…В ледостав он уволился из пароходства и вернулся в автопарк. На работе его встретили неплохо, допустили к новому заграничному подъемнику, только Иван заметил, что одни смотрят на его возвращение, как на поражение и вроде осуждают; другие хмыкают: "Сам не знает, чего хочет. Взрослый мужик, а не нашел себя". Катерина радовалась, что в семье все наладилось, с получки купила мужу новую рубашку, одеколон для бритья.
…Зима прошла спокойно, а с наступлением весны Ивану вдруг ни с того ни с сего стали сниться широкие окские плесы, Озерские заливные луга, сосновые боры и березовые рощи под Коломной. Отправляясь на работу, он старался не смотреть в сторону реки; а днем, в гараже, прямо задыхался от тесноты и запаха солярки; ни с того ни с сего перед ним появлялись - бакенщик Колька и рыбнадзор, пастух Михалыч, рабочие в устье… Какая-то боль вселялась в Ивана, эта боль не давала ему покоя - у него все валилось из рук.
…А от грузового причала уже отходила одна баржа за другой. Баржа Ивана еще стояла, но по слухам на нее оформлялся какой-то молодой парень. Узнав об этом, Иван крепко выпил и домой пришел поздно, когда Катерина и дочь уже спали. Ночью он несколько раз вскакивал, закуривал, выходил на террасу, а с рассветом оделся, достал шамовочный рюкзак, окликнул Зонтика и направился в пароходство. Ох уж эта загадочная, непредсказуемая русская душа!
Очерки
Вид с перевала
Игорь - сухой, поджарый, дочерна загорелый, с обветренным лицом, на котором выделяются большой нос и торчащие жесткие, как проволока, усы; он ассоциируется у меня с бескрайней тайгой и бурными порожистыми реками, хотя никогда не был таежником, а все его байдарочные походы проходили по спокойным речушкам средней полосы. Тем не менее в его облике и скупых манерах угадывается природная выносливость, хватка бывалого туриста, отличного ходока. Когда он идет с рюкзаком по маршруту, я знаю точно - он может идти сколько понадобится. В отличие от меня, у которого уже появился лишний вес, Игорь в свои пятьдесят лет выглядит молодцевато - ежедневно делает зарядку, обливается холодной водой и не упускает случая подставить тело под солнечные лучи.
Много лет мы с Игорем ходим на байдарках, но однажды подумали: а не пришло ли время изменить привычным путешествиям?
- В нашем возрасте пора объездить полмира, - сказал Игорь. - Но поскольку мы не можем этого сделать, давай хотя бы отправимся на Кавказ, познаем жизнь южан, окунемся в море - я уже забыл, как оно выглядит. Как ты на это смотришь?
Я семь лет не был на юге, а тут еще дождливое лето в Москве, короче, мы тогда же решили махнуть в горы, перевалить через Кавказский хребет и несколько дней отдохнуть на побережье. Мы наметили доехать до Армавира, затем на автобусе до Майкопа, а дальше сто пятьдесят километров отмахать пешком и на попутных машинах, благо на нашей старой карте горы пересекала автодорога. Впоследствии оказалось, что никакой дороги на самом деле нет, что на карту ее нанесли умышленно - на старых картах это делалось для дезориентации разных шпионов. Но мы в дорогу поверили и в один холодный сентябрьский день сели в поезд на Армавир, причем, как у нас заведено на транспорте, билеты достали с трудом, хотя состав оказался полупустым.
Поезд прибыл в Армавир во второй половине дня; привокзальную площадь затопляло солнце, повсюду сновали говорливые загорелые южане в пестрых одеждах. Нам повезло: автобус на Майкоп шел через час и у нас было время пообедать. Наметанным взглядом Игорь окинул местность и показал на раскидистые каштаны, под которыми дымили мангалы. Под шашлыки взяли бутылку вина и, для дегустации, крепких местных сигарет. Когда подошел автобус, у нас было настроение - лучше нельзя придумать.
Часа два автобус бежал по извилистой дороге, в череде холмов и ложбин и редких убогих сонных селений. К вечеру въехали в тихий, довольно чистый городок со множеством троллейбусов пяти маршрутов, которые непонятно где пролегали, поскольку мы насчитали всего две центральные улицы. На одной из них по совету таксиста сели в автобус, который шел до окраины Майкопа.
Что поражало на окраине городка, так это обилие отделанных фигурной плиткой одноэтажных домов. За каждым домом стояли плодовые деревья, а перед фасадом - непременно изгородь из листового железа. На большинстве изгородей висели предупреждающие таблицы: "Осторожно, злая собака!". Кое-где для большего устрашения красовался бездарно намалеванный "наш брат меньшой". Но на некоторых домах виднелись красные звезды - как и в подмосковных деревнях, этот знак означал, что в семье кто-то погиб на войне.
Мы вышли на развилке пустынной дороги и принялись голосовать, показывая в сторону предгорья, которое уже четко обозначилось на фоне заходящего солнца.
