Уже не вспомнить всех, в кого влюблялись по уши, остались только многообещающие взгляды, смутные улыбки, сбивчивые слова. В те годы весь воздух был пропитан флиртом, и мы неутомимо крутили романы. Знакомились легко, благо не было никаких расслоений в обществе и еще ценились твои личные качества, а не то, что ты имеешь; одежда, деньги не имели существенного значения, и нашим подружкам было достаточно просто гулять по улицам, смотреть фильмы, пить кофе в какой-нибудь забегаловке. Это теперь девицам подавай ресторан, "мерседес", теперь они отворачиваются от всяких безденежных, неудачников, а на литераторов смотрят, как на чокнутых. Так что, в отношении романтических приключений нам невероятно повезло.
Понятно, мы не только гуляли по улицам и пили не только кофе - случалось, кутили с подружками по два-три дня. Некоторые пуритане видели в нас отпетых "прожигателей жизни", но в сравнении с теперешней, в массе своей циничной и развращенной молодежью, мы выглядели всего лишь любителями приключений. Как ни крути, а все-таки есть грань между влюбленностью и распущенностью, любвеобилием и развратом. Есть, и немалая. Уж не говоря о том, что чрезмерная свобода отношений меркнет перед романтической целомудренной любовью.
Теперь ведь молодежная массовая культура сводится к дискотекам с диким психозом, наркоте и "видакам", где сплошной секс и насилие. Всякие шоу и клипы преподносятся, как новое искусство, но подобная массовая культура никогда не станет искусством, ведь она рассчитана на низкопробный вкус и ее девизом являются слова: "товар - рынок". Дельцы на телевидении и в издательствах так и говорят: "Мы раскручиваем то, что нужно рынку, что можно продать и не быть внакладе".
Сейчас молодые люди обезъяничают - хотят стать западниками, и ради этого готовы поменять родной язык на английский (не понимают, балбесы, что ценность нации и каждого в отдельности - в своеобразности, неповторимости); они виляют хвостом, лакействуют перед иностранцами, начисто забыв, что такое гордость и честь (Америка им представляется раем, откуда льется золотой дождь в виде рока, джинсов, кадиллаков). В своей среде молодежь обходится минимумом слов - чего перегружать голову! - "полный отстой, крутой прикид, прикольно, тухло, будь отвязанным, продвинутым!" - и это жаргон студентов, а рабочие парни и девчонки изъясняются только матом; у них мат - бравада, некое проявление свободы, они лепят его в каждой фразе, лепят, никого не стесняясь.
А мы в их возрасте стеснялись крепких ругательств. Теперь-то, в старости, ясно, не обходимся без грубого русского сленга, но во-первых, переживите с наше, а во-вторых, попробуй не материться, когда на твоих глазах преступная власть разваливает и нагло разворовывает страну; в-третьих, литераторам надоедает борьба со словами за столом; для нас мат - емкое выражение нескольких понятий, да и вворачиваем его только к месту. Но, признаюсь, теперь, от повсеместного употребления, мат уже надоел (всякие Ю. Алешковские, Вик. Ерофеевы, Сорокины используют его даже как литературный прием, который, естественно, вызывает протест). Теперь, наоборот, тянет к чистому русскому языку, к языку наших великих классиков (не случайно же, классика, в переводе с греческого - "совершенство").
Как известно, книги развивают способности (особенно воображение), а телевидение его убивает; "ящик" навязывает свое, не надо мыслить, получай готовые рецепты. Сейчас телевидение - самое большое зло в стране, мощное оружие одурачивания людей. С экранов телевизоров идет ежедневная, проплаченная сионистами, обработка населения - попросту неприкрытое издевательство над честностью, благородством, душевной чистотой. По "ящику" молодежи вдалбливают всякую чертовню: "Оттянись со вкусом! Бери от жизни все! Лучше жевать, чем говорить!". Вот они и жуют, садятся на иглу, без лишних слов заваливаются в койку; главное для них - "круто оторваться, расколбаситься, не стать кислотным". А мы - не то что устраивали праздник, но все-таки обыгрывали ситуацию, и не обходились без разговоров об искусстве. Не обходились, честное слово, не обходились.
В конце концов мы все переженились (одни раньше, другие позже), заимели детей. Но, как известно, любовные отношения и супружество совершенно разные вещи. Для семьи, кроме более-менее одинакового уровня развития и общих взглядов на основные вещи, нужны покладистость, уступчивость, терпимость, а мы и не знали, что это такое. К тому же, буквально через год-два стало ясно, что мы женились не на лучших представительницах слабого пола. Мы ведь рассуждали как? Женщины без недостатков прекрасны, но с ними скучно. Вот и выбрали стервочек да истеричек. И начались нервотрепки, стычки, перешедшие в войну с оскорблениями. Да-да, в настоящую войну. Короче, спустя несколько лет мы все, как один, вдрызг разругались с женами и развелись. Большинство моих друзей в одиночестве пробыли недолго и снова ринулись искать счастья в браке, дуралеи. Но трое, самых стойких и свободолюбивых, еще долгое время оставались неженатыми. Я тоже примыкал к этой золотой компании.
