Каждый день телевидение и газеты, политики и люди искусства твердят нам о свободе, выраженной в отсутствии запретов. Йетс писал: "Я есть бессмертная душа, заключённая в тело умирающего животного". Свобода, предложенная нам, животного свойства. Ведь отсутствие запретов ещё не значит наличие выбора. Животное, ничем не ограниченное, свободное в своей физиологии и жизнедеятельности, всегда заключено в клетку собственных инстинктов. И такая свобода - кабала человеческой природы и её страстей; такая свобода - рабство самого себя. Душа же не может быть в рабстве человеческой сути, ибо имеет другую природу и другое назначение, а, стало быть, ровным счётом никак не зависит от тех ограничений и оков, которые нам предлагают сбросить, в том числе, и потому, что на неё эти кандалы не набросишь. Душа априори свободна не в человеческом, животном, а в божественном восприятии.
"Без ада не было бы и веры в Бога", твердят многие. Но если ад, мой ад, нужен для того, чтобы не сгнить заживо, чтобы не потерять веру в собственное "божественное я", чтобы не стать рабом моих страстей человеческой природы, то я принимаю его и говорю "спасибо".
II
Между своими безумными встречами с одержимыми обществами и людьми я бесцельно сижу дома. Всецело предаюсь лени и апатии. От встречи к встрече. Либо смотрю телевизор, либо дрочу. И много ем.
Я словно гидра. Это моё тотемное животное. Прикреплён к дивану, как к грунту. Мои пальцы - щупальца, способные лишь жать кнопки на пульте телевизора и засовывать еду в ротовую полость. Я сам отравляю пищу своими стрекательными клетками злобы. Ем, напиваюсь портвейном и выбрасываю отходы через ту же ротовую полость. Жалкий, одинокий полип.
Питаюсь в основном лапшёй быстрого приготовления. Бедность - это когда различаешь все её вкусы. Даже не вкусы - запахи. Запах грибов. Курицы. Бекона. Сыра с луком. Креветок.
Согласно опросам, японцы считают лапшу быстрого приготовления самым значительным изобретением двадцатого века. Гораздо значительнее, чем рентгеновский аппарат или получение пенициллина.
Если верить рекламе, лапша быстрого приготовления - натуральный продукт.
Медики предупреждают, входящие в состав лапши эмульгатор-загуститель, ароматизаторы класса Е, глутаматы и красители крайне опасны для организма. Регулярное употребление двух-трёх пакетиков в неделю приводят к язве. Или к раку.
Корм для всех слоёв общества. Секрет успеха - экономия времени.
Я смотрю на полку. Выбираю между вкусами креветки и грибов. Или, правильнее сказать, между ароматизаторами Е-320 и Е-211. Первый вызывает болезнь почек и печени, второй - онкологические заболевания.
Лапшу изготавливают из муки самого мелкого помола. Она дешевле и усваивается моментально. Впервые использована для гамбургеров Макдональдс. Несмотря на высокую калорийность, чувство насыщения от лапши проходит крайне быстро. Съел - заварил ещё.
В день я съедаю пять-шесть пакетиков. Поколение fast food. Или поколение язвы и рака кишечника. Так правильнее.
В моём шкафу самые дешёвые продукты. Не вижу разницы с дорогими. И те, и другие, как правило, генетически модифицированные (ГМ).
ГМ картофель. ГМ помидоры. ГМ персики. ГМ рис. ГМ пшеница. Неважно, что при их потреблении риск онкологических заболеваний увеличивается в четыре раза. Неважно, что они ведут к мутациям ДНК. Важен лишь товарный вид. Эра фашизма красоты.
Для создания сорта пшеницы, устойчивой к засухе, использовался ген скорпиона.
Для создания морозоустойчивого помидора, в его ДНК встроен ген североамериканской морской камбалы.
Для создания ГМ риса, использовался ген человеческой печени.
Для создания ГМ картофеля, который не ест колорадский жук, использовался ген некоторых почвенных бактерий.
Я стал похож на мутанта. Возможно, я слишком много ем. Или ем не те гены.
Доедаю лапшу и размораживаю овощи быстрого приготовления, пережёвывая безвкусное огромное яблоко, похожее на блестящий красный мяч.
III
В ту ночь, когда я решил убить Юлю, мне казалось, что всё закончится. Оборвётся моё безумное и безответственное путешествие за наполнителями, за этим Святым Граалем против апатии и пустоты.
Теперь я не могу спать. Просыпаюсь по ночам, с привкусом крови во рту, и больше не засыпаю. Не помогает ни снотворное, ни алкоголь. Я беспрерывно думаю о Юле. О её трупе с изрезанной промежностью. Но ещё чаще мои мысли об убийце. Он где-то рядом. Тот, кто исполнил моё намерение.
Ближе к полуночи мне звонит Яблоков. Предлагает встретиться. Его предложение в приказном тоне. Он заканчивает телефонный разговор словами:
- Выходите по звонку!
К его появлению я успеваю пропустить две порции водки с томатным соком в одном из круглосуточных баров. Наконец, условленный звонок.
