– Как это я не знаю? Я прекрасно осведомлён в этих вопросах. Мне военный министр всегда докладывает о стопроцентной явке и таком же стопроцентном волеизъявлении, как вы выразились, личного состава.
– Какой он военный? Он с военными, даже портянками, рядом не лежал. – Скривился, как от восточно-германской водки JUWEL, Василь Васильич, и засмеялся, радуясь своему сравнению.
– Дело, собственно, сейчас не в его личности, – заступился за подчинённого Иван Иваныч, – а в том, что он понимает своё предназначение.
– И прекрасно. – Не стал обострять ситуацию Василь Васильич. – Тогда, тем более, тебе нечего волноваться. Всё будет по понятиям.
– Ну, дай Бог, дай Бог, – рассеянно произнёс Иван Иваныч, вероятно, устав от нервного напряжения, оказавшегося, как выяснилось, напрасным. Он вообще в последнее время совершал массу непонятных телодвижений явно более эмоционального, нежели рационального характера, что вызывало у окружения немалое раздражение. Создавалось впечатление, что скорое окончание его полномочий оказалось совершенной для него неожиданностью и, опомнившись, он за оставшиеся несколько месяцев решил совершить всё то, что должен был сделать или, хотя бы, делать предшествующие годы.
– Всё?
– Что "всё"?
– Отдохнул? – Добродушно улыбаясь, поинтересовался у собеседника Василь Васильич.
– "…покой нам только снится". – Так же улыбаясь, процитировал в ответ революционного поэта Иван Иваныч.
– Вот и славненько, – резюмировал Василь Васильич, – самое главное впереди, mein lieber Freund. Иван Иваныч за этот день настолько привык к самым непредсказуемым сюрпризам, что совершенно не проявил интереса к интригующей реплике собеседника, что вызвало у последнего явное недоумение. Однако заниматься психологическими тренингами и экспериментами было не время, и Василь Васильич продолжил.
– Так вот, самое главное. Через несколько часов, когда закончится вся эта катавасия, – он обвёл взглядом кабинет с монитором, телевизором и прочими наглядными пособиями, – ты должен будешь с уверенной улыбкой на лице сообщить о заслуженной поддержке Партии населением нашей необъятной Родины. И выразится она в… – Василь Васильич на мгновенье задумался, затем глядя в потолок, щёлкнул большим и средним пальцем и повернулся к Иван Иванычу, – положим, в пятидесяти процентах голосов избирателей. На все вопросы о снижении количества сторонников по сравнению с прошлым разом ответ один – честным выборам честный результат. И тому подобное. Не мне тебя учить. Мальчики из компании Вадим Вадимыча уже всё посчитали и написали, так что необходимую фактуру и прочее "бла-бла" к нужному часу доставят. Успехов тебе в нашем нелёгком, можно сказать, рабском труде. На последних словах Василь Васильич ехидно хихикнул и по-отцовски, ободряюще похлопал собеседника по плечу.
XXIX
Оставшись в одиночестве, Иван Иваныч некоторое время пытался осмыслить всё только что произошедшее в помещении, невольно глядя на входную дверь, так как стол, за которым он сидел, располагался аккурат напротив неё. Он готов был поспорить с кем угодно и на что угодно, вплоть до отказа от интернета до конца жизни, что Василь Васильич не выходил в дверь. Она вообще не открывалась с того самого момента, как закрылась за Борис Борисычем.
– Странно, чертовщина какая-то, – подумал Иван Иваныч и не спеша обвёл взглядом комнату в надежде всё же обнаружить в ней Василь Васильича. Вместо этого он обнаружил себя, но не там, где только что находился, а в своём рабочем кабинете, за столом, перед монитором любимого Macintosha. Экран его, как ни странно, вдруг засветился и выдал непонятную картинку с массой народа на столичных улицах с какими-то, ещё более непонятными лозунгами. Иван Иваныч интенсивно покрутил головой, затем закрыл ладонями глаза в надежде определиться, чему удивляться в первую очередь: необъяснимой трансформации VIP кабинета предвыборного штаба в его рабочий или тому, что показывал компьютер. Открыв глаза, он ещё раз взглянул на монитор. Картинка поменялась по форме, но по содержанию осталась прежней, что немедленно убедило Иван Иваныча в необходимости разобраться с происходящим по ту сторону зубчатой стены. Если выборы ещё не закончились, то происходящее – есть сущее безобразие и бессовестное нарушение законодательства. А если уже… – то это ещё хуже. Иван Иваныч снова взглянул на экран и вместо цветного изображения почему-то увидел чёрно-белое, и совершенно не из этого времени. Перед ним предстала знакомая со школьной скамьи фотография, тиражировавшаяся во всех учебниках истории как иллюстрация к теме "Февральская революция 1917 года в России".
