Спустя три дня по пути на остановку автобуса я встретил ее - она уже шла с другим парнем. Шла с ним под руку и беззаботно смеялась. Мы подмигнули друг другу, и я подумал: "Слава богу, излечилась".
Совсем недавно я поехал к приятелю на дачу в Переделкино; сошел с платформы и вместе с несколькими загородниками направился вдоль пути к поселку.
Был тихий летний вечер. Еще издали на повороте железнодорожной колеи я заметил белеющее пятно. Вначале подумал - собака, но, подойдя ближе, увидел невероятно худую, бледную девушку - этакое чахлое растение. Она неподвижно стояла на насыпи - голова опущена, руки спрятаны за спину; весь ее вид выражал безнадежную обреченность, но, странно, почему-то никто из идущих впереди меня не обратил на нее внимания.
За лесом, на соседней станции раздался сиплый сигнал электрички, послышался приближающийся грохот. В два прыжка я очутился около девушки, схватил ее за руку:
- Ты что здесь делаешь?
Она вздрогнула, обернулась, и я увидел безумные глаза, трясущиеся губы. Из ее груди вырвался беспомощный сдавленный вздох:
- Все плохо… Никому я не нужна…
У меня внутри все оледенело.
- Ну-ка, пойдем со мной, попьем чаю, расскажешь подробнее.
Она покорно пошла рядом, всхлипывая, размазывая на щеках тушь от ресниц.
- Тебя как зовут?
- Варя.
- Ты здесь живешь?
- Не… В Апрелевке.
- А как же здесь очутилась?
- Заехала к подруге, а ее нет.
- Ну и что? Почему не поехала домой?
- А я никому не нужна.
Она отвечала отрывисто, безучастно, точно находилась в плену какого-то другого мира.
- А с кем ты живешь?
- С сестрой и ее мужем… Они меня не любят… Терпят меня, потому что им удобно. Я сижу с их детьми… Я боюсь остаться одна…
- Почему одна? У тебя же есть подруга.
- Ей я тоже не нужна. Она замужем.
- Но у тебя на работе наверняка есть друзья. Ты где работаешь?
- В Солнечном… На фабрике…
- Ну там ведь у тебя есть друзья, приятели.
- Да нет, - она вяло махнула рукой.
На ней была опрятная одежда: белая кофта, вельветовая юбка, босоножки, из которых выглядывали пальцы с ярким лаком. "Обычная загородница, фабричная простушка, - подумал я. - Видимо, у нее какая-то любовная драма".
- У тебя есть парень?
- Нет… Вообще-то есть… Мой суженый, - она нервно хихикнула. - Он ведущий "Машины времени". Мы с ним однажды рядом стояли, но не разговаривали. Он и не знает, что мой суженый.
Я посмотрел на нее пристальней и внезапно заметил какую-то болезненность: отрешенный взгляд - маленькие зрачки смотрели в пустоту, и рот напряженный, немного скошен в сторону.
Мы спустились в низину, пересекли настил через ручей и, поднявшись на пригорок, пошли вдоль первых палисадников.
- А где твои родители?
- Они умерли… Они жили на Севере… Отец выпивал… Я их не видела… Сестра говорит…
Мы подошли к даче, и, пока она рассматривала цветы на клумбе, я вошел в дом и все объяснил приятелю.
- Ясненько, - кивнул он. - Сейчас разберемся. Зови ее, будем пить чай на террасе.
Когда я вышел в палисадник, ко мне подбежала повеселевшая Варя и с робкой улыбкой протянула что-то зажатое в кулаке:
- Это вам таблетки… За то, что вы взяли меня с собой… Они дают здоровье, - она разжала пальцы и я увидел на ладони… пуговицы. Маленькие разноцветные пуговицы.
- Спасибо. Буду их хранить, - проговорил я, включаясь в ее странную игру, но она взглянула на меня совершенно серьезно:
- Надо проглотить одну, если заболеете.
За чаем она говорила радостно, возбужденно; ее взгляд потеплел, стал вполне осмысленным:
- Как вы интересно живете… Красивый дом, книги… У вас интересная работа, друзья…
На минуту я подумал, что она нарочно стояла на рельсах, хотела вызвать сострадание, чтобы кто-то пригласил ее на дачу, приютил, ввел в круг своих знакомых, но она тут же доказала свою бесхитростность:
- А у меня никого нет… Я боюсь остаться одна… Надо же! У меня такие родители - и я такая!
- Какая? - спросил приятель.
- Никакая. А ведь мой отец маршал…
Она назвала фамилию известного военачальника. Мы с приятелем переглянулись.
- Но ведь ты говорила, что твой отец умер, - простодушно сказал я, все еще ничего не понимая.
- Ну и что? Тот был отчим…
- Ясненько, - приятель наклонился ко мне и тихо выдохнул: - Мания величия. Что ты делала на железной дороге? - он обратился к Варе.
- Просто стояла… - у нее опять появился остекленелый взгляд. - За мной гнался парень… Я от него убежала…
- Неправда, - я перебил ее. - Я видел, за тобой никто не гнался. А если и гнался парень, может, он просто хотел с тобой познакомиться.