Яблоков машет мне рукой из окна чёрного джипа. Я усаживаюсь на заднее сиденье, рядом с ним. Авто мягко трогается с места.
На переднем сиденье, рядом с водителем, здоровенный, наголо бритый детина. Он окидывает меня испытывающим взглядом.
- Доброй ночи! - здороваюсь я.
- Доброй! - бросает Яблоков.
Детина молчит. Яблоков как всегда в своём сером френче. Не видел его в другой одежде. Рыжеватая ленинская бородка, мелкие, мышиные черты лица и колкие, быстрые глазки, бегающие под толстыми линзами очков в пластиковой оправе.
Яблоков молчит. Я не решаюсь начать разговор. Молча, наблюдаю, как за тонированным стеклом проплывает унылый городской пейзаж: сияющие вывески кабаков и казино, узкие улочки и редкие проститутки.
Мы приезжаем на обширный пустырь. Яблоков выходит из авто. Детина с непроницаемым лицом открывает мне двери. Я выхожу вслед за Яблоковым.
Под ногами редкая, жухлая трава вперемешку со строительным мусором. Над головой бледный полумесяц. По всему пустырю раскиданы зловещие, похожие на курганные захоронения насыпи мусора. В кино на таких свалках мафия убивает неугодных.
"Спокойно, Даня, никто тебя не убьёт, не за что", - успокаиваю я себя и тут же нахожу десяток доказательств обратного. Мы стоим лицом к лицу, тет-а-тет, я и Яблоков. Детина скрылся где-то за моей спиной, в ночной мгле.
- Спасибо, что согласились встретиться, Данила, - произносит Яблоков, но в его голосе не слышится благодарности.
- Не за что, - говорю я, стараясь смотреть на него.
В темноте его щуплая фигура кажется ещё более субтильной, похожей на кривую вешалку для одежды. Но уверенный, ровный, немного отстранённый голос маньяка вселяет страх.
- Наверняка, Данила, вы помните наш разговор на собрании партии.
- Конечно.
- Кажется, уже тогда я разглядел в вас героя.
- Я молчу, и он продолжает. - И, действительно, нужно быть героем, пусть и сомнительным, чтобы одновременно присягать на верность русскому народу и жидам.
- Простите? - я не понимаю, о чём речь.
Яблоков смотрит на болезненный полумесяц и неожиданно меняет тему:
- Что вы думаете о Гитлере?
- Думаю, что он, - я стараюсь максимально аккуратно подбирать слова, - оставил заметный след в истории.
- Изящно вы ушли от ответа, - ухмыляется Яблоков. - Речь о другом, Данила. Кто-то считает старину Адольфа кем-то вроде антихриста, кто-то героем, кто-то - банальным шизофреником. Не спорю, мнения тут могут быть диаметрально противоположными. Но одно можно утверждать совершенно точно: Гитлер один из немногих, кто осмелился открыто выступить против евреев. По сути, вся его военная экспансия есть "крестовый поход" против жидомасонства.
Я думаю о том, каким образом мой дед, сын русского лесника и белорусской доярки, относился к жидомасонам? Как он, в семнадцать лет брошенный из родного дома в чудовищное месиво войны, способствовал жидомасонскому заговору?
- Старина Адольф, как вы его называете, сам был на четверть евреем, которые его и финансировали, - неожиданно зло говорю я.
- Да, - разводит руками Яблоков, - такова вся история жидовства: свои жрут своих.
- Не понимаю, для чего они вовлекают в свою делёжку другие народы.
- Понимаете, Данила, комплекс власти. Против него не попрёшь. А где он - там и педерастия, там и садизм.
- Для этого есть психиатрия.
- Видите ли, у них свои психотерапевтические методы. Так чтоб больше жертв, больше слёз и больше крови. Знаете, что сказал о жидах великий Джордано Бруно? - Яблоков цитирует. - Евреи являются зачумленной, прокажённой и опасной нацией, заслуживающей искоренения со дня её зарождения. Бенджамин Франклин призывал американцев изгнать жидов из страны. Ему вторили в России Пётр Первый и Екатерина Великая, а пророк Магомет называл жидов не иначе, как пожирателями людей.
Что-то из брошюр. Яблоков делает паузу, оценивая меня, и заканчивает:
- И такому народу вы служите, Даниил?
Я не понимаю, к чему он ведёт. Не понимаю его вопроса. Не понимаю, для чего я здесь вообще.
- Лев Петрович, я не служу никакому народу, кроме русского.
- Ложь, Даниил, наглая ложь! - он сжимает кулаки.
Наверное, сейчас меня сзади ударит тот здоровенный детина. Затем достанет оружие и пристрелит, как бешеную собаку.
- Не понимаю, о чём вы говорите.
- То, что я говорю, понять не мудрено, - вновь охладевает к происходящему Яблоков. - Вам знакомо имя Марк Аронович Шварцман?
Внутри меня, кажется, взрывается ледяная бомба. Каждую клетку парализует обжигающий, убийственный холод. Теперь я понимаю вычитанное в книгах выражение "похолодело внутри". Сейчас нет смысла врать, и я соглашаюсь:
- Знакомо.