– Не может быть… – растерянно произнёс шёпотом Иван Иваныч и интуитивно схватился за беспроводную "мышь" с целью сейчас же войти в интернет и всё выяснить. Однако, вспомнив зарок не общаться с назойливым блоггером, который наверняка вылезет со своими дурацкими вопросами или того хуже – советами, отложил аксессуар в сторону.
– Вадим, – вот кто поможет! – Мелькнула радостная мысль, но тут же спряталась туда, откуда пришла. – Я же его сплавил Василь Васильичу "в подарок" сразу же, как только тот заявил, что с Вадим Вадимычем работать не будет. Воспоминания о такой рокировочке несколько развеселила Иван Иваныча и даже, в какой-то степени, вернула ему способность что-то делать. Отыскав на столе пульт от телевизора, он нажал на его панели кнопку "вкл" и одновременно кнопку вызова секретаря на пульте внутренней связи.
Иван Иваныч прямо-таки впился глазами в широкоформатный телевизионный экран, совсем не потому, что там показывали его, а из-за того, что эта LED панель была сейчас единственной вещью, которая могла, хоть как-то, помочь ему осознать происходящее. Вдруг в пульте громкой внутренней связи что-то зашуршало, затем щёлкнуло и голос секретаря сообщил, что Василь Всильича сейчас нет на месте, он взял однодневный отпуск и находится на встрече с избирателями.
– С какими избирателями? – Повернувшись к пульту, машинально спросил Иван Иваныч, но тут же спохватился. – Ну да, хорошо. И вновь обратил взор на экран. – Да, уж. "Не Европа и даже не Египет" – передразнил он Василь Васильича, рассматривая несанкционированно колышущиеся толпы на столичных улицах и площадях, и брезгливо сплюнул. – Тоже мне, великий аналитик. Однако легче и понятней от этого ему не стало, поэтому, как не хотелось, но пришлось обратиться к своему любимому источнику информации. Только ситуация начала проясняться, как дверь в кабинет № 1 открылась и, вроде бы совсем недавно находившийся в отпуске Василь Васильич, не спеша переступил его порог. Иван Иваныч с удивлением взглянул на неожиданного посетителя, затем посмотрел на листок настольного календаря и с некоторым недоумением поднялся навстречу вошедшему. Коротко обменявшись с ним рукопожатием, Иван Иваныч хотел было что-то спросить, но, вспомнив произошедшие с ним в последние часы и не поддающиеся объяснению трансформации, передумал. Василь Васильич подождал, пока хозяин кабинета нажмёт потайную кнопку и в инкрустированном малахитом столике "утонет" супер навороченный Apple Macintosh, затем без приглашения устроился напротив Иван Иваныча.
– Мне сказали, что ты мной интересовался.
– Ну да, – почти безразлично, стараясь скрыть внутреннее раздражение за бесцеремонное поведение гостя, ответил Иван Иваныч.
Василь Васильич, почувствовав к себе неприязненное отношение, сам поинтересовался довольно резко. – Зачем? Проблемы? Иван Иванычу очень хотелось припомнить собеседнику его излишне самоуверенные высказывания, но он понимал, что нагнетание обстановки и конфронтация в отношениях с собеседником к ничему хорошему не приведут. Раньше надо было показывать своё "Я" и проявлять принципиальность, а сейчас надо привыкать к новым условиям, а вскоре и к новому положению. Так что залупаться бессмысленно.
– Да уж и не знаю, как это назвать, проблемами или проблемками, – произнёс уже доброжелательно Иван Иваныч, кивнув на телевизионную панель, всё ещё показывающую уличные беспорядки, словно это была не прямая трансляция, а запись с видеомагнитофона или другого носителя.
– А, это… – Устало сказал Василь Васильич и, прикрыв глаза, с силой потёр ладонью лоб. – Я бы назвал это неожиданностью. То есть неожиданным выражением закономерной реакции на то, что мы с тобой натворили. Сколько раз говорили мне, в голову вбивали, что верить нельзя никому, а уж доверять – тем более. А мы доверились этим партийным гусакам, раздувающимся от своей значимости. Недооценили народец. А ему палец в рот не клади, оттяпает по самое не могу. Мы-то хотели, как лучше, а получилось по Виктору Степанычу, Царствие ему небесное, – как всегда. Не надо было обращать внимание на досужие мнения европейских чистоплюев. У них там у самих чёрт ногу сломит. А наши, – Василь Васильич почувствовал на себе удивлённый взгляд Иван Иваныча и уточнил, – не путать с НАШИМИ, решили, что Партия реально ослабла: шутка ли – на двадцать с лишним процентов меньше получила по сравнению с прошлым разом. Вот их и понесло. Но то, что понесло в таких масштабах, – и стало неожиданностью.