Джанис была в своём кабинете и набирала что-то на компьютере. Мы подсели к письменному столу, Чак налил нам кофе. Я наблюдал за моим другом, как учёный за подопытным кроликом: как парень поведёт себя, если Джанис его просто проигнорирует? Он ревновал - это я мог видеть, чувствовать и даже обонять. Поначалу он страдал - оттого, что был приговорён мыть посуду и ковыряться отвёрткой в грязных моторах морозильников, тогда как я - в его глазах победитель этого неудачного тура в Мексику - мог тут развлекаться с Джанис.
Часы с Джанис утекали сквозь пальцы, и я из ночи в ночь, перед тем как заснуть, пытался вытеснить мысль, что скоро всё закончится и я снова смогу в Виннипеге выбирать между одиночеством в моей комнате и стойкой бара или бильярдным столом в "Бер дэнс".
Дядя Джимми беспрерывно пьянствовал в вагончике: он сидел у окна и махал нам рукой либо жарил на гриле свои лесорубовские стейки и говорил:
- Вот это я понимаю, отпуск! Никто к тебе ни с чем не пристаёт, ничего от тебя не требует! Можешь целыми днями смотреть телек, пить, есть, а когда надоест, открывай окошечко и гляди себе на весь этот погорелый театр снаружи! За ваше здоровье!
Бэбифейс возвращался измученный и усталый после стрижки газонов, пиления и подрезания: от шумозащитных наушников у него краснели и распухали уши, и он жаловался:
- В этом мини-тракторе такое неудобное сиденье - я немедленно должен лечь в постель!
Дела у Чака обстояли не лучше. Весь этот мелкий ремонт изматывал его до такой степени, что он добирался до нашего вагончика полумёртвым. По поручению дяди Джимми он купил сломанный "вольво", и ему приходилось после окончания рабочего дня ещё ковыряться в этом гробу, чтобы мы смогли вернуться на нём домой. Возникли проблемы с запчастями. Банф не был городом мечты для такого мастера, как Чак.
Дядя Джимми пытался завершать каждый вечер проповедью и зачитывал выдержки из своих заметок:
- Дорогая община! Канадцы! Индейские и польские! Обстоятельства таковы: бессовестные субъекты унижают нас, используя нашу рабочую силу в своих планах по захвату мира. И что же является их целью? Они добиваются абсолютного контроля над нашими головами! Бэбифейс и Чак принуждаются к тяжелейшей физической работе - это я называю психическим уничтожением! Так точно! А моему бедному племяннику они уже напрочь соперировали мозги. Аминь!
Я был выведен из строя из-за многостороннего лечебного плана: утром массаж, днём джакузи, потом упражнения на гитаре - но не для меня, а для матери Земли, по указанию Тони Русселя, - потом сауна и сон под открытым небом, вечером снова бурлящая ванна а в заключение ежедневной терапии Тони требовал от меня ещё и личного отчёта о моём опыте.
Но послеполуденное время мне удавалось проводить с Джанис, которая развлекала меня рассказами об истории своей семьи.
Тони учился в Беркли и в 1968 году получил степень доктора психологии. В университете встретил будущую мать Джанис. Молодая пара
получила в наследство довольно большое состояние и открыла в Хот-Спрингс Центр двенадцатиступенчатой медитации: этот метод расширения сознания Тони усвоил в Бали. Но мечта об автономном, изолированном существовании быстро лопнула. Калифорнийцы выжили их из Хот-Спрингс жалобами: земля по праву принадлежала аборигенам. Родители Джанис не могли там оставаться и решили в 1972 году построить в Банфе новый Центр. К тому времени мать Джанис была беременна. Она умерла при родах. Её смерть совершенно выбила Тони из колеи, он искал забвения в алкоголе, но последние пятнадцать лет он свободен от алкогольной зависимости.
- У тебя по крайней мере есть отец! - сказал я однажды Джанис. - А я даже не знаю, кто произвёл меня на свет. Когда мне было девять лет, моя мать сбежала. После этого меня воспитывали дядя Джимми и тётя Аня. Видишь, что из этого получилось!
- Результат я нахожу не таким уж и плохим, - сказала она.
В предпоследний вечер Джанис пришла ко мне в сад. Я лежал в джакузи, погрузившись по самую шею, и смотрел в небо, которое постепенно наполнялось звёздами. Ветер не пригнал ни единого облачка, наверху было так покойно, что мне показалось, будто я слышу, как звёзды разговаривают между собой. Джанис присела на край джакузи, её ноги болтались в воде. Она зачерпнула ладонью воды и плеснула на меня.
Я чувствовал себя с ней хорошо, как в мои первые дни с Агнес. Может быть, она была наконец той женщиной, которую я так долго искал.
- А как насчёт того, чтобы искупаться? - спросил я.
- Ты мой пациент. Тони меня тут же уволит.
- Это и будет судьба! - улыбнулся я.
Первая медитационная ступень с Джанис оказалась не такой простой, как я думал, а ломать голову над тем, что будет дальше, мне и вовсе не хотелось. После нашего разговора я вернулся в вагончик. Чак и Джимми смотрели по телевизору баскетбольный матч. Бэбифейс храпел за занавеской на своей лежанке.
