- Хм... Если ты понес заслуженное наказание, на фига тогда лечиться? Ведь это так же наивно, как пытаться перепилить пилкой для ногтей прутья тюремной решетки. Хочешь обмануть своего Судью? Тебе же даны молитвы, так молись, молись истово, вдруг получишь всепрощение. А химиотерапия - это от лукавого, ты только еще больше разозлишь Господа своими жалкими попытками увернуться от карающей длани. Смешно! - Этот теологический диспут неожиданно вывел меня из состояния тотальной меланхолии, в котором я пребывал уже несколько недель. - Это ложь, слышишь, ложь! - чуть не плакал Кирилл. - Господь, наоборот, закаляет мою веру. Если я опущу руки, то перестану верить в свои духовные силы. Это великое испытание, и согласие на химиотерапию здесь так же оправданно, как и молитва Всецарице!.. И вообще, это ты - слуга диавола, не искушай меня бросить лечение, как у тебя язык повернулся такое сказать!
- Ничем я тебя не искушаю! Начнем с того, что я лежал тихо, никого не трогал, слушал музыку, а ты пристал ко мне со своим Страшным судом. Как там говорится? оставь кесарю кесарево. Я буду слушать Мундога и читать учебник по гематологии, а ты молись... и колись себе на здоровье.
Больше мы не разговаривали. До самого конца.
***
За сорок минут, которые заняла поездка в "Симатту", мое первоначально нервозное состояние сменилось совершенно пофигистским настроем. Я даже стал что-то напевать себе под нос. Мне было глубоко наплевать и на предстоящую беседу, и на угрозы голема, и на великого и ужасного Искандерова, не говоря уж о судьбе российско-японских отношений.
Меня уже ждали. В небольшой приемной, отделенной от кабинета президента фонда японской ширмой, я увидел гейшеобразную секретаршу и голема, который тут же вскочил, чтобы без лишних церемоний сопроводить меня к шефу. Мне захотелось спросить: "А кланяться вы уже разучились?" Искандеров сидел в высоком кресле горчичного цвета, постукивая пальцами по столу. Поздороваться со мной он не соизволил.
Во взгляде президента "Симатты" я не встретил ни гнева, ни раздражения. На меня смотрели глаза обиженного ребенка, у которого злой дядя отнял любимую игрушку. Казалось, он вот-вот заплачет.
- Вы знаете, как мы это называем? Саботаж. Другого слова я подобрать не могу. Вы были прекрасно осведомлены о важности порученной вам работы. Несмотря на это, вы умудрились ее провалить! - Искандеров сорвался на фальцет. - Визит членов администрации Петербурга в Японию, встреча с губернаторами префектур - вам что, на все это наплевать?! Наш альманах ждут представители крупнейших японских корпораций, чтобы принять решение об инвестициях в российскую экономику, а вы палец о палец ударить не можете, чтобы исполнить свои обязательства!
- Послушайте, но мы... - попытался вставить я.
- Нет, это вы послушайте! Больше с вами церемониться никто не намерен! Вы думаете, с вами просто разорвут договор? Вы надеетесь, что отделаетесь штрафными санкциями? Вы еще не поняли, что такое фонд "Симатта". Я вашу блядскую дизайнерскую контору по тарелке размажу, как васаби! Нет, шею вам никто ломать не будет, мы действуем о-о-чень легитимно, это я вам лично гарантирую. Мы вас привлечем и за неуплату налогов, и за экономические преступления, и за незаконное хранение наркотиков... что это там у вас в портфельчике, а? - иезуитски усмехнулся Искандеров, но улыбка быстро пропала, а глаза сузились. Истерический припадок прошел так же неожиданно, как и начался. - Значится, так. Во избежание дальнейших недоразумений я предлагаю начать все с чистого листа. Вам дается неделя на изготовление сигнального тиража. Оглавление у вас есть. Откуда возьмете статьи, мне все равно. Ищите по библиотекам, качайте из Сети, хоть из пальца высасывайте... Но чтобы ровно через неделю у меня на столе лежал готовый аль... Что с вами? - округлил глаза Искандеров.
