нельзя. Пущай знает!"
"Это ты про неё?" - спросил Гарик, мрачно поглядывая на деда.
"А то про кого же".
Помолчав, Гарик сказал:
"У нас нет оружия. И достать негде".
"Это мы устроим".
"Пистолеты?" - Гарик встрепенулся.
"Эва чего захотел. Зачем тебе пистолеты? Ты и стрелять-то не умеешь. Да и шуму много, распугаешь мне всю живность, потом хлопот не оберёшься".
"Для дуэли, - сказал Гарик сурово, - требуется оружие, ясно? Шпаги, а ещё лучше пистолеты. Дуэль - это бой по правилам. Ты об этом понятия не имеешь".
"Где уж нам, дуракам, чай пить. Мы необразованные".
"Ну, и нечего тут. Без тебя разберёмся. Вали откуда пришёл".
"Да ведь, ребяты. Помочь вам хочу!"
Несколько времени стояли, уставившись друг на друга. Сумерки сгустились. Пошёл снег. В лесной школе, наверное, уже прозвонил звонок на ужин. Леший заговорил:
"Вот к примеру, ты на одном берегу, а ты насупротив. Я подаю команду. Кто первый до середины дойдёт, тот и победил. Того она и выберет. И никаких оружий не надо".
Феликс дождался, когда девочка вышла из столовой, решительно шагнул к ней, приказал:
"Иди за мной".
"Куда это?"
"Иди, говорят тебе. Важное сообщение".
Вышли на заднее крыльцо.
"Ну, сообщай", - сказала она и стала смотреть вдаль.