- Раз ночью в ливень на Кавказе попал под обвал: огромные глыбы сыпались на дорогу, а я от них уворачивался… Под Таллинном на крутом повороте занесло на телеграфные столбы - на асфальте была лужа масла… Под Таганрогом из-за кустов под колеса бросилась пьяная женщина, еле объехал. Пьяных и детей следует особо опасаться, никогда не знаешь, что им втемяшится. Ну да ладно, совсем вас запугал. Было много и интересного, и города, конечно, посмотрел. Расскажите лучше, как вы? Как вам здесь живется?
Марина рассказала о школе, учениках.
- А жилье вам выделили? - поинтересовался Виктор.
- Снимаю комнату.
- Хозяева и все такое. Понятно. Плохо, когда нет своего угла, - он вздохнул. - А у меня в центре Херсона отдельная квартирка. Не очень-то ухоженная, но своя. Я с сынишкой живу. Он первоклассник. Отличный парень. Наш быт не очень-то налажен, зато мы живем дружно.
- А где же ваша жена? - удивилась Марина.
- Умерла! - он сдавленно чертыхнулся и, помолчав, добавил: - При ней все было нормально, все как положено: я добытчик, она хозяйка в доме… Но ничего, мы с Лешкой - он у меня Алексей - не унываем, - Виктор засмеялся. - Сейчас он у моей матери старушки. Она живет далековато от меня, на окраине. У нее в саду груши, инжир. Домишко я подремонтировал. А до Днепра там рукой подать. Так что Лешке там благодать.
Они еще долго сидели в холле. В полночь Виктор на своем грузовике подвез Марину к поселку и, прощаясь, сказал:
- Вы очень хорошая, Мариночка, я это сразу понял. Спасибо вам за вечер, сейчас покачу дальше. Утро встречу в Подмосковье.
- И вам… спасибо, - сбивчиво проговорила Марина, потом тревожно подняла глаза. - Прямо ночью поедете? Разве нельзя заночевать в мотеле, а утром…
- Нельзя, Мариночка, нельзя, - Виктор дружески обнял ее. - Рейс в графике, надо это принимать в расчет. Нам дается триста километров на день, но мы делаем в два раза больше, зато набираем свободные деньки… Устаешь, не без этого… А у меня свой метод. Как почувствую, клонит ко сну, остановлюсь, вылезу из кабины, разомнусь, ополосну лицо водой, - он по-отечески погладил Марину по волосам. - Через недельку я снова здесь покачу. Если не возражаете, загляну к вам.
Вся неделю Марина думала о нем, представляла его южный город, сына Лешку и старушку мать - почему-то она представляла их такими же приветливыми и добрыми, как он сам. Все истолковывая по-женски, Марина представляла "неухоженную квартирку" Виктора и ловила себя на том, что ей хочется навести порядок в этой квартире, приготовить мужчинам вкусный обед - она уже принимала живое участие в чужой жизни.
До случайной встречи с Виктором если Марина и испытывала чувство любви, то только во сне - обычно после просмотра романтического фильма - и замужество для нее было смутным устремлением, зыбкой девической мечтой, и вдруг эта мечта приняла почти реальное очертание, практический смысл. "И что я в самом деле?! - злилась Марина. - Что я об этом думаю?! Мы только познакомились, совсем не знаем друг друга, а я уже напридумывала всего!".
Но не думать о Викторе не могла - он, сильный и серьезный, увлеченный работой, уже вторгся в ее жизнь, заронил потаенное радостное и щемящее беспокойство.
С начала следующей недели сразу же после уроков Марина прибегала домой и нетерпеливо выглядывала в окно; но день шел за днем, а Виктор не появлялся.
Прошла еще одна неделя, а Марина все безвылазно сидела дома и мучилась от ожидания. Потом ее стали донимать сомнения - может быть, Виктор просто забыл о ней и без остановки проехал мотель, и наверняка у него, такого интересного мужчины, в Херсоне есть какая-нибудь женщина…
В воскресенье, чтобы не терзать себя невеселыми размышлениями и немного развеяться, Марина поехала в соседний поселок, где в клубе шел заграничный фильм. После сеанса состоялись танцы под магнитофон. Марине не хотелось танцевать, но она задержалась в клубе, просто чтобы послушать музыку и посмотреть на танцующих.
В разгар танцев к ней подошел пьяный парень с тяжелым взглядом, грубо схватил ее за руку:
- Пойдем, училка, сбацаем!
Марина вырвалась, покачала головой. Парень отпрянул, прищурился:
- Кому отказываешь?! Да меня здесь все уважают! Я здесь любому кишки выпущу. - Раскачиваясь на нетвердых ногах, он криво ухмыльнулся и буркнул с угрозой в голосе: - Смотри, пожалеешь! Я обиды не прощаю!
Он отошел к дружкам, столпившимся у прохода, и, зло скосившись на Марину, выругался; потом что-то шепнул одному из своих приятелей. Марина почувствовала - пьяный парень затевает расправу над ней, и от страха съежилась. Мысленно она стала прикидывать, как ей незаметно уйти из клуба и добраться до шоссе, но парень явно следил за ней.