- Мо... можно выйти? - сдавленно попросил я голосом школьника, подавившегося столовской котлетой, и, не дожидаясь разрешения, выскочил из кабинета - мимо недоуменно привставшего голема, мимо хлопающей ресницами секретарши, мимо курившего на лестнице охранника, мимо железных дверей подъезда; прямо в раскинувшуюся перед парадным входом в культурно-просветительский фонд "Симатта" холодную осеннюю лужу меня рвет, выворачивает наизнанку, до желчи, до горечи, до вздувшихся вен на лбу, пока от черной дождевой воды к овсяному петербургскому небу не начинает подниматься горячий пар.
***
Капельницы насилуют кровь китайской пыткой - одна капля в десять секунд - Moondog моя анестезия - закапывать в уши в течение дня по мере необходимости - пейзаж на внутренней стороне закрытых век - witch of endor - на внутренней стороне прозрачных век - барабаны слепого медиума в рогатом шлеме, викинга с 6-й авеню - симфония химиотерапии, концерт для четырех капельниц с оркестром - что такое? что случилось? отчего же все кругом завертелось, закружилось и помчалось колесом? - Мундог (1916-1999) родился в Мэрисвилле, Канзас, в семье миссионера Гардена - музыканты настраивают инструменты по камертону протокола EPOCH - увертюра - andante grazioso - кап - капкап - капкапкапкап - капкапкапкап - три магических инструмента Оо, Utsu и Uni - в 1932 году глаза 16-летнего Луиса Гардена выжгла динамитная шашка - солисты Винкристин (меццо-сопрано), Вепезид (сопрано), Доксорубицин (тенор), Циклофосфан (бас) - утюги за сапогами, сапоги за пирогами, пироги за утюгами, кочерга за кушаком - имя Moondog Луис взял в честь любимой собаки, воющей на Луну - вязкий болотный торф полифонии на глазах оборачивается серой потрескавшейся почвой перкуссии, мастурбирующей ветром в томлении по дождю - все вертится, и кружится, и несется кувырком - с 1947 года Мундог играл на изобретенных им же инструментах в Манхэттене, облачившись в костюм викинга собственного изготовления - meno mosso - калейдоскопичная череда опосредований, отражений и оттенений - капкап - кап - капкапкап - кап - капкапкапкап - doppio movi- mento - сочные ломти виолончели нанизаны на раскаленные шампуры гобоя - многие альбомы Мундога были записаны в 1940-50-х годах прямо на улице под аккомпанемент голосов прохожих, визга шин и автомобильных клаксонов - капкап - кап - капкап - скрипичное соло резво ввинчивается в катетер по правилу буравчика - Мундог пробомжевал на Манхэттене более 30 лет, до тех пор пока не стал знаменитым - желудок вспучивается полигармоническими наслоениями цитостатиков - си-бемоль тошноты малой октавы - sforzando - нет, назад, нет-нет, назад - ritenuto - вот так, так, хорошо - трехголосная фуга обмирания - интермеццо капельниц, позвякивающих на сквозняке Лимфомы - паралич дыхания - и сейчас же щетки, щетки затрещали, как трещотки, и давай меня тереть, приговаривать - дыши, мать твою, дыши, не засыпай, слышишь, только не засыпай, дыши, черт тебя дери! - в 1970-х годах Мундог записал несколько альбомов, гастролируя по Европе - пропущенный через мясорубку рефлексии утробный фарш медитативных секвенциальных повторов, нарочито вычурных, запоминающихся тематических ячеек и, плюс ко всему, гармонических прогрессий - piano pianissimo - неторопливо плывешь по тихой реке Коме - вдруг кто-то нежно и настойчиво за ноги - цап! и на дно - цап! и на дно - дернул, вырвался, судорожно глотнул воздух - ну куда ж ты, милок, ишь разбрыкался - желтые зубы на щиколотке - влажная губка бронхов - пузыристый кашель воскресения - forte fortissimo - кап- кап-капкапкап-кап - серийно-додекафонные повторы - видишь пузыри на лужах, значит дождь скоро кончится, сынок, видишь пузыри на губах, значит жизнь скоро кончится, сынок - finale - давайте же мыться, плескаться, купаться, нырять, кувыркаться в ушате, в корыте, в лохани, в реке, в ручейке, в океане, и в ванне, и в бане, всегда и везде - Вечная Слава Воде!