- Два типичных подлеца, клейма ставить некуда! - говорит Геня. - Малец завтра не сможет подняться с кровати. А ведь он у нас важный человек! У него самая крупная в деревне свиноферма - всё досталось ему от коммунистов! Нельзя же пить так, как раньше, ведь теперь на нём двойная ответственность! За государство и за свиней.
- Да ещё в такую жару! - поддакивает Аня.
Джимми говорит по-английски:
- Нигде не найдёшь покоя! Особенно в Польше!
- Чего ему надо? - спрашивает Аня.
- Ах, ничего, деточка! - говорит Джимми. - Я только спросил у Теофила, не звонил ли он в Виннипег. Там сейчас все бразды правления в руках Джанис. Надеюсь, она всем распорядится правильно. Наши деньги в банке работают на нас!
- Кто такая эта Джанис? - спрашивает Геня. - Твоя вторая жена, Теофил?
- Парень у нас бабник, - заявляет Джимми.
- Ещё какой! - добавляет Геня. - Вчера ночью он снюхался с этой Юлией, хотя Агнеш…
- Про это я впервые слышу! - перебиваю я.
- А про то, что во время вечеринки ты дважды удалялся с этой стервочкой - я знать не желаю, куда вы уходили, - говорит Джимми, - про это ты, может быть, тоже впервые слышишь? Старая песня! У него тоже магнето в штанах, как и у Чака!
Малец вернулся из дома с подносом. Я насчитал три рюмочки. Он налил нам.
- Ах! Милая Польша! - Джимми поднимает свою рюмку. - Какая страна! Лучше бы я остался здесь, с вами! За ваше здоровье!
- За чем же дело стало? - говорю я. - Бэбифейс не станет проливать из-за тебя слёзы!
- Что ты такое несёшь? - рассердился мой дядя. - Мы принесли индейцам цивилизацию! За это они должны быть нам вечно благодарны!
- Тебе есть о чём мечтать! - смеётся Аня.
- Джимми, ты теперь американец, - говорит Малец. - Ты должен поближе узнать свою прежнюю родину. Возьму-ка я себе во вторник отгул! Поедем с тобой к Волчьему трамплину и в монастырь в Свита Липка. Это непременно надо увидеть! У нас тут тоже есть что показать, в нашей стране!
- Малец, за кого ты меня держишь? - спрашивает Джимми. - Да этот чокнутый бункер Адольфа я знаю как свои пять пальцев! В молодости я был там раз двадцать! А Штауфенберг был полный идиот! Я бы ринулся на Адольфа как пилот-камикадзе, с одной ручной гранатой, тогда бы от собаки не осталось даже шнурков!
Бабушка Геня говорит:
- Во вторник же приезжает Сильвия - поездом, из Голландии. Вам придётся перенести вашу экскурсию на другой день.
- Точно! - Малец стукнул себя по лбу. - И как это я мог забыть?!
- Что?! - возмущён Джимми. - Эта старая разжалованная балерина? Что ей здесь надо?
- Окороти язык, Коронржеч! - одёргивает его Аня. - Она моя сестра!
- И предательница! - кричит Джимми. - Пани балерина из Рима!
- Тут он прав! - соглашается Геня.
- Ребята! - говорю я. - Вот теперь и впрямь хватит. Ведь вы говорите о моей матери!
- Скажи спасибо, что тебе об этом сказали люди добрые! Она просто паскуда! - заявляет Джимми.
- Коронржеч! А ты что, забыл, как Аня однажды застукала тебя с ней? - рассердилась Геня.
- Как же так, дядя, неужто у тебя правда с ней что-то было? - спрашиваю я.
- Ну, а ты как думал, Теофил! - Малец смеётся.
Он наливает нам по второму кругу.
- Я на этом заканчиваю! - говорю я. - Моя последняя рюмка! С ума с вами сойдёшь! Я ухожу.
- О-хо-хо! Святого Теофила обидели! - ухмыляется Джимми. - И куда же ты уходишь? К своей новой киске?
- До свидания, Джимми! - говорю я и выпиваю свою рюмку.
Они молчат. Лицо моего дяди бледнеет. Я встаю и ухожу.
- Теофил! Теофил! - кричит он мне вдогонку. - Вот чёрт! Я же совсем не то имел в виду! Теофил! Не уходи!
Я отправляюсь в сторону пляжа, ноги сами несут меня туда, я ускоряю шаг и почти бегу. Я тороплюсь, чтобы встретить там царя львов Вармии и Мазур, я хочу узнать, что с ним стало, кем он стал. Но даже озера я не узнаю. Всё тут опустело и одичало - как зимой, даже красных берёз больше нет. Я сажусь на пенёк и некоторое время разглядываю свои башмаки. Потом поднимаю глаза и вижу размытую фигуру, идущую по озеру.
Это Заппа. Он идёт ко мне и поёт:
You're probably wondering
Why I'm here
And so am I
So am I.
Послушай, Заппа, я же знаю, что ты единственный, кому можно верить: что есть, то никуда не денется.