- Она слишком любила жизнь, была очень счастлива со мной. Ей хватало наших отношений. Тогда и начались неприятности. Понимаешь, она очень расстраивалась, когда я уезжал на пару дней, а когда приезжал, она все время плакала. Но это еще не все. Она перестала говорить мне, когда звонили мои товарищи, потом даже перестала передавать их письма. И это было последней каплей.
- Ты давно ее не видел?
- Почти два года. Но я все еще думаю о ней. Если она только не стала такой… кастрирующей мамашей… В общем, не знаю… похоже, нам было суждено расстаться.
- Потому что вы слишком друг друга любили?
- Похоже еще на одно болеро, Молина.
- Слушай, умник, ты разве не знаешь, что в них - правда жизни? За это я их и люблю.
- Но что мне в ней нравилось - так это то, что она была очень самостоятельной. У нас были отличные отношения. Она никогда… как бы объяснить? Она не позволяла собой манипулировать…
- В смысле?
- Черт, Молина, друг… мне опять плохо.
- Где болит?
- В животе…
- Не напрягайся, Валентин, а то будет еще хуже, успокойся.
- Да.
- Ложись.
- Мне просто так грустно, даже не передать.
- В чем дело?
- Бедняга, ты бы только знал. Он был классным парнем, бедный…
- Кто?
- Тот, которого они убили.
- Но он попал на небеса, это точно…
- Если бы я мог в это поверить, это было бы таким утешением - знать, что хорошие люди всегда получают свою награду. Но я не верю в такие вещи. А-а, Молина, сейчас я опять тут тебе устрою - быстрее, позови охранника.
- Секунду… я сейчас…
- А-а… а-а, все, уже можешь не звать…
- Не волнуйся, я найду тебе что-нибудь вытереться.
- А-а… а-а-а, так больно, будто взорвусь сейчас…
- Расслабься, не сдерживай себя, я потом замою простыню.
- Сверни ее в несколько слоев, похоже, там у меня совсем жидко.
- Да… конечно, вот так, вот, не волнуйся. Не сдерживайся. Я потом просто отнесу ее в душ. Сегодня же вторник, забыл?
- Но это твоя простыня…
- Не важно, твою я тоже буду стирать, к счастью, у нас полно мыла.
- Спасибо, Молина… Похоже, мне уже лучше…
- Не волнуйся. Ты и так уже все здесь загадил. Скажешь, когда закончишь, я помогу тебе вытереться.
- Все?
- Вроде да… Что-то я замерзаю.
- Возьми мое полотенце. С ним хоть как-то согреешься.
- Спасибо.
- Но сперва перевернись, чтобы я мог тебя вытереть. Если ты и вправду закончил.
- Лучше подожди немного… Молина, прости, что смеялся над тобой, когда мы говорили про болеро.
- Нашел время обсуждать…
- Слушай, похоже, все, но давай я сам вытрусь… если только не начну терять сознание, когда подниму голову.
- Давай медленно…
- Нет, я слишком слаб, придется тебе…
- Я все сделаю, не волнуйся. Полежи.
- Спасибо…
- Ладно… вот здесь, и немного еще вот здесь… повернись аккуратно… вот. На матрас ничего не попало, так что все не так уж и страшно. К счастью, у нас много воды. Я могу намочить простыню и вытереть тебя, это просто.
- Даже не знаю, что сказать.
- Ладно тебе. Так… приподнимись немного. Вот так… замечательно.
- Даже не представляешь, как ты мне помог, потому что у меня совсем нет сил дойти до душа.
- Ну и что, можешь просто обтереться водой здесь.
- А-а… а-а, мокрая простыня такая холодная.
- Раздвинь-ка немного ноги… Вот так.
- Тебе не противно?
- Лежи тихо. Сейчас намочу простыню… Вот так…
- Ну вот, совсем чистый… Теперь сухим концом… Жаль, что у-меня не осталось талька.
- Ничего. Оказывается, так здорово быть сухим.
