***
Я уже начал забывать о существовании фонда "Симатта", когда из небытия неожиданно возник голем, собравшийся передать мне фотографии японских гравюр из личной коллекции Искандерова для публикации в альманахе. Мы договорились встретиться в метро.
Увидев меня на платформе, голем начал мелкомелко кланяться, прижав к бедрам руки. Двухметровая фигура стриженого амбала, старательно кланяющегося по-японски, выглядела настолько нелепо, что идущие мимо пассажиры стали оглядываться, видимо полагая, что вот-вот станут свидетелями чисто самурайской разборки.
- Это просто замечательные гравюры, - скороговоркой забубнил голем. - Вторая половина девятнадцатого века, направление укиё-э, картины мелькающего мира. Очень поэтично, очень, - мечтательно причмокнул он. - Господин Искандеров просил передать, чтобы вы снабдили публикацию фотографий его уникальной коллекции пояснительной статьей об укиё-э. Общую информацию можно найти в Публичке, а искусствоведческую рецензию на гравюры вам готов предоставить эксперт по японским гравюрам профессор Ефремов. Вот его телефон. Надеюсь, вы справитесь с заданием. Если будут проблемы, сразу звоните... Саёнара! - взвизгнул голем на прощание и снова стал кланяться, как болванчик, повторяя: - Не забудьте название - укиё-э, укиё-э!
Перед тем как отправиться в Публичку, я решил встретиться с профессором.
- И что вы хотите от меня услышать? - скептически уставился на меня из-под очков маститый искусствовед. - Вы хотя бы знаете, как переводится термин "укиё-э"?
- Понятия не имею, - честно признался я.
- Все вы такие... журналисты! Варганят статьи о том, о чем не имеют ни малейшего понятия... Записывайте, молодой человек. Я два раза повторять не буду! Слово "укиё" в древности обозначало одну из буддийских категорий и могло переводиться как "бренный изменчивый мир". В конце девятнадцатого века "укиё" стало обозначать мир земных радостей и наслаждений. "Э" по-японски - картина. А укиё- э принято называть картины повседневной жизни городского сословия, начиная с периода Эдо, семнадцатый век... - Профессор похоже, вошел в раж и заговорил, как на лекции. - Изобретателем метода печати многоцветных гравюр укиё-э был известнейший японский мастер восемнадцатого века Судзуки Харунобу. Он прославился тем, что создал особый тип изображения красавиц. На смену величавым и статным японкам приходят хрупкие юные девушки, почти подростки, необычайно трогательные и грациозные...
В этот момент я сразу вспомнил об одной хрупкой юной девушке, необычайно трогательной и грациозной... Эх, будь на то моя воля, я бы издал не альманах "Симатта", а альманах "Лупетта" с портретами хозяйки моего сердца в стиле старых японских гравюр...
- Вы меня слушаете, молодой человек? - прервал мои фантазии Ефремов.
- Конечно слушаю, все это очень интересно, продолжайте, пожалуйста!
- Так... на чем это я остановился?
- На хрупких и юных девушках, - напомнил я.
- Ах да, Харунобу... Вот мы с вами рассуждаем об изящных японских гравюрах, в то время как для самих японцев направление укиё-э является образцом приземленного творчества, так сказать, ранним примером поп-культуры. В справочниках по японскому искусству информация об укиё-э помещается в разделе, называемом "плебейское искусство" или "искусство низших социальных слоев". В отличие от живописи, гораздо более дорогой и вообще ориентированной на потребителей из высших классов, гравюра на дереве укиё-э, воспроизводившая исходное изображение во множестве экземпляров, была дешевой и пользовалась популярностью только среди малообразованных слоев населения, ну как, например, картинки из журнала Playboy.
- Постойте, постойте, при чем тут Playboy? - заволновался я. - Мне надо писать совсем о другом...
- Да будет вам известно, молодой человек, - продолжил Ефремов, - что направление укиё-э, заменяя в домах небогатых японцев дорогостоящую живопись, прежде всего ориентировалось на портреты куртизанок из "веселых кварталов" и эротические сюжеты сюнга, которые пользовались наибольшим спросом!
- Но как же так, ведь на этих гравюрах нет ничего неприличного...
- А, так вы о коллекции Искандерова... Да, в свое время он приносил ее мне на экспертизу. Не хотел расстраивать своего бывшего студента. Честно говоря, здесь вообще не о чем писать. Он говорил, что купил эти гравюры в Осаке за безумные деньги, но мне кажется, что его просто-напросто обманули. Любой эксперт по укиё-э скажет вам, что это дешевые копии гравюр девятнадцатого века, не имеющие серьезной художественной ценности...
- Он именно так вам и сказал: "не имеющие серьезной художественной ценности"? - два часа спустя переспрашивал меня по телефону голем, и по тону его голоса я догадывался, что профессору несдобровать... Похоже, зря я передал его нелицеприятное мнение без прикрас. Жалко старика...
С другой стороны, ну что они ему могут сделать? В подъезде ведь караулить не будут, не тот уровень. Да и не к лицу "Симатте" подобная вендетта. Хотя если вспомнить лицо голема...
- А с другими статьями что слышно? - неожиданно сменил тему мой собеседник. - Никто ничего не написал? Так может, вам самим заняться написанием статей, ведь своевременный выход альманаха под угрозой... Ну и что, что об этом мы не договаривались, надо ведь как-то выходить из ситуации. Что значит не готовы? Не спешите отказываться, я советую вам подумать, саёнара...
"Вот тебе, бабушка, и укиё-мое, - растерянно подумал я, опуская трубку. - Они что, совсем обалдели, самураи хреновы... У нас же в договоре русским по белому написано: дизайн и верстка издания. А теперь еще и статьи писать? Нет, пора завязывать с этим альманахом, пусть ищут других дураков... Ну когда же наконец Лупетта останется одна, я так хочу поскорей с ней встретиться, чтобы забыть об этих дурацких фондах, гравюрах и гейшах! Стоп... завтра же семнадцатое число! День, когда ее мама уезжает. Саёнара!"
***
В Греции, в святой Ватопедской обители на горе Афон, находится чудотворный образ Божией Матери, именуемый Всецарица (Пантанасса). Эта небольшая икона XVII века с давних времен привлекает в монастырь многочисленных паломников, ищущих заступничества и утешения. Чудесная сила иконы впервые проявилась, когда подошедший к ней юноша был неведомой силой отброшен, а образ засиял. Впоследствии оказалось, что юноша занимался колдовством. Пантанасса наставила его на путь истинный. Помимо исцеления от злых чар и колдовства она имеет благодать исцелять болящих онкологическими заболеваниями.
Образ Всецарицы прилеплен скотчем к стене над койкой Кирилла, умирающего от лимфолейкоза. Он молится на чудотворную икону в надежде на исцеление, а я читаю колдовские манускрипты по гематологии, стремясь отыскать в абракадабре онкологических буквиц тайные имена своих демонов. Мы лежим на соседних кроватях, делая вид, что не замечаем друг друга, и бормочем каждый о своем.