- Хай, ребята! - сказал я.
- Ну, как дела? - спросил Чак. - Набил себе руку на малышке?
Я сел на свою койку и сказал:
- Это было бы хорошо! Но, к сожалению, я вообще ни в чём так и не набил себе руку.
У Джимми из-за бесконечного выглядывания из окна морда совсем обгорела. Он сказал:
- Очень утомительное дело, этот отпуск! Пора уже возвращаться домой.
- Я бы лучше остался здесь, - сказал я.
Мой дядя содрогнулся:
- Эта медитация плохо отразилась на твоей голове. Я так и знал, что с этой медсестрой всё кончится плохо, но разве доктору возразишь? Он же учёный! Мудрость ложкой черпает! По крайней мере с виду!
Завтра решающий день, подумал я. В моём распоряжении двадцать четыре часа на то, чтобы завоевать Джанис.
Последний массаж состоялся на лугу. Я ведь должен был учиться думать по-земному, а для этого нужно было как следует остудить себе задницу, лёжа в траве и дрожа. Я сказал:
- Джанис! Я приговорён настилать полы, по десять часов кряду ползать по бетону - вот реальность, вот действительность, а это мероприятие здесь - для уставших от цивилизации баловней благополучия.
- А кто мне всё время жаловался на свою скучную жизнь? - спросила Джанис.
- О'кей, о'кей. Но и ты здесь тоже скучаешь, в этой психокаталажке, это очевидно даже душевнобольному!
- Великолепная альтернатива: очутиться в мачо-общежитии с четырьмя ненормальными. Кроме того, я не могу покинуть отца.
- Ах! То же самое и я себе постоянно внушал насчёт моего дяди, когда-то давно, и Агнес сбежала от меня именно потому, что она просто не могла больше выносить этот хаотический быт с Джимми.
Джанис сказала:
- Бежать, бежать! Что это за тоска такая?
- Согласно твоей системе, я бы сказал: у тебя слишком мало огня, мисс Руссель!
Она ввинтила свой большой палец мне между рёбрами так, что я вскрикнул, - я задел её за живое.
- Увидимся сегодня вечером? - спросил я.
- Хорошо! Я за тобой зайду.
После обеда я встретил в медитационном зале Тони.
- А, это ты, - сказал он. - Надеюсь, ты доволен и счастлив. Как дела?
Я сказал:
- Мистер Руссель! Я полностью восстановлен.
- Вот и прекрасно! - сказал он. - Дух и тело снова в согласии между собой!
- На все сто процентов, сэр!
- В заключение твоего лечения я хотел бы тебе кое-что подарить, - сказал он и зачитал мне вслух из книги: - "Речь идёт не о жизни или смерти, а о выздоровлении: любовь и счастье - вот тот опыт, по которому тоскует ваше сердце, ведь только истинно любящие достигают пути к новому сознанию".
- Хм…
- Тео, мы не одни.
- Да. Известно.
- Мы окружены множеством миров, которые взаимообусловлены. Если в третьем измерении, в котором мы живём, взрываются атомные бомбы, от этого неизбежно страдают и другие миры: царство снов, царство мёртвых, камней и звёзд.
- Да. Это я понимаю.
- А поскольку наше положение в космосе постоянно меняется, как на игровом поле, - наша планета, так сказать, сёрфинговая доска, - то мы иногда оказываемся вблизи излучений из центра галактики, где любовь сильнее всего.
- Да.
- Тео, воспользуйся и ты единственным шансом! Осознанно переживи свой новый возрастной этап!
- Всё понятно. Я постараюсь!
- Всегда рад буду тебя видеть. Двери моего Центра всегда открыты для тебя, - сказал он в заключение.
- Сперва я должен накопить денег, тогда приеду снова, - соврал я.
Я записал эту беседу с мистером Русселем в длинный список потерь и ситуационно обусловленных промахов и сказал "до свидания". В общем и целом он не намного отличался от моих давних учителей истории из Бискупца, которые каждую зиму терроризировали нас Октябрьской революцией 1917 года
Я отправился гулять и бесцельно бродил по улицам Банфа ещё несколько часов. Я дал себя соблазнить одному бару, в котором играла рок-группа. Но музыка оказалась непереносимой. На обратном пути я угодил в объятия Чака. Он был подвыпивши.
- Откуда ты здесь взялся? - спросил Чак. - Что, твоим занятиям пришёл конец? Она тебя больше не хочет?
- Я больше не потерплю эти идиотские приколы, - ответил я.
- О-ля-ля! - сказал он. - Наш Тео тяжело влюблён и при этом забыл, что он кое-чем обязан своему другу. Если бы не я, ты и сейчас ещё сидел бы в своей норе, оплакивал Агнес и предавался сжигающим мозги фильмам ужасов. Кто вытащил тебя из твоей депрессии, кто таскал тебя по ночным клубам - может, твой дядя?
Я попытался его успокоить, дать ему понять, что я чувствую к Джанис нечто большее, чем просто симпатия.
- Я не хочу от неё просто секса. Это не из тех дешёвых номеров, которые длятся одну ночь!
- Расскажи это своему парикмахеру, но не мне! - ответил Чак.