- Правда, он очень вкусный.
- Даже не знаю, у меня аж под ложечкой засосало от твоих слов.
- Слушай, давай будто я ничего не говорил, потому что пока еще ничего не известно. По крайней мере, мне никто ничего не говорил.
- Нет, почему, вроде все складывается удачно; мы должны радоваться.
- Лучше не надо…
- Но я рад за тебя, Молина, хотя ты и уходишь и… Значит, так надо…
- Возьми печеное яблоко… Они хорошо усваиваются.
- Нет, давай оставим на потом, или я оставлю свое. А ты ешь, пока хочется.
- Да нет, я тоже не слишком голоден. Знаешь… к концу фильма про зомби мы проголодаемся, тогда и съедим.
- Договорились.
- А он интересный, правда?
- Да, забавный.
- Вначале я его смутно помнил, но теперь что-то всплывает.
- Да… подожди немного. Что-то я… Не знаю, что случилось, Молина, но со мной… со мной что-то странное.
- В чем дело? Что-то болит? Желудок?
- Нет, это голова, какой-то сумбур.
- Почему?
- Не знаю, может, оттого, что ты уходишь, даже не знаю.
- А-а…
- Лучше я прилягу и чуть-чуть отдохну.
- Хорошо.
- Поговорим попозже.
- Ладно, давай попозже.
- Молина… который час?
- Начало восьмого. Я уже слышал, как разносят ужин.
- Я весь разбитый… А надо бы пользоваться моментом, пока еще не стемнело.
- Ага.
- Но я не в себе.
- Тогда отдохни.
- Но ты так и не дорассказал фильм.
- А ты и не хотел.
- Я не хотел, чтобы ты рассказывал, потому что в тот момент мне это было не в радость.
- Ты и просто поболтать не захотел.
- Если я не соображаю, что говорю, лучше вообще помолчать. Зачем пороть всякую ахинею…
- Тогда отдохни.
- А фильм?
- Сейчас?
- Да.
- Ладно, как хочешь.
- Я позанимался немного, но даже не помню, что читал.
- Я не помню, на чем мы остановились. На чем?
- Ты про что, Молина?
- Про фильм.
- На том, что девушка одна в джунглях и слышит барабаны.
- Да, точно… Джунгли залиты полуденным солнцем, и девушка решает пойти в ту сторону, откуда доносится этот мрачный барабанный бой. И идет вперед, теряет одну туфлю, потом спотыкается, падает, у нее рвется блузка, а лицо все перепачкано в грязи. Но она продолжает продираться сквозь колючий кустарник, который цепляется за юбку. И по мере того как она все ближе подбирается к месту, где происходит церемония вуду, джунгли становятся все темнее и темнее, и свет исходит лишь от свечей. Они стоят на алтаре, много свечей, а у подножия лежит тряпичная кукла, и у нее из сердца торчит булавка. И эта кукла - копия ее мужа. И все местные мужчины и женщины стоят перед ней на коленях, молятся, испускают странные монотонные вопли, потому что каждый преисполнен тоской. Девушка оглядывается по сторонам, пытаясь найти жреца; она ужасно боится его увидеть, но в то же время умирает от любопытства - ей не терпится посмотреть, как он выглядит. А барабаны бьют все яростнее, негры завывают все громче и громче, а девушка сама не своя; ее волосы всклокочены, одежда порвана, и она стоит за пределами круга, который образуют все эти молящиеся люди. Внезапно барабаны смолкают, пеоны перестают выть, а из глубины тропического леса дует ледяной ветер. И появляется колдун. На нем что-то вроде длинной белой туники, но грудь открыта - и это молодая грудь, покрытая волосами, лицо же у него старческое, и это лицо… дворецкого. С отвратительным, лицемерным выражением на лице он благословляет негров и одновременно подает сигнал барабанщикам. Те начинают отбивать новый ритм, совершенно дьявольский, а колдун смотрит на девушку, даже не скрывая свою похоть, и делает какие-то пассы рукой, глядя ей прямо в глаза, гипнотизируя ее. Она отводит глаза, чтобы не поддаться чарам, но не может справиться с его магнетизмом и мало-помалу поворачивает голову и смотрит на него. Она впадает в транс и, пока барабаны отбивают ритм, который кажется ужасно сексуальным, идет к колдуну. И негры тоже впадают в транс, они опускаются на колени, тела их отклоняются назад, так, что головы практически касаются земли. И когда девушка подходит к жрецу на расстояние вытянутой руки, будто ураган проносится в ветвях, он задувает все свечи, и воцаряется полный мрак, и все это в полдень. Колдун хватает девушку за талию, его руки находят ее грудь, он гладит ей щеки, затем поднимает и несет в хижину. А потом… Ох… что же дальше?.. М-м, что же дальше? А, вот, сердобольная негритянка, видя, что девушка укатила в коляске, отыскивает ее мужа и тащит его с собой, говоря, что колдун просил его прийти немедленно. Потому что… как же там? Она, негритянка, была женой колдуна, я говорил? Дворецкого. И когда девушка увидела, что пришел ее муж, чары рассеялись, так как негритянка стала вопить. Это было как раз в тот момент, когда жрец вносил девушку в хижину.
- Ну, дальше бедный отдает деньги богатому, богатый просит у бедного милостыню и смеется над ним, издевается над бедным и оскорбляет за то, что тому больше нечего отдать, одна фальшивая монета