- Посмотри на него… Ты вообще видала когда - нибудь такого ничтожного, такого жалкого мудозвона? И как он там в кроватке? А, Мэри? Слабак сраный, пари держу. И как он справляется, а? Ась? Всунул - вынул, о подушку вытер? А? А? Ха-ха! Что касается меня, так я первым делом…
- Мэри, пойдем, - попросил Алан.
Он стоял перед ней, протянув ей руку. Мэри взяла его за руку - исключительно чтобы унять его дрожь. Она встала и направилась вместе с ним к двери.
- Сладких снов, Лысеныш. Слейтесь в экстазе, голубки, - прокричал им вслед Расс, и еще долго до них доносился его желчный смех.
Мэри разделась догола, легла постель и стала ждать Алана. Тот предпочитал подготовиться к завершающей стадии своего каждодневного бдения еще внизу. Через пару минут он войдет. Затем развяжет пояс, скинет свой нелепый косматый халат и тихонько прокрадется к ней под простыню, чтобы приступить к тому, в чем так нуждался.
Было, однако же, ясно, что эти кувыркания даруют ему не большее удовольствие, чем ей. Мало что в земной жизни казалось Мэри столь же бессмысленным, как это занятие. Они с Аланом испробовали оба варианта - спать вместе и спать раздельно, - но ни один не доставил им радости. Может быть, им стоило вернуться к тому, что было прежде, или же продолжить попытки, снова ложась раздельно. Вероятно, если бы уж ей непременно нужно было выбрать кого-то, с кем спать, она скорее спала бы с Рассом, который, кажется, не стал бы сильно сопротивляться. Она представила Алану и тот и другой вариант, но тот оказался сугубо против обоих. Сказал, что сделает для нее что угодно, но только не эти две вещи, хотя она его никогда ни о чем, кроме них, не просила. На самом деле она хотела только одного - вернуться к тому, что было прежде. Тогда бы она снова могла читать по вечерам книжки и спала бы гораздо привольнее. Расс, пожалуй, стал бы таким же, как раньше, а она, может, избавилась бы от этой докучливой ненужной власти над Аланом - власти причинять боль. Нет сомнений, что долго он так не протянет. Очевидно, так любить невозможно.
Алан вошел в комнату. Он попытался заговорщически прошептать "привет", но вместо этого из глубины его горла донесся сдавленный хрип. Торопливыми движениями, которые, однако, отняли у него уйму времени, он высвободился из своего халата - его действия под конец больше напоминали борьбу с прилипчивым волосатым существом. Алан бросил его на стул, пригнулся и стал крадучись пробираться к ней сквозь темноту.
Грудь у него взмокла, зато во рту пересохло. Подобные неприятности преследовали его постоянно. От него попахивало дезодорантом, рот источал запах зубной пасты и остатков сильнодействующего многоцелевого полоскания. В такие моменты казалось, что он впитывает, как губка воду, всякие резкие запахи, и влажным затылком, и трясущимися руками. Бедный призрак, про себя жалела его Мэри. Она лежала в позе распятия, пока он целовал ее в губы донельзя стиснутым ртом. Причинное его место - одно название, ни мягкое, ни твердое, - свисало над ее бедром, обмирая в тоскливом ожидании. Тоска - вот что это такое, догадалась Мэри. Он приподнялся над ее распластанным, как морская звезда, телом. О боже, испугалась Мэри, да он сейчас умрет. Он весь растекается, он испаряется и тает.
Каждый раз все заканчивалось довольно быстро, и вскоре он засыпал, во всяком случае, пытался уснуть.
Но бедняге и тут сопутствовала неудача. Ночи напролет Мэри лежала и слушала его разговоры во сне. Он бормотал неразборчивые слова, но все же они вполне ясно говорили о его тоске, о страхе жить среди других людей.
Для Мэри это было тревожное и изматывающее время, хотя ничего особенного не происходило. Тот вечер, что она провела с Принцем, вызывал у нее самые противоположные чувства - от полного неприятия до немой покорности. Но она не понимала, что с ними делать - не считая стремления быть доброй. И она изо всех сил старалась быть доброй. Призрак прошлого не собирался отступать, так что она заставляла себя просто привыкнуть к нему, научиться относиться к нему спокойнее. Она в трудах проживала день за днем, как и все остальные. Она ждала. Время ждало. И однажды в воскресенье ей стало совершенно ясно, каким будет ее следующий шаг.
В этот день они все вместе отправились в расположенный неподалеку бассейн: Мэри, Алан, Расс, Рэй, Парис, Вера, Альфред, Венди и Джереми. Вначале Мэри нервничала по поводу предстоящего мероприятия, особенно из-за того, что она наденет, но Венди ее успокоила. Венди к этому времени стала ее ближайшей подругой, растолковав ей, к примеру, все, что касалось контрацепции. По какой-то причине Мэри до той поры полагала, что детишки родятся только у людей из книг. Но вот у Венди-то есть ребенок, так ведь? Мэри задумалась о том, какому риску она себя подвергла - завести ребенка, ребенка от Алана. Да уж!
Только подумать, что именно этот акт тоски и боли ведет к заселению Земли.