- Мания преследования, - шепнул мне приятель, а Варю спросил в лоб: - Ты в больнице лежала?
- Да. Два раза… под Наро-Фоминском. Но первый раз меня туда отвезли с работы нарочно. Я им мешала… а второй раз положила сестра.
- Ты с ней поговори, - вновь зашептал приятель, - а я пойду позвоню, вызову неотложку.
Он вышел, я налил Варе чаю.
- Все у тебя хорошо. Хороший возраст, внешность. У тебя модные вещи… Ты должна нравиться парням… И друзья у тебя будут…
- Не знаю, - не очень уверенно, но уже с улыбкой протянула она, а выпив чай, отошла к подоконнику и стала что-то рисовать на оберточной бумаге.
Вернулся приятель и подмигнул мне, давая понять, что все в порядке.
- Может, не стоит? - шепнул я ему. - Лучше отвезти ее к сестре? Может, это просто минутная слабость?
Он усмехнулся:
- О чем ты говоришь? А бред про родителей? А больница? Сегодня не натворит, так завтра. Навязчивая идея. Здесь все ясно.
А Варя уже совсем освоилась в нашей компании.
- Посмотрите, вам нравятся эти рисунки? - она протянула лист бумаги, изрисованный необычно стилизованными зверями.
- Это буйвол, это страус, - начала объяснять она и вдруг онемела, уставившись на застекленную стену.
Около изгороди стояла машина "скорой помощи", а в калитку входили двое парней в белых халатах… Заподозрив неладное, Варя побледнела и попятилась.
- Нет, нет, только не это… Не отправляйте меня в больницу… Не имеете права. Я больше не буду этого делать… Я уже успокоилась. Поговорила с вами, и мне стало легче…
Врачи невозмутимо, по-деловому спросили у нее фамилию, имя и возраст, в какой больнице и когда находилась, все записали и твердо объявили:
- Поедешь с нами. Тебе нужно немного подлечиться.
- Вы уверены, что она больна? - тихо спросил я одного из врачей.
Он выразительно посмотрел на меня и дал исчерпывающее заключение.
- Абсолютно!
Сходя по ступеням террасы, она обернулась и зло посмотрела на меня:
- Обещали просто попить чая… Заманили и обманули.
- Понимаешь, Варя, тебе нужно подлечить нервы. Потом все будет хорошо, - заплетаясь, бормотал я, в глубине души чувствуя, что поступаю предательски.
Мы проговорили с приятелем до полуночи. Он убедительно доказывал, что мы сделали доброе дело, спасли девушку, что ее быстро подлечат и она вернется на работу, а меня мучили угрызения совести.
Самое странное, утром я не смог найти ее рисунки и пуговицы куда-то исчезли, точно их и не дарил мне никто. Казалось, вчерашний случай был всего-навсего нелепым, диким сном.
Рай в шалаше
Когда самолет завалился на крыло и, сделав разворот, пошел на посадку, Ирину охватило тревожное волнение - впервые за свои тридцать лет она оказалась на юге. Где-то далеко остался подмосковный городок Мытищи, строительная контора, где Ирина работала секретаршей, дочка, муж, подруги. Обычно Ирина с семьей проводила отпуск у родителей на Оке, но в этот год она перенесла воспаление легких, и врачи посоветовали съездить на юг.
Как только Ирина ступила на трап, ее сразу обдал горячий воздух с запахом песчаника, сухой земли и опаленных трав. Этот воздух обжигал ее тело, пока она шла к вестибюлю аэровокзала и пока ждала автокар с чемоданами; он врывался в открытые окна автобуса, который вез ее на побережье.
В Алуште в воздухе появились запахи разогретой хвои, раскаленного асфальта и солоноватая водяная пыль, которая доносилась с угадывающегося за домами пространства. Присутствие моря чувствовалось во всем: в чайках, носящихся над домами, в ракушечнике, торчащем из обшарпанных стен, в сердоликах на прилавках лотков, но все же оно само оставалось невидимым. Ирина увидела его, только когда подошла к набережной, - за кипарисами до самого горизонта открывалась необъятная густо-синяя клокочущая ширь, а около пляжа море было голубовато-зеленое с оборкой прибоя. Ирина глубоко вздохнула и улыбнулась - ей просто не верилось, что целые две недели проведет в этом прекрасном месте.
В гостинице, которую местные называли "Этажерка", свободных мест не оказалось; администратор всем говорил одно и то же:
- Идите в поселок "Рабочий уголок", там снимите комнату.
С попутчиками, супружеской парой из Минска, Ирина отправилась в поселок.
Они шли вдоль моря по петляющей асфальтированной дороге, по которой гоняли мальчишки велосипедисты, прогуливались загорелые отдыхающие, местные катили телеги, набитые ящиками с фруктами, и взад-вперед проносился на мотоцикле милиционер, молодой усатый парень. Он важно восседал на грохочущей машине и строго осматривал обстановку на трассе.
- Петя, привет! - кричали ему мальчишки велосипедисты.
Но милиционер даже не удостаивал их кивком головы, давая понять, что, как представитель власти, не признает никакого панибратства.