Километров десять нас подбросил шофер пустого допотопного автобуса, затем притормозил "Москвич" с местным номером.
- Забирайтесь! - услышали мы. - По трояку дадите, и порядок.
За рулем машины восседал мужчина нашего возраста, рядом полулежал светловолосый парень.
- На турбазу, что ли? - бросил мужчина, рванув с места.
- Мы не совсем в курсе, - начал Игорь, - по карте турбаза в Каменномостском?
- Нет, в Ходжохе. Там все одно, разберетесь… У нас ведь все шиворот-навыворот. Нарочно, что ли, дурят головы?! Там, наверху, кто все это придумывает, им тоже надо чем-то заниматься. Зарплату получают. И побольше, чем наш брат… Вот и меняют названия. То городу дадут имя какого-нибудь деятеля, а потом деятеля снимут, прежнее название восстановят. Народ смеется…
Мужчина говорил, мы с Игорем поддакивали, парень, развалившись, молчаливо смотрел на дорогу. Быстро темнело, незаметно холмы превратились в горы. Миновав несколько освещенных селений, "Москвич" въехал в Ходжох.
- Здесь мы сворачиваем, а турбаза там, пять минут ходьбы, - мужчина показал в сторону.
Мы с Игорем полезли в карманы, чтобы расплатиться, но парень вдруг принял нормальную позу и, обернувшись, спросил:
- Сами-то откуда?
- Из Москвы.
- Ого! - мужчина покосился на нас и присвистнул. - Небось проверять чего едете, а я тут разговорился. Ладно, не надо мне ваших трояков. Пока!
Мы вскинули рюкзаки и двинули по узкой улочке с редкими фонарями.
Над нами уже было густое темное небо с мерцавшими крупными звездами, но поселок не спал. Фонари высвечивали прохожих, стариков и детей перед домами, улицу перебегали собаки и кошки, раза два мимо нас с оглушающим грохотом пронеслись на мотоциклах подростки.
Турбаза называлась "Горная"; ее мы разыскали по громкой музыке, доносившейся с танцплощадки.
- Где здесь начальство? - спросили у одной туристки.
- Все уехали в город. Здесь только старший инструктор Геннадий. Он в баре.
Бар находился за танцплощадкой и представлял собой отделанное деревом помещение с оленьими рогами у стойки. За столами местные черноволосые парни активно обхаживали туристок, в основном девушек славянок - как мы узнали позднее, это была группа из поволжских городов. Кто-то указал нам на Геннадия, мужчину неопределенного возраста в белом костюме; он ходил от одного стола к другому, расточая улыбки, по его нетвердой походке и бессвязным репликам было ясно, что он навеселе. Нас он встретил приветливо, даже радостно; мы объяснили, что путевок не имеем, но хотели бы переночевать на турбазе, а утром с какой-нибудь группой отправиться в горы. В доказательство, что перед ним серьезные люди, а не проходимцы, мы протянули журналистские билеты.
Удостоверения произвели на Геннадия обескураживающее впечатление - он моментально протрезвел, нервно сглотнул, вытянулся и стал похож на алтарный образ в храме. Тихим голосом доложил, что рад "таким самодеятельным туристам", что "свободные места на турбазе есть" и сейчас он "все устроит". Похоже, Геннадий решил, что мы непременно из центральной газеты, хотя Игорь работает всего-навсего редактором в научном журнале, а я вообще к журналистике имею косвенное отношение - делаю иллюстрации в детском ежемесячнике. Ни Игорь, ни я за свою жизнь не написали ни одной статьи, но Геннадий явно посчитал, что мы явились в его вотчину неспроста и отчет о его работе будет известен всей стране.
Нам выделили вполне приличную комнату с двумя аккуратно застеленными кроватями. Перед сном мы выпили в баре по чашке кофе и проконсультировались у Геннадия насчет маршрута. Он подробно объяснил и добавил:
- Туристы из разных городов и всех возрастов. Бывают постарше… - он хотел сказать "вас", но осекся и тут же вывернулся: - Бывают семейные, но детей до шестнадцати лет на маршрут не пускаем… Две трети в группе, как правило, девушки. Недавно, умора, объявились две девицы… в положении. Одна на пятом месяце, другая на шестом. "Вы что, с ума сошли?" - говорю им, а они - "пройдем!". Ну, конечно, снял их с маршрута… А некоторые покупают путевки, потому что в них указан отдых у моря. Приедут сюда и, как узнают, что топать по горам семьдесят пять километров, поворачивают назад и поездом через Белореченск вокруг гор добираются до моря.
- Семьдесят пять километров?! - растерянно переспросил я, прикинув наши не такие уж неисчерпаемые силы.
Мы с Игорем предполагали пройти не более тридцати.
- Но на карте есть автодорога, - недоуменно вставил Игорь.
- Хм, дорога, - Геннадий рассмеялся. - От следующей турбазы ходят лесовозы километров десять, а дальше тупик.
Укладываясь спать, мы с Игорем не проронили ни слова - предстоящий трудоемкий поход вселял некоторое уныние.