Внезапно на улице раздался визг тормозов, и через минуту на пороге клуба появился Виктор. Протиснувшись сквозь парней, он увидел Марину и быстро подошел:
- Привет, Мариночка! Я за вами!
Марина стиснула его локоть и чуть не заплакала от радости. Около прохода навстречу им выступил пьяный парень.
- А ну, кореш, оставь училку!
Виктор одной рукой резко отодвинул парня и бросил ему в лицо:
- Выйди-ка на улицу на пару слов.
Втроем они сошли с крыльца. Открыв дверь грузовика, Виктор подсадил Марину в кабину грузовика и направился к пьяному. Тот уже набычился:
- Училку увозишь, гад!
На крыльцо высыпали его дружки.
- Виктор, поехали! - взмолилась Марина.
Но Виктор подошел к парню, схватил его за шею, сильно тряхнул и процедил что-то такое, от чего и пьяный, и его дружки отшатнулись.
В кабине Виктор улыбнулся:
- Конфликт исчерпан. Ну вот, наконец мы и встретились.
Он привез Марину в номер гостиницы мотеля, зажег торшер, достал из шкафа бутылку вина.
- Я что задержался-то? Выехали еще в понедельник. К вечеру миновал Запорожье и решил налить бензин на ближайшей заправке. Вдруг вижу - на трассе лежит человек. Думал - пьяный, резко тормознул, вышел, а под ним кровь. Соображаю, где ближе больница. И тут подъезжает патрульный инспектор. Кто-то уже сообщил. "Документы", - говорит. А надо сказать, от резкого торможения мою машину немного развернуло. В общем, полная картина происшествия. Наезд!.. Ждали, пока приедет "скорая". Инспектор замерял тормозной путь, составлял акт. Так и продержали меня все эти дни. А сбитый лежал в больнице без сознания. Я все боялся - он не придет в себя, и тогда мне… Но сегодня он очнулся, сообщил, что его сбил "ЗИМ". Вот я и здесь, - Виктор засмеялся и разлил вино.
…Утром он отвез Марину в поселок, и некоторое время они постояли, обнявшись, за ее домом.
- Я постараюсь приехать пораньше, - повторял Виктор. - Мне нужно многое тебе сказать.
Но он появился только через месяц, когда уже выпал снег. Спокойно, с неизменной улыбкой, объяснил, что опять попал в "ситуацию"… Как и в прошлый раз, увез Марину на ночь в гостиницу, снова говорил о своих делах, но о том "многом", что обещал, не сказал ни слова.
Он уехал, а Марина вошла в дом и ничком бросилась на постель.
А через несколько дней ее прямо с урока вызвала незнакомая, густо накрашенная женщина - от волнения она прерывисто дышала.
- Так вот ты какая! Вот кто его здесь пригрел! Из-за тебя, чертовки, я семь часов тряслась в автобусе!
Марина вздрогнула и побледнела - от жуткой догадки ее начал колотить озноб.
- Он тебе не говорил, что имеет жену? - поспешно добавила женщина. - А сама ты, чертовка, видать, недогадливая.
- Он говорил, что… - растерянно отозвалась Марина, но не в силах продолжать, отвернулась.
Оставьте меня в покое!
Этот инженер с третьего этажа слыл самым общительным в доме, он жил распахнуто, весь на виду. Он не следил за своей внешностью, и домашнее хозяйство вел кое-как, зато был компанейский, легкий на подъем и умел смеяться от всей души, потому и притягивал людей. До женитьбы к нему каждый вечер заглядывали приятели, они вспоминали горы и походы на байдарках по речкам, и открытые зеленые просторы, где колесили на велосипедах во время отпусков, и слушали зарубежные пластинки, вызывая раздражение соседей, и вели опасные разговоры о политике, вселяя подозрение в стукачку "общественницу".
Он был со всеми приветлив, всем хотел облегчить жизнь, помочь: для подростков во дворе соорудил турник, влюбленным играл на гитаре романтические песни, дворнику помогал чистить снег, почтальонше дарил на праздники цветы. Его желание быть кому-то полезным, неистребимое жизнелюбие, светлый оптимизм раздражали соседей не меньше, чем его пластинки. Лимитчики-строители, выкроенные по одному образцу, не блещущие умом, они были одержимы страстью к обогащению, все тащили в квартиры, "все используют кроме звуков и запахов", - шутил инженер. Частенько строители кое-что подворовывали со строек и пускали "налево", и тогда, по случаю торгашеского успеха, устраивали буйные попойки. Оклады строителей намного превышали оклад инженера, и одного этого им было достаточно, чтобы презирать "работника умственного труда". Естественно, и его полупустую квартиру, где не было ни "стенки", ни хрусталя, ни ковров, они насмешливо называли "сараем".
Вначале соседи только мелко пакостили ему: вынимали письма из почтового ящика, заметали сор из коридора к его двери. Потом в грубой форме, словно весь дом их вотчина, заявили:
- Кто вам разрешил курить на лестничной клетке и заводить буржуазные пластинки?! Это музыка толстых - она нам ни к чему! Не прекратите, заявим куда следует.