*
- Тсс!
Той ночью, в зеленоватом свете таинственного учреждения, Саладин был разбужен шипением с индийского базара.
- Тсс. Ты, Вельзевул. Проснись.
Стоящая перед ним фигура была столь невероятна, что Чамче захотелось спрятаться с головой под одеяло; но он не смог: разве же не таков теперь и он сам?..
- Верно, - произнесло существо. - Ты видишь, ты не один такой. - Его тело было вполне человеческим, но голова была головой свирепого тигра с тремя рядами зубов. - Ночная охрана частенько подрёмывает, - объяснило оно. - Вот нам и удаётся встретиться и поговорить.
В этот момент голос с другой кровати - каждая кровать, как знал теперь Чамча, была защищена собственным кольцом ширм - громко прокричал:
- О, столько страданий моему телу! - и человек-тигр (или мантикор, как он предпочитал называть себя сам) сердито зарычал.
- Это Нюня Лиза, - воскликнул он. - Они сделали его слепым.
- Кто сделал что? - Чамча был озадачен.
- Ну вот, - присвистнул мантикор, - так ты ничего не знаешь?
Саладин всё ещё был смущён. Его собеседник, казалось, хотел сказать, что за эти мутации ответственен - кто? Как это возможно?
- Я не знаю, - осмелился молвить он, - кто может быть виновен в этом…
Мантикор сомкнул три ряда зубов в явном расстройстве.
- С той стороны есть женщина, - сказал он, - которая выглядит теперь почти как водяная буйволица. Есть бизнесмены из Нигерии, у которых выросли цепкие хвосты. Есть группа шоумейкеров из Сенегала, которые садились в самолёт и были внезапно превращены в скользких змей. Сам я работаю в тканевом бизнесе; несколько лет я находился в Бомбее и был высокооплачиваемой мужской моделью, демонстрируя большое разнообразие костюмных материалов и рубашечных тканей. Но кто наймёт меня теперь? - разразился он неожиданными слезами.
- Ничего, ничего, - Саладин Чамча автоматически принялся утешать своего гостя. - Всё будет хорошо, я уверен. Будьте мужественны.
Существо взяло себя в руки.
- Всё, - сказало оно свирепо, - кое-кто из нас собирается прекратить это. Мы намерены бежать отсюда прежде, чем они превратят нас во что-нибудь похлеще. Каждую ночь я чувствую, что какая-то часть меня начинает меняться. Я начал, например, постоянно пускать ветры… Пардон… Понимаете, о чём я? Кстати, попробуйте, - он протянул Чамче пачку мятно-перечной жвачки. - Она поможет вашему дыханию. Я подкупил одного из охранников, чтобы организовать поставку.
- Но как они делают это? - поинтересовался Чамча.
- Они пишут нас, - торжественно шепнул гость. - Это всё, что я могу сказать. У них есть сила писания, и мы становимся образами, которые они создают.
- Трудно поверить, - возразил головой Чамча. - Я прожил здесь много лет, и никогда прежде не случалось ничего подобного…
Его слова замерли, ибо он заметил, что мантикор подозрительно взирает на него сквозь щёлочки глаз.
- Много лет? - переспросил человек-тигр. - Как же так? Может быть, ты - информатор? Да-да, именно так: шпион?
В этот миг раздался вопль из дальнего угла камеры.
- Выйти, - завывал женский голос. - О Иисусе, я хочу выйти. Иисус Мария, мне нужно выйти, выйти, о Господи, Господи Иисусе!
Выглядящий весьма вульгарно волк просунул голову через ширму Саладина и торопливо обратился к мантикору.
- Охранцы скоро будут здесь, - зашипел он. - Это опять она, Стеклянная Берта.
- Стеклянная?.. - поперхнулся Саладин.
- Её кожа превращена в стекло, - нетерпеливо объяснил мантикор, не зная, что выволок наружу страшнейший из Саладиновых кошмаров. - И эти изверги разбили ей всё что могли. Теперь она даже не может сходить в туалет.
Новый голос зашипел сквозь зелень ночи:
- Ради бога, дамочка! Ходите на грёбаное судно!
Волк оттащил мантикора в сторонку:
- Он с нами?
Мантикор пожал плечами:
- Он ещё не определился. Не может поверить собственным глазам, в этом его беда.
И они скрылись, лишь только раздался тяжёлый топот ботинок охранников.
