- Пока живем, рубим, а после нас, как говорится, хоть потоп. Вот до нас начальству есть дело. Недавно какой-то умник додумался, что здесь не тяжелая работа, и решили нас отпускать на пенсию в шестьдесят лет. А раньше мы уходили в пятьдесят пять… Этому умнику покрутить бы тут баранку… Видали, как разъезжаемся?! Кузовами тремся, а колеса висят над склоном… И с пенсии на работу еще никто не вернулся. У многих руки и ноги отключаются… Ну ладно, мне сюда, - шофер кивнул на дорогу, сворачивающую в сторону. - А вам прямо еще час ходу. Там тупик и будка сторожа. Там и тропа начинается.
Вскинув рюкзаки, мы пошли наверх, то и дело спотыкаясь об острую щебенку. Я смотрел на валявшиеся по обочинам деревья и размышлял: "Такая красивая наша планета: роскошные леса, зеленые луга, голубые озера, и во что ее превращает человек! Страшно подумать - в день с лица земли исчезает один вид из животного мира и несколько видов растений, а человек еще безжалостно уничтожает природу. И что нас ждет, если так будет продолжаться дальше? И без ядерной войны цивилизация уничтожит саму себя и планету. Такую планету! Настоящий заповедник во Вселенной!".
Тупик представлял собой площадку с заброшенной ржавой техникой; посреди этого кладбища стоял разбитый балок, невдалеке паслась лошадь. Когда мы подошли к балку, из-под него вылезли дворняги и, лениво облаяв нас, снова уползли в тень. Внутри балка на грубо сколоченном настиле лежал полный седой мужчина; он был в майке и широких замасленных брюках, на оголенном теле отчетливо выступали шрамы.
Мы поздоровались и попросили воды. Приподнявшись, мужчина кивнул на бидон в углу. На наш вопрос, что здесь можно охранять, мужчина прохрипел:
- Слежу, чтобы пни не переворачивали, - и оскалился, довольный своей находчивостью; потом кивнул под лавку, где лежали рюкзаки - как мы поняли туристок, о которых говорил Колотов.
- А где начинается тропа? - спросил Игорь.
- Вон марка, - мужчина указал на дерево, ствол которого украшал прямоугольник, намалеванный красной краской.
- И сколько до приюта? У нас плохая карта, на ней ничего не обозначено, - я имел в виду не схему Колотова, а карту, которую мы прихватили в Москве.
- Дойдете, - буркнул сторож и снова улегся на ложе.
Идти по каменистой тропе через ручьи и завалы оказалось не так-то просто, но все же в лесу было прохладнее, чем на раскаленной солнцем дороге. В тягучей влаге мы преодолели несколько крутых подъемов и спусков, ориентируясь по меткам на деревьях, и вскоре за листвой увидели поляну, на которой стояли палатки и дощатый стол под навесом. На поляне не было ни души.
- Есть здесь кто? - гаркнул Игорь, но никто не отозвался.
Мы скинули рюкзаки, попили воды из родника, устало присели под навесом и тут уловили слабые звуки музыки. Поднявшись, обошли все палатки и в последней обнаружили спящего курчавого парня в ковбойке; рядом лежал включенный транзистор. Парень спал так крепко, что мы еле его разбудили; зевая и растирая глаза, он протянул с кавказским акцентом:
- Что, группа явилась?
- Нет, только двое, - пояснил я. - Идем по собственной инициативе. Колотов нам объяснил, как сюда добраться.
Я нарочно упомянул всемогущественную фамилию, чтобы избежать излишних вопросов. Но парню, казалось, все было безразлично - кто с кем и куда идет. Он явно испытывал недовольство, что перебили его сон; нехотя слез с настила и, почесываясь, поплелся к столу.
- И что, здесь все спят? - спросил Игорь. - Горный воздух на сон клонит?
- А чего еще делать? - простодушно сказал парень.
Весь его вид выражал убежденность, что неторопливый ритм жизни и длительный сон - залог долголетия.
Поплескав на себя водой из родника, парень наконец окончательно проснулся, и мы смогли от него узнать, что находимся в приюте "Армянский", на высоте чуть больше тысячи метров.
- Я-то был уверен, что мы забрались уже под облака, - проговорил Игорь.
Я тоже был в этом уверен и, поскольку еще в Ходжохе узнал про ожидающие нас двухкилометровые перевалы, разочарованно вздохнул. Парень сказал, что следующий приют как раз за этими перевалами, до него двенадцать километров - сказал и гоготнул:
- Испугались?
- Мы уже давно ничего не пугаемся, - встряхнулся Игорь, намекая неизвестно на что.
