Смотрю на метафизические воды (или это особый туман?) и думаю, что же там происходит? И я, обычный человек, думаю, и великие философы тоже думают… Они могут увидеть, услышать, прочесть только тексты. Никто не сможет понять, есть ли в них смысл. Потому что этот смысл – великий хаос.
Смотрю с моста на могучую метафизическую реку. Пытаюсь разобраться в смыслах, которые веками перекатываются по видимой глади реки.
Лиза, она ведь существует где-то и сейчас. В другом месте. Она не знает, что могут быть какие-то смыслы. И что они постоянно меняются. Ей не надо знать этого. Она живет в метафизической реке. Плавает в ней как летучая рыба. Или как плавающая птица. Она чувствует себя легко и естественно в воде этой реки. Легко выпрыгивает из нее в нашу реальную жизнь, летит под мостом или даже над мостом. Взлетает и превращается в жаворонка. Зависает над всеми нами, над мостом нашей жизни. Поет свою простенькую песню и заливается слезами, плачет от любви ко всем нам и от счастья. И так же непринужденно падает камнем вниз и уходит в темно-синюю пучину, где ничего не видно. Превращается в холодную голубоватую рыбу. Двумерную водяную птицу – такую, как на Кондратьевском рынке. Напрягаешься, разглядываешь, и все равно не видишь – осталась лишь едва заметная полоска, застывшая – в воде, в воздухе? А вильнет хвостом – и вот тебе полноценная речная дива. Стальным взглядом выслеживает мелкую рыбешку, хватает ее остренькими зубами и медленно, сладострастно заглатывает. Гипнотизирует, сводит с ума и медленно заглатывает. Злая волшебница Цирцея…
Я наблюдаю, изучаю, размышляю, а она плавает. И сама того не знает. Ей не надо знать. Она может жить в хаосе, у нее нет никакого понимания, что такое порядок. Вернее так, доисторический, довременной беспорядок метафизической реки – это и есть ее таинственный порядок, богом установленный порядок, который открывает ей любые двери. Жизнь Лизы кажется беспорядочной только мне, слепому рабу предрассудков и мелких, низменных порядков. Я их раб и несу к ним же свое хамское, рабское презрение. Презираю и не могу вырваться из их объятий. Презираю и почитаю одновременно.
Мне не понять летучую рыбу метафизической реки. Ей хватает ее второго уровня. Не нужен ни третий, ни восьмой, ни десятый уровень. Она просто живет. Естественно, как жаворонок в небесах и рыба в темных глубинах. И ей сами собой открываются ворота истины.
О Лиза, фея метафизики, впусти меня в свой мир, дай мне хоть раз увидеть всё твоими глазами. Я бросался в метафизическую реку. Но не утонул. И голова моя не прояснилась. Поздно. Ничего больше не будет, нет, у нас не получится слияния.
Панч и Джуди. Два музыканта. Занавес поднят. Начался спектакль. Каждый играет на своем инструменте. Каждый играет свою партию. И получается чудесная соната. Как поет скрипка, как вторит ей виолончель! Первая часть – завязка или экспозиция, вторая – разработка, и наконец, реприза. Пьеса сыграна. Музыканты встают, кланяются. Зрители награждают их аплодисментами. Занавес закрывается. Панч и Джуди складывают инструменты и разъезжаются по своим делам. У каждого своя жизнь.
Аврора
В страхе упав на колени,
все жрицы воскликнули громко:
"Чудо свершается, граждане!
Вот она, матерь Киприда!"
Так ослепила своей олимпийской
красой незнакомка…Л. Мей
– О чем задумался, танцор?
Сергей Чубаров, дилер из Самары. Рыжеватый, веснушчатый. На первый взгляд – обычный, ничем не примечательный. Даже неказистый.
"Человек – гармония, – подумал Руслан, – у него все получается. За что бы ни брался. И бизнес, и политика. Заправляет крупной газетой. Депутат городского ЗАКСа. То он про-, то он контра-. И всякий раз, что бы ни делал, все оказывалось уместным".
Подсел к Руслану: "Чего грустишь? Давно не виделись. Пойдем, выпьем местного вина. Потолкуем. А это дочь, Олеся. Вернулась из Дублина. Курсы бизнес-администрирования закончила, МВА. Взрослая, интересная. Двадцать восемь уже. Создаю под нее склад и филиал в Москве. Переезжает в Москву, жить там будет".
Стало уже совсем темно, когда они вошли в простенькое кафе со стеклянными стенами и низкими потолками.
