- А я после войны еще с год служил при комендатуре в одном городке. В восточной Германии. Представь себе - вокруг все разбито, местные немцы голодные, разутые, а мы занимали приличный особняк. Да, значит… Нас было человек семь, да взвод охраны. А обслуга - все из местных. И вот, значит, работал у нас уборщиком Ганс. Ничего не скажу, этот Ганс работал добросовестно, с раннего утра до позднего вечера, без передыха, как заведенный. Он жил в соседнем разбитом доме, в подвале. Он, жена и четверо детей. Нищета полная, понимаешь ли. Но каждая вещь - утварь там - знала свое место. Аккуратные черти - это у них не отнимешь. Такие дела… И вот когда мы уезжали, наш начальник решил сделать детям Ганса подарки. Мы набили в вещмешки одеяла, шапки, мыло. Скажу тебе, дорогие вещи в то время. Да, значит… Пришел Ганс с женой, начальник похвалил его за работу, вручил подарки. Ганс с женой благодарят, прикладывают руку к сердцу… А через какое-то время я пошел под навес, где стояла наша техника. Ну, пошел готовить машину к отъезду, и что ты думаешь? Случайно в конце улицы, в мусорном контейнере увидел наши вещмешки. Такие дела… Они, немцы, рассудили как? Плата за работу - одно, а подарки от победителей - не возьмем. Гордые, ничего не скажешь… А у нас теперь что? - Палыч сплюнул. - Побежденные присылают гуманитарную помощь победителям. Позор! - Палыч выругался и плюнул. - Мне принесут, выкину за борт!
- Да, - вздыхал Никитич. - До какого унижения дошли наши правители! Перестройка называется!..
Дальше старики ругали теперешнюю власть и "демократов".
Дубовая роща
Дуб не сдавался, только подрагивал и глухо стонал; уже больше двух часов рабочие возились с ним и не могли повалить; у раскаленной бензопилы ломались зубья, а исполин все стоял - огромный, с развесистой кроной и узловатым, бронзовым, прямо-таки кованым стволом; он возвышался над остальными деревьями, как патриарх всей рощи.
Рабочие матерились, с остервенением вбивали клинья в пропиленный паз; точно чугунные отливки, отлетали куски коры, сыпались желуди, но дуб даже не шатался - казалось, он настолько врос в землю, что стал с ней единоцелым и может погибнуть только со всем живым в этом мире.
Рабочие пригнали бульдозер, обвязали дерево стальным тросом; некоторое время машина буксовала на месте, но сотня лошадиных сил все же свое взяла - дуб зашатался, наклонился и начал падать, цепляясь ветвями за соседние деревья, как за последнюю возможность сохранить равновесие; потом раздался оглушительный треск, и гигант медленно и тяжело рухнул; низкое протяжное эхо, как предсмертный вздох, еще долго отражалось от близстоящих домов.
Та дубовая роща находилась на окраине города и служила местом отдыха, приютом влюбленным и убежищем бездомным собакам; зеленый массив облюбовали соловьи. Дубы стояли задолго до того, как началась застройка района, и простояли бы еще не один век, но кому-то из власть имущих понадобился именно тот клочок земли, хотя вокруг было немало пустырей.
Вадим жил рядом с рощей и каждый вечер прогуливался среди дубов; листва гасила шум шоссе, поглощала запахи выхлопных газов, как бы создавала особый воздушный колокол - в роще всегда было тихо и дышалось легко, и каким бы усталым и разбитым Вадим не был, прогуливаясь по роще, чувствовал, как к нему возвращается душевное спокойствие - особенно весной, когда буйно цвели кустарники, стоял душистый древесный настой и неистово пели соловьи.
Но последние годы даже весенние прогулки не спасали Вадима от натиска злости к "демократическим" реформам в стране.
…В тот жаркий летний день Вадим пришел домой поздно и, изнывая от удушливой духоты, отправился проветриться в рощу, но еще издали увидел - часть деревьев обнесена дощатым забором. Вначале он подумал - решили благоустроить зону отдыха, но глухой забор навел его на мысль, что планируется какая-то основательная стройка. Несмотря на поздний час, в роще полным ходом прокладывали гравийную дорогу.
Вадим подошел к рабочим.
- Что здесь собираются делать?
- А кто их знает, - протянул один из рабочих. - Наше дело маленькое, бери побольше да тащи подальше.
Другой рабочий, густо пересыпая речь матом, сообщил о каком-то "тузе из новых русских", приезжавшем на джипе, будто бы этот "туз" собирается строить себе в роще особняк.
Утром Вадим проснулся от грохота бульдозера - в роще уже спиливали дубы: корчевали пни, срезали кустарник.
- Это что же творится? - пробормотал Вадим и бросился по этажам созывать людей. Звонил в каждую дверь.
- Ну и что? Может, магазин наконец сделают, а то ходим незнамо куда, - говорили одни.
- А что изменится? - отмахивались другие. - За нас все уже давно решили. Властям на нас начхать. Мы ничего не изменим.