- Группы здесь ночуют, а в том приюте живут два дня… Впереди вечер и ночь, отдохнете. А утром со всеми потопаете, они идут медленно. Смотришь, растянулись по тропе на километр, - парень решил нас приободрить. - Я прихожу туда за два часа. А одни здесь рекорд установили - до моря дошли за два дня. Разрядники. Пришли в приют, чай хлебнули и дальше… А вы тихо дойдете.
Он явно недооценивал наши возможности.
- Зато в том приюте удобства. Там дома деревянные… приют красивый. "Фишт" называется. Завтра увидите.
- Мы и сегодня увидим, - решительно заявил я, прикинув, что еще только миновал полдень и если не за два часа, то до захода солнца все равно туда попадем.
Меня заела снисходительность парня. Точно зарвавшийся подросток, я решил доказать ему, что мы еще способны на побитие кое-каких рекордов. И самого себя я решил проверить, а в Игоре сомневаться не приходилось - он ходок что надо!
- Мы сегодня там будем, - повторил я. - Сейчас передохнем, перекусим и двинем, верно, Игорь Григорьевич?
- Можно, - пожал плечами Игорь. - Только куда спешить, ведь за нами не гонятся! - потом, видимо вспомнив про наш престиж, добавил: - Конечно, расположиться с комфортом неплохо, да и времени еще полно. Доставай консервы, а там видно будет.
Через час мы уже снова были на маршруте.
Сразу же за приютом лес кончился, некоторое время тропа вилась меж цепких кустарников, но вскоре кончились и они, и дальше наш путь пролегал среди сплошных каменных гряд. Внезапно из-за одной гряды навстречу вышел путник с двумя рюкзаками за плечами - белокожий, в городской одежде, в очках, из-под панамы торчали седые волосы - этакий колоритный художник. Мы остановились и поприветствовали друг друга.
Мужчина оказался нашим земляком, научным работником.
- Вы, что же, один? - недоуменно спросил Игорь.
- Нет, конечно. Видите, второй рюкзак… Нас постигла неудача. Товарищ ногу вывихнул, приходиться возвращаться.
Показался его приятель, долговязый парень: он еле брел опираясь на палку. Подошел, поздоровался, смущенно пробормотал:
- Вот так получилось… Но мы все равно доберемся до моря. Кружным путем, на автобусе от Ходжоха.
- А до Ходжоха как?
- Доковыляю, - заверил бедолага.
Мы пожелали друг другу удачи и разошлись.
- Хилые интеллигенты, - сказал я. - Им бы лежать в гамаках на лужайке и болтать о Феллини, а они полезли в горы.
- Наоборот, замечательно, - Игорь поджал губы. - Закаляют дух. Я заметил - как раз в критических ситуациях интеллигенты оказываются более стойкими, чем сельские здоровяки. Крепкий дух, убежденность придают человеку невероятные силы. Все вот от чего, - Игорь постучал себя по голове согнутым пальцем.
- Пожалуй, - согласился я, вспомнив, что на море, в пустынях люди часто гибнут не от того, что их покинули силы, а от страха.
- И другая крайность - бесшабашная смелость, она тоже не от большого ума, скорее акт отчаяния, - продолжал рассуждать мой друг. - Другое дело - разумная смелость, осознанная храбрость. Она идет опять-таки от этого, - он снова постучал по голове.
- Ну что же, у тебя, Игорюня, есть блестящая возможность доказать это, - я кивнул на маячивший впереди неприступный склон.
Мы шли по склону долго. С одной стороны тропы зияла низина с лежалым снегом, с другой - возвышалась отвесная, голая стена. На склоне было много осыпей и скальных глыб. Теперь метки стояли на отдельно лежащих, белесых от времени, камнях.
Мы поднимались все выше и выше. Солнце палило нещадно, пот заливал лицо, от резкой нагрузки ноги стали побаливать, мучила жажда, но, проходя горные ручьи, мы только плескали воду на лицо, знали - пить в таком переходе, только ослаблять организм.
- Чем ближе к успеху, тем больше судьба подкидывает трудностей, - хрипел Игорь. - Справимся, победим… Ведь у сильных людей цели высокие. А и ты, и я силь…
Мы уже выдохлись окончательно, когда вдруг тропа выровнялась и перед нами открылось обширное, выжженное солнцем плато. Неожиданно чуть в стороне объявились… коровы.
- Ничего себе! На такой верхотуре! - прерывисто дыша, проговорил Игорь. - И как они… забрались сюда… И чьи они?..
- В самом деле… И пастуха не видно…
Отдохнув несколько минут, мы пересекли плато, преодолели еще один подъем и уткнулись в лист железа, обложенный камнями. На нем была надпись: "Гузерипльский перевал. Высота 1950 метров".