- Мэри, ты плавать умеешь? - спросила Венди, когда они вместе с Верой и Джереми шлепали по узкому проходу, направляясь на звуки, доносящиеся из бассейна.
- Не знаю, - ответила Мэри, с удовольствием оглядывая одолженный купальник; черный цвет очень ей шел.
- То есть как это не знаешь? - не поняла Вера.
- Ну… д, может, разучилась, - смутилась Мэри, входя в высокий и просторный зал.
- Тогда пошли, где помельче, - предложила Венди.
- Я, пожалуй, сначала просто посижу, - сказала Мэри.
У Мэри разбегались глаза. Еще ни разу нахальное настоящее не сгущалось перед ее взглядом в таком кипучем столпотворении. Смотри, смотри! Смотри сюда, смотри туда, на него, на нее, на них на всех, погруженных в эту плещущую прозрачность. Вода отражалась от высоких бортиков бесчисленным множеством извивающихся лент. Буйные, замысловатые, колючие формы бились и метались в хаотичном круговороте, озаренном потоками света… Мимо стремительно проплыл темнокожий Рэй; он с глухим шлепком закинул обе ноги на пробковый край бассейна, вскарабкался на него и, извернувшись дугою, снова рухнул вниз, пронзая воду руками. Через секунду на поверхности появились его голова и плечи, и вот он уже прокричал что-то Парису, который вскочил на подкидную доску и, прижав колени к груди, сиганул в воду, взметнув столб брызг, как после атомного взрыва. Даже Алан, который в своих серых ворсистых плавках выглядел сейчас не старше Джереми, размахивая руками, промчался мимо и, широко раскинув ноги, нырнул в бассейн с глубокой стороны. Сам Джереми стоял навытяжку на краю бассейна, запихнув в рот сразу восемь пальцев и наблюдая за тем, как папа пытается утопить маму. Венди, кажется, была этим очень воодушевлена и сладострастно повизгивала после очередного погружения, пока Альфред не притомился и не отплыл с довольным видом на мелководье, где теперь прогуливался Парис с Верой на плечах.
"Хватит ли у меня духу пойти туда?" - размышляла Мэри, чувствуя переполняющее ее жгучее желание. Она наблюдала, как Алан помогает затащить брыкающегося Джереми в воду на мелкой стороне. Даже Алан выглядел свободным в этой праздничной прозрачной стихии.
- Только посмотри на этих очумелых дуриков.
Расс, с которого стекали капельки воды, угрюмо
плюхнулся рядом с Мэри. Он указал на Рэя и Париса, которые явно вознамерились стать главными героями дня. В данный момент они сцепились друг с другом на доске; Парис подсек правую ногу Рэя, и они в обнимку свалились в воду. Вера и Венди что - то кричали с бортика, Венди хлопала в ладоши, а Вера радостно подпрыгивала.
- Просто детсад хренов устроили, - пробурчал Расс.
- Смотри-ка, - проговорила Мэри.
Рэй снова был на исходной - теперь он стоял на голове, раздвинув ноги. Парис стремительно пробежал по настилу и прыгнул между подрагивающими розовыми пятками Рэя - солдатиком. Коснувшись воды, Парис тут же с легкостью исполнил кувырок назад. Мэри заметила, что чернокожие всегда так делают при нырянии. Они не в силах удерживать в подчинении свою кипучую энергию, их тела вечно заняты подготовкой к следующему движению.
- Ну, крутняк. Стало быть, наш Парис умеет стоять на голове. Улет. Парис. Ха! Что за имя-то такое? Па-рис. И это имя? Скажешь, это имя?
- На голове стоял Рэй, - поправила Мэри.
- А-а-а, - скучно протянул Расс. - Ну и какая, на хрен, разница? По мне, так все они на одно лицо.
Мэри уже слышала нечто подобное. И была с этим согласна. Ей они тоже казались довольно-таки похожими. Тут и возразить нечего: ведь это все равно что заявить, мол, у них у всех одинаковые зубы. Все они такие похожие, потому что все они такие пригожие: такие живые, такие ловко скроенные. Они просто на более короткой ноге со своими телами, не то что мы, решила Мэри, вот и вся разница. В то же время она еще не встречала ничего более чудовищно пестрого, болезненно аляповатого и тяпляпистого, чем этот пандемониум розовых телес, булькающий и брызжущий перед ее глазами. Мужчина, чьи распухшие, разъединенные пузо и задница находились между собой не в большем союзе, чем две Америки на глобусе; женщина с ногами как спички; старик, полностью собранный из колючей проволоки и овечьего меха. Даже молодежь взваливала на себя бремя несхожести. Возьмем, к примеру, грудь: у худощавой Веры она была большой, благодаря чему ее тело сразу приобретало гибкий, очень спортивный вид. А вот Венди - толстушка, а грудь у нее крошечная, что говорит о явной и удручающей несправедливости мира. Толстая, но без сисек: вот спасибо, удружили. И такой расклад случился еще до того, как приступило к своей неумолимой работе время. Мэри замечала эту работу времени повсюду, куда бы ни взглянула. Так вот как оно работает…
- Вот молокосос, вот обезьяна, - громко комментировал Расс. - Сучье племя.