- Как не изменим! - повысил голос Вадим. - Выйдем, встанем толпой, не дадим губить деревья!.. Сидите в своих норах, жалуетесь на жизнь, а что вы сделали, чтобы изменить эту жизнь, сделать ее лучше?!
Призывы Вадима наталкивались на равнодушие, апатию.
Все оттого что многим давно стало ясно - "демократы" все делают для себя, а на народ им попросту наплевать; тех, кто поднимал голову, объявляли экстремистами и быстро ставили на место; не мудрено, что люди разуверились в своих силах.
Из всех жильцов лишь одна старушка согласилась пикетировать стройку; вдвоем они и направились к роще.
- Это ж вандализм, то, что вы делаете! - срывающимся голосом сказал Вадим прорабу.
- У нас предписание, - проворчал прораб. - Спилить столько-то корней, подготовить площадку под строительный объект.
- Что ж у вас, сынок, неужто сердца нет, - пробормотала старушка. - Ведь здесь же и детишки гуляли, и мы, пенсионеры. Где теперь мы гулять-то будем?
- Мамаша, мне и самому эта стройка вот здесь сидит, - прораб приложил ладонь к горлу. - Я этих новоиспеченных миллионеров с шальными деньгами… всех бы отправил куда надо. Проворовались вконец, и творят что хотят… А мы здесь мелкие сошки, выполняем что прикажут… Пишите жалобы в префектуру, или как там она называется.
Вадим приехал в префектуру, с полчаса ходил из кабинета в кабинет, пока его не направили к заместителю префекта; еще полчаса ожидал приема в очереди, наконец вошел к молодому человеку с холодным, безучастным взглядом.
Выслушав Вадима, чиновник отчеканил:
- Есть решение о возведении частных коттеджей. Вы газеты читаете?
- Но ведь вокруг полно пустырей, почему именно в роще? - возмутился Вадим.
- До пустырей далеко вести коммуникации.
- Это разве ж довод! Да вы знаете, что этой роще не одна сотня лет?! Что в ней поют соловьи?!
- Какие соловьи?! О чем вы говорите?! В стране идут реформы… Мы поддерживаем людей с новым мышлением, предприимчивых - тех, кто занимается бизнесом и хочет жить благополучно, а не в трущобах… Пора отказываться от устаревших понятий - общественное, общее, наше. Стране нужны личности, а не абстрактные понятия.
- Но реформы должны приносить пользу, а не вред, и всем, а не единицам. Вы подумали о людях, которые отдыхают в роще, о пенсионерах?
- Реформы проводятся не для пенсионеров, а для их детей и внуков… Пенсионерам, как вы наверняка знаете, постоянно увеличивают пенсии и льготы…
- Вам бы эту пенсию, вместо вашей зарплаты! - Вадим чуть не выругался и вышел, хлопнул дверью.
Кто-то посоветовал Вадиму сходить в Общество охраны природы.
Общество находилось в убогом одноэтажном доме. Вадима встретил тщедушный близорукий старик; вникнув в суть дела, он затряс головой, взмахнул маленьким сухим кулаком, визгливо вскрикнул:
- Мы это так не оставим! Мы на это не закроем глаза! Мы знаем, от кого это проистекает! Кто получает взятки за подобные участки!
Старик записал адрес Вадима и обещал прислать сотрудника Общества.
На следующий день действительно явился молодой энергичный человек и с порога, без лишних слов, спросил:
- Где производится порубка?
Вадим отвел его в рощу. К этому времени там уже уничтожили половину деревьев - часть распилили и увезли на грузовиках, часть оттащили бульдозером к пустырям; повсюду валялись ветки и щепа, в воздухе остро пахло древесиной, соляркой и гарью.
- Я из Общества охраны природы, - представился молодой человек прорабу. - Покажите разрешение на порубку.
Он тщательно записал все данные, которые представил прораб, и на обратном пути сказал Вадиму:
- Я знаю проблему не понаслышке, знаю кто нам поможет. Обещаю, сегодня же это безобразие прекратится.
Но ничего не прекратилось. Спилив деревья, рабочие удалились.
С неделю стройка пустовала; все эти дни Вадим ходил удрученный и злой и от своей беспомощности и от равнодушия жильцов; в конце концов, не выдержав, снова поехал в Общество охраны природы.
- Понимаете, с нами никто не считается, - возвестил близорукий старик. - Мы существуем номинально. Мы звонили, писали, вооружились поддержкой ученых, но от нас все равно отмахнулись… Господа в префектуре сказали: "Пересаживайте, это ваша забота". Это они так смеются над нами. Прекрасно знают, что пересаживать можно только молодые деревья… Не первый раз так поступают… Да и на молодые деревья откуда у нас деньги, скажите? Это дорогостоящая процедура. А мы бедная организация… Когда-нибудь они, кончено, спохватятся… Ведь одно такое дерево дает кислорода десятерым, да и вообще, красота, ландшафт… Досадно, что все так получилось… Но, что вы хотите, если в Сибири кедры ради шишек спиливают… Всеобщая экологическая безграмотность…
- Не безграмотность, а варварство, - процедил Вадим. - Эти новые русские - преступники! Дорвались до власти, наворовали мешки денег и возомнили себя хозяевами земли. Их надо судить!