*
На следующий день не обнаружилось ни малейшего следа доктора или Памелы, и Чамча запутался в череде пробуждений и снов, словно эти две формы существования воспринимались теперь не как две противоположности, но как состояния, постоянно перетекающие друг в друга, создавая при этом непрерывную череду бредовых ощущений… Он начал грезить о Королеве, о нежных занятиях любовью с Монархом. Она была телом Британии, олицетворением Государства, и он выбрал её, слился с нею; она была его Возлюбленной, луной его восторга.
Гиацинта явилась в назначенное время, чтобы ездить на нём и колотить, и он подчинился безо всякой суеты. Но, закончив, она шепнула ему на ухо:
- Вы с остальными? - и он понял, что она тоже вовлечена в большой заговор.
- Если с ними вы, - услышал он собственные слова, - тогда можете включать и меня.
Она кивнула, выглядя довольной. Чамча почувствовал наполняющее его тепло и подивился чрезвычайному изяществу маленьких, но крепких кулачков физиотерапевта; но в этот момент раздался крик с той стороны, где находился слепой:
- Моя палка, я потерял свою палку.
- Бедный старый негодник, - молвила Гиацинта и, спрыгнув с Чамчи, ринулась к слепцу, подняла упавшую палку, вручила её владельцу и вернулась к Саладину. - Теперь, - сказала она, - я увижусь с вами после полудня; всё в порядке, какие-нибудь проблемы?
Он хотел, чтобы она осталась, но она спешила:
- Я занятая женщина, мистер Чамча. Занимаюсь делами, присматриваю за людьми.
Когда она ушла, он лёг на спину и улыбнулся впервые за долгое время. Вряд ли его метаморфозы продолжаются до сих пор, поскольку его действительно развлекали романтичные мысли о чёрной женщине; и прежде, чем он успел обдумать такие сложные вещи, слепой сосед заговорил снова.
- Я заметил вас, - услышал Чамча его слова, - я заметил вас и оценил Вашу доброту и внимание. - Саладин понял, что он беседует с пустым местом, где, как ему казалось, до сих пор стоит физиотерапевт. - Я не тот человек, который забывает доброту. Когда-нибудь, возможно, я смогу отплатить вам за это, но пока, пожалуйста, знайте, что я помню это и благодарен вам…
У Чамчи не нашлось храбрости сообщить: её там нет, старик, она давно ушла. Он слушал несчастного, пока слепец не спросил у тонкого воздуха:
- Смею надеяться, вы тоже будете вспоминать меня? Немножко? При случае? - Затем наступила тишина; сухой смех; шорох койки, в которой садятся тяжело, внезапно. И, наконец, после невыносимой паузы, глубоко: - О, - проревел солист, - о, столько страданий моему телу!..
Мы стремимся к высотам, но наша природа предаёт нас, думал Чамча; клоуны в поисках короны. Горечь одолела его. Прежде я был легче, счастливее, теплее. Теперь чёрная вода течёт по моим венам.
По-прежнему никакой Памелы. Какого чёрта. Этой ночью он сказал мантикору и волку, что он с ними, всей душой.
*
Великий побег случился несколько ночей спустя, когда лёгкие Саладина стараниями мисс Гиацинты Филлипс почти освободились от слизи. Оно оказалось хорошо организованным и на диво крупномасштабным мероприятием, охватившим не только обитателей санатория, но и détenue, как назвал их мантикор, содержащихся за проволочными заборами в расположенном поблизости Центре Задержания. Не будучи великим стратегом эвакуации, Чамча, как был проинструктирован, просто ожидал возле постели, пока Гиацинта не принесла ему весточку, а затем они покинули эту кошмарную камеру и выбрались к ясности холодного, залитого лунным светом неба, связав и заткнув кляпами рты нескольких человек: своих прежних сторожей. И было множество тёмных фигур, бегущих сквозь сверкающую ночь, и Чамча то и дело бросал взгляды на тварей, которых никогда прежде не мог вообразить: на мужчин и женщин, бывших также наполовину растениями или гигантскими насекомыми, или даже, случалось, сделанных частично из кирпича или камня; на мужчин с носорожьими рогами вместо человеческих носов и женщин с шеями столь же длинными, как у жирафа. Чудовища мчались быстро и молча к краю территории Центра Задержания, где мантикор и другие острозубые мутанты прогрызали большие отверстия в сетке забора, а затем, вырвавшись на свободу, они разбегались своими дорогами, без надежды, но и без стыда. Саладин Чамча и Гиацинта Филлипс бежали рядом, его козьи копыта цокали по мостовой: на восток, сказала она ему, и он услышал, что его собственные шаги сменили звон в ушах, на восток восток восток - они бежали по узким дорогам в центр Лондона.