"Ты не думай, Руслан, – решил, что забегаловка? Это ничего, что кафе с виду не ах. Здесь везде хорошо кормят. Смотри, видишь, столы сдвинуты? Местные богачи. Мужчины в костюмах, с бабочками, женщины – в вечерних платьях. Каждый вечер собираются здесь, не брезгуют. Пьют, разговаривают, танцуют. Видел на входе, какие машины? То-то.
Что будем брать? Если мясо, то сувлаки из свинины с питой, если просто поесть, мусаку возьмем – запеченный баклажан с мясным фаршем. Так, так… Вино… я здесь все знаю. Вино. Самое лучшее – мускат. Самое древнее – рецина, с привкусом смолы, между прочим. Крепость – 11.5.
Как с бизнесом, спрашиваешь? Все стабильно пока. Мой ориентир – миллион долларов в месяц. Нет, на компах мы не вытягиваем, занимаемся мобилами. Филиалы помогают, вот в Москве откроемся на днях".
Недалеко сидели два дилера с их конвента, молодые ребята до тридцати. Когда заиграла музыка, один из них подошел и пригласил Олесю потанцевать.
"Очаровательная девушка, – подумал Руслан. – Какая-то светящаяся. Просто восковая фигура из музея мадам Тюссо, а ведь живая, бывает же такое. Все равно, – чуть подмороженная, что ли. Это, наверное, из-за отца. Сергей – властный, может, даже деспотичный".
– За ней глаз да глаз, – сказал Сергей, будто услышав размышления Руслана. Толковая, голова хорошая, вся в меня. Вообще, она классная. Но вечно с ней проблемы. То бандиты к ней липнут, то сама какого-нибудь папика заарканит. Зачем ей эти папики? Отец, говорит она мне, не лезь в мои дела. Тем более, что все это несерьезно. Ей несерьезно. А как проблемы, к кому бежит? То-то.
– Глаз да глаз, – повторил он. – В Дублине познакомилась с ровесником из Казани. Хороший парень. Вроде, решили пожениться. Свадьба через два месяца. Если не передумают. Очень хотелось бы, чтоб она остепенилась, наконец.
Он, конечно, парень с характером. Из мусульманской семьи. Мне-то все равно, мусульманин, не мусульманин. Мы считаем себя православными – так, баловство все это. На праздники ходим в церковь. А руководство страны не ходит? Что они истинные верующие, что ли? Вот так-то.
В общем, он, жених Олесин, любит, чтобы порядок во всем… Кажется, что с ним не забалуешь. Но не удержать ему Олесю, не удержать, в тихом омуте… Хотелось бы, чтобы остепенилась, одна она у нас, внуков хочу.
О, смотри-ка, немчура из руководства, вона видишь? Устроились за тем дальним столиком. Пойду, потолкую с ними. Ну что, Олеся, натанцевалась, побудешь с Русланом? Я отойду ненадолго.
Руслан расспрашивал Олесю о Дублине, о курсах MBA, насколько это может быть полезно в условиях России. Разговор сразу набрал обороты. Оба чувствовали себя уютно, будто были давно знакомы. Олеся говорила с Русланом как со своим сверстником, они быстро перешли на "ты". Обсуждали какие-то вопросы бизнеса. Наперебой рассказывали друг другу о том, как трудно управлять автомобилем в Англии, об отдыхе в Крыму, на Лазурном берегу Франции. Об Южной Америке. О столь милом сердцу Руслана Амброзе Бирсе. О том, что родители не должны пытаться влиять на жизнь взрослых детей. О своем замужестве Олеся старалась не говорить. На вопросы Руслана каждый раз отвечала односложно – через два месяца свадьба, все. И почему-то усиленно налегала на шампанское.
Возвращались в отель втроем. Олеся держала под руку отца. Руслан заметил, что ее немного покачивало.
Во время конвента участники выезжали на какие-то озера. Там представителей дилеров развлекали соревнованиями – круг по кочкам на дорожных велосипедах, командные гонки на байдарках, еще что-то. Руслана это не очень интересовало. Потом пили вино, ели жареное мясо. Смотрели сиртаки в исполнении местной молодежи.
Перед отъездом с озер Руслан решил выкупаться. Вода оказалась довольно прохладной, но ему почему-то хотелось поплавать. Разделся. Несмотря на возраст, он мог еще вполне гордиться своим телом. Особо рельефной мускулатурой он и в молодости не блистал. Но стать, осанка, гордая посадка головы и ни капли жира. Входя в воду, оглянулся, поймал на себе испытующий взгляд Олеси.
По окончании конвента устроители организовали фуршет на открытой площадке отеля.