Стоило подумать об этом, и с губ сорвался вздох. Никогда не тяготилась сумрачными, сырыми зимами в Бромли, но, святые Небеса, как же хочется теперь солнца и тепла!
Впрочем, погрузиться в бездну тоски по летним денькам мне не позволила работа. Юджиния, которую я посылала за дополнительным письменным прибором, наконец вернулась.
- Леди Виржиния, что ещё прикажете сделать? - спросила она, с предвкушением взглянув на стопку корреспонденции и сразу скромно потупив взор. Секретарские обязанности, как ни странно, пришлись ей весьма по вкусу.
- Возьми те письма, - указала я на специальную шкатулку для "кофейной" корреспонденции. - Они уже вскрыты, я их проглядела. Это касается посещения "Старого гнезда". Распредели просителей по датам в записной книге; если в письме настаивают на каком-то определённом дне, то учитывай это, если пожеланий нет - вписывай туда, где свободно. И составь короткие ответы, как обычно, я потом подпишу.
- Будет сделано, леди Виржиния! - радостно отозвалась Юджи, присаживаясь за другой конец стола, где я отвела для неё место. - А если на конверте крест зелёными чернилами?
- О, едва не забыла. Этим отказать, но мягко, как в образце номер четыре. У тебя ведь с собой тетрадь с письмами?
- Да, миледи.
Некоторое время мы работали, ни слова не произнося; каждая была занята своим делом. Я просматривала очередной отчёт по ремонту замка - с каждым месяцем он поглощал всё больше средств, точно взрослеющий обжора-великан из сказки. Мистер Спенсер любезно отметил те пункты, по которым можно сэкономить, однако даже в таком виде результат меня не устраивал. Юджи корпела над письмами, старательно водя механическим пером по бумаге, и хмурилась всё больше.
"Что-то не так?" - хотела спросить я, однако девочка нарушила молчание первой:
- Леди Виржиния, а что делать с двенадцатым февраля?
Вопрос, признаться, сбил меня с толку.
- Полагаю, ничего особенного. А что такое случилось?
- Больше половины гостей именно этот день указывают, - вздохнула она. - Уже и вписывать некуда, если завсегдатаев посчитать. Кому-то придётся отказать.
- Очень странно, - задумалась я. - Обычно бывает наоборот: в такие хмурые дни посетителей становится совсем мало... Может быть, дело в том, что двенадцатого февраля у меня день рождения? Право, больше ничего в голову не идёт.
Выражение лица у Юджи стало радостным, затем растерянным.
- Ой... Это ведь хорошо, да, леди Виржиния? То есть день рождения - это хорошо.
- Ничего особенного, - повторила я, пожимая плечами. - В том году пришлось устроить большой званый вечер, но вовсе не потому, что таково было моё желание. Просто мне исполнялось двадцать лет, маркиз складывал с себя обязанности опекуна... Имелись и другие причины, разумеется. Но нынче я, пожалуй, воздержусь от пышных празднований. - Взгляд сам собой обратился к отчёту о ремонте, где жирным коричневым карандашом были выделены лишние, с точки зрения мистера Спенсера, пункты. - Оставлю подобные удовольствия леди Абигейл. Она, без сомнения, устроит очередное незабываемое торжество в мае.
- А вы? - робко поинтересовалась Юджиния и порозовела.
Я вспомнила лёгкий аромат духов Мэдди - и улыбнулась.
- Возможно, украшу кофейню живыми цветами. Мне этого будет достаточно, а если высшему свету покажется, что графиня Эверсан-Валтер проявляет небрежение - что ж, тем хуже высшему свету. Порой хочется сделать что-то лишь для себя, Юджи. Так я и поступлю, а воплотить в жизнь чьи-то чужие представления о том, что правильно и нужно, можно и потом. Наверное. Очень нескоро.
Девушка наклонила голову, пряча смешок, а затем отважилась спросить:
- А какие цветы у вас любимые, леди Виржиния?
Наверное, в другое время я ответила бы иначе. Но сейчас голова всё ещё слегка кружилась от воспоминаний о Никее, от духов Мэдди и её солнечной улыбки...
- Эмильские фиалки.
После этого короткого разговора вкус к цифрам у меня пропал. Я наскоро составила ответ мистеру Спенсеру и перешла к письму от леди Абигейл, предвкушая нечто интересное.
И не ошиблась.
"Вчера меня навестила леди Эрлтон, - писала она. - И у неё весьма хорошие новости! Миссис Прюн - помните, мы говорили о ней? Очень достойная женщина! - навестила миссис Шелли и договорилась о визите. Нас ожидают завтра, в четыре часа, но миссис Прюн попросила о небольшом одолжении. Не могли бы вы сперва прибыть в мой особняк, дорогая леди Виржиния, примерно к половине третьего? Миссис Прюн хотела бы рассказать что-то важное о миссис Шелли и настаивает на личной встрече..."
Сказать, что просьба миссис Прюн удивила меня - значит, сильно преуменьшить. Однако я не видела причин отказываться, и потому занялась подготовкой к визиту. Уже сейчас, перед отъездом в кофейню, следовало бы отправить маркизу Рокпорту записку с уведомлением, затем подумать о наряде. С одной стороны, платье должно быть достаточно простым, чтобы не смутить миссис Шелли разницей в положении, с другой - не слишком ярким или светлым, потому что в доме только что произошло несчастье... Но и о себе забывать не стоит - не хочу появляться в чём-то старомодном или слишком тёмном.