Показательно вот что - при разводе мы все оставили женам квартиры, сами же скитались по знакомым, пока не приобрели новое жилье. А что творится сейчас? Делят не только квартиры, но и вилки, ложки - чуть ли не распиливают диваны. Умора!
Наши семейные раздоры и последующие десять лет пришлись на период, который называют "застойным". Действительно, у власти стояли далеко не интеллектуалы, за них, обрюзгших квадратных уродов с протокольными рожами и канцелярским языком, мы постоянно испытывали стыд перед европейцами. (Когда они выступали, уткнувшись в написанное помощниками, вспоминался Петр Первый, который запретил говорить по бумажке "чтобы дурь каждого была видна"). Чиновничество доходило до маразма, просто тошнило от стадного "единогласия" и всяких торжеств, орденов и премий, которые сыпались как звездопад. Немало людей еле сводили концы с концами, но все же - и это особенно важно - не было никаких беспризорников, бомжей и нищих, которые теперь заполонили улицы городов. Не было, хоть убейте, не было!
Насчет того, что в искусстве многих зажимали, надо признать - в основном зажимали откровенных антисоветчиков с их злобными произведениями и блатную романтику бардов, которые хрипели под Армстронга, ну и группу художников неформалов, с их, в сущности, разрушительной живописью (теперь, во времена "свободы", ясно какое искусство они хотели иметь), а большинство, если и чувствовали зажимы, то как правило в мелочах; некоторые, вполне честные мастера, и вовсе их не чувствовали. Ну не случайно же было создано столько выдающихся произведений?! (Где они сейчас? Где то, что лежало в столе? Ничего не появилось!).
Многие настоящие таланты (не дутые, не конъюктурщики и не обязательно партийные) в те времена вообще жили припеваючи - выпускали все, что хотели и получали по заслугам - всем известны роскошные дачные поселки художников, писателей, композиторов, актеров. Некоторые поэты (Евтушенко, Вознесенский, Окуджава, Ахмадулина) выступали в самых престижных залах и на стадионах; вечера поэзии собирали толпы - люди протискивались сквозь кордоны милиции (эти трудности только подогревали толпу). Те же поэты катались и по заграницам (поговаривают, они сотрудничали с КГБ, на что есть некоторые основания), и тогда всячески свидетельствовали свою лояльность власти.
- Я не могу жить без коммунизма, - и такие вещи говорил Вознесенский (со слов художника Б. Жутовского).
А теперь он плюет на прошлое, а Окуджава с Ахмадулиной и прочие "демократы" пишут президенту "Раздавите гадину!" (имея в виду патриотов. Окуджава даже заявил: "я с наслаждением смотрел расстрел парламента"!). По словам прокурора Казанника "демократы" (Батурин и другие, в том числе писатели) обратились к нему со списком коммунистов, которых следовало "Расстрелять"! (Показали свою "либеральную" суть).
И Евтушенко немало сделал реверансиков власти, а теперь говорит:
- Это я разрушил социализм (со слов поэта Е. Рейна).
Разрушил не разрушил, но руку приложил (известно, что именно литераторы расшатывали систему).
И Р. Казакова читала стихи на празднествах у Мавзолея, за что получала ордена, а теперь объявляет:
- Я жила в дерьмовом Союзе.
А уж о театральных деятелях членах партии и говорить нечего - кое-кто из них получил чуть ли не в собственность целые театры (Сац, Дурова, Ефремов, Гончаров, Любимов, Захаров). Флейтист музыкального театра, мой приятель Алексей Виноградов, сам будучи евреем, с отвращением рассказывал, как их директриса Сац пробивала себе театр:
- Подняла на ноги всех евреев в Союзе композиторов: "Будете писать музыку к моим спектаклям, получать хорошие деньги" (такой "снабженческий талант", как говорит о подобной изворотливости актер Филатов).
Ну и, само собой, через райком партии получила. Так же, благодаря партии, заимели театры Захаров и Дурова (эта дамочка на премьере пьесы Мазнина обнимала и целовала партийных чиновников). Да и все остальные таким же макаром стали театральными вождями. Между тем, насильно в партию никого не загоняли, и эти деятели вступили в нее для карьеры; некоторые даже стали безбожниками и громче всех превозносили социализм. Они пресмыкались перед партийными чиновниками, но в кармане всегда держали камень. Теперь-то они перекрасились (некоторые нацепили кресты) и особенно рьяно поливают бывшую власть, называя СССР "тюрьмой народов", а советских людей презрительно "совками"; некоторые (Захаров) перед телекамерами устраивают дешевую показуху - сжигают партбилеты. Можно предположить - если к власти придут фашисты, они будут носить свастику. Кажется, это называется "политической проституцией". Такие люди напоминают тех, кто объясняется в любви женщине, а переспав с ней, честит ее последними словами.