...Юджи тщательно выводила отказ для неблагонадёжного мистера Бенджи, молодого и весьма докучливого повесы, повторяя шёпотом: "Эмильские фиалки, эмильские фиалки..."
"О, и вот ещё, - подумала я, чувствуя, что снова улыбаюсь - невольно. - Капнет ли мне Мэдди на платок немного своих духов?"
Люди в волнительных обстоятельствах разделяются на две армии, что не выносят друг друга, подобно аксонцам в стародавней войне цветов.
Одни не могут спать, тревожатся, хмурятся, даже если грядущее событие - радостное, счастливое; каждый лишний час - мучительная отсрочка, сон к ним не идёт, голова становится тяжёлой, а мысли - неповоротливыми и мрачными. Выспавшийся человек в добром расположении духа для таких особ что колдун для невежд: верится в его существование с трудом, а если и существует он, то исключительно благодаря силам, противным Небу.
Другие люди исполнены сил и бодры, и ночь для них пролетает в одно мгновение, а утро поёт, как трубы перед решительной атакой. И как же омрачает их день какой-нибудь унылый засоня, то жалуется на волнение и страх!
Я, по счастью, принадлежала ко вторым, и потому в день визита к семейству Шелли пробудилась в шесть утра - прекрасно отдохнувшая и с отменным аппетитом. Позавтракала первой, ещё до того, как проснулись дети и Клэр, внесла несколько дополнений в письмо к мистеру Спенсеру и отбыла в кофейню. Время до полудня посвятила делам - несрочным, а потому обычно казавшимся утомительными. Затем пообедала - о, даже доктор не нашёл бы причин для недовольства моим меню! - и возвратилась в особняк. Переоделась в более скромный костюм в серебристо-серых и зелёных оттенках, взяла трость и новую шляпку - и уже во всеоружии отправилась к леди Абигейл.
Она встретила меня в гостиной, одетая в светло-розовый костюм с пыльно-вишнёвыми вертикальными полосами. Подобные ткани подходили ей, как ни удивительно, однако кое-что показалось мне странным: с нарядом никак не гармонировал ни деревянный веер в никконском стиле, расписанный синими птицами, ни белый бисерный ридикюль. Это выглядело так, словно герцогиня собиралась в спешке - немыслимо, право.
- Вы как раз вовремя, дорогая, - обратилась она ко мне, поприветствовав, и прерывисто вздохнула. - Леди Клэймор вот-вот прибудет, я видела её автомобиль в окно, а леди Вайтберри отказалась приехать, она не совсем здорова. Пойдёмте, я представлю вам миссис Прюн.
Мне показалось, что Абигейл бледна, однако я поостереглась спрашивать, почему - мы в гостиной были не одни.
За столиком у окна сидели трое - леди Эрлтон, леди Стормхорн и некая незнакомая мне грузноватая дама в клетчатом костюме и тяжёлых очках с перламутровой оправой. Она неторопливо раскладывала пасьянс старинной колодой и как раз сейчас с задумчивым видом держала в руках карту с изображением человека в красных одеждах - ночью, на перекрёстке.
"Похоже на Сэрана", - подумалось мне, хотя вульгарный незнакомец в алом не имел ничего общего с изысканным творением Ноэля Нингена.
- Ну что же, вот мы и собрались... То есть, разумеется, я хотела сказать "почти все собрались", - саму себя поправила Абигейл и обменялась взглядами с немолодой женщиной в очках. Та отложила карту и улыбнулась мне. - О, вы ведь уже наслышаны о миссис Прюн, леди Виржиния, без сомнений! Очень, очень приятное знакомство, поверьте.
- Доброго дня, - поприветствовала меня леди Эрлтон. - Миссис Прюн - моя давняя подруга. Мой супруг был хорошо знаком с доктором Прюном, к сожалению, ныне покойным. О глубокоуважаемом брате миссис Прюн вы наверняка слышали, да - он настоятель монастыря святого Игнасиуса.
Пока она говорила, миссис Прюн меленько кивала, глядя на меня поверх очков; глаза у неё оказались тёмными, как у мыши, и блестящими.
- О леди Виржинии я тоже весьма наслышана, - вкрадчиво произнесла почтенная вдова. - Вы ведь заботитесь о приюте имени святого Кира Эйвонского? Похвально.
- Вы правы, хотя, разумеется, я делаю не так уж и много, - ответила я, несколько смущённая. Обычно моё имя связывали с леди Милдред или со "Старым гнездом"... Приятно, что ни говори, прослыть благотворительницей, однако думаю, что в моём случае слава была бы незаслуженной. - Надеюсь, наша просьба о встрече с миссис Шелли не показалась вам обременительной.
- Нет, нисколько, - снова улыбнулась миссис Прюн, механически собирая карты со стола - одну за другой. - Миссис Шелли нуждается в обществе, но её, увы, в последние годы сторонятся... и тому есть причины, - добавила она загадочно.