- Хорошо, остался еще один сухой кончик простыни, которым можно обтереться… Вот так. Теперь ты сухой и довольный.
- Мне правда лучше. Спасибо, дружище.
- Погоди… вот… дай заверну тебя в полотенца, как грудничка. Вот так… Приподнимись немного.
- Нормально?
- Нормально… Подожди… а теперь другую сторону, чтобы ты не простудился. Тебе удобно?
- Угу, здорово… Спасибо тебе.
- И не шевелись, пока головокружение не пройдет.
- Посмотрим. Я думаю, скоро должно стать лучше.
- Если чего надо будет, говори. А сам не рыпайся.
- Обещаю больше не смеяться над твоими болеро. Мне понравились слова той песни, что ты пел… Они ничего.
- Мне особенно нравятся "И я думаю… помнишь ли ты грустные мечты… об этой странной любви…". Чудесно, правда?
- Знаешь что?.. Я как-то менял пеленки маленькому сыну нашего товарища. Того, которого убили. Мы все прятались в одной квартире: он, его жена и их сын… Кто знает, что с ним сталось? Ему сейчас года три, не больше. Такой симпатичный малыш… А самое плохое, что я никому не могу об этом написать, потому что любое мое высказывание может их скомпрометировать… или, что еще хуже, выдать.
- А ты не можешь написать своей девушке?
- Это еще опасней. Она сейчас возглавляет группу. Нет, ей писать нельзя, никому нельзя. Как пелось в твоем болеро: "потому что жизнь уже не вернет тебя", потому что я уже никогда не смогу написать тому приятелю или поговорить с ним.
- Вообще-то там поется: "хотя, может быть, мы никогда больше не увидимся…"
- "Никогда"! Какое ужасное слово. До сих пор я и не предполагал… каким ужасным… оно… может быть-прости…
- Ничего, Валентин, сбрось груз с сердца, поплачь, это полезно.
- Так погано на душе… А я ничего не могу поделать, заперт здесь, не могу даже… позаботиться о его жене, ма… маленьком… ребенке… Дружище, это так… ужасно…
- Что же мы можем поделать?
- Молина, помоги мне… высунуть руку… из-под полотенца…
- Зачем?
- Дай мне… дай мне свою руку.
- Давай, держись.
- Просто меня всего трясет.
- Ну и что, пусть трясет, если тебе от этого легче…
- Но есть еще кое-что, что меня беспокоит. Нечто ужасное, отвратительное…
- Расскажи, сбрось груз с плеч.
- Это та… от которой я бы очень хотел получить письмо… с которой я бы хотел быть вместе, обнять ее… она не моя девушка… не моя. Это та, другая… про которую я тебе рассказывал, говорил, что хочу ее видеть.
- Это ведь просто твои чувства…
- Да… потому что я много говорю… но где-то глубоко внутри я… мне по-настоящему нравится… совсем другая женщина. Внутри я точно такой же, как те ублюдки-реакционеры, что убили нашего друга… Я ничем от них не отличаюсь.
- Это неправда.
- Да, правда, зачем себя обманывать?
- Будь ты как они, ты бы не сидел здесь.
- "… грустные мечты… об этой странной любви…". Знаешь, почему меня поначалу так взбесило твое болеро? Потому что оно напомнило мне Марту, ту, другую, не мою девушку. Вот почему. Я даже думаю, что она привлекает меня только потому, что… потому, что в ней чувствуется шарм… да, шарм, как говорят все эти высокосветские снобы… в их сволочном мире.
- Не мучай себя… Закрой глаза и отдохни.
- Все равно голова кружится.
- Я заварю чай с ромашкой. Да, у нас еще немного осталось. Просто забыли.
- Да ну?.. Правда?
- Клянусь. Он был под моими журналами, поэтому мы его и не замечали.
- Но ведь он твой, а ты любишь пить чай по утрам.
- Слушай, он поможет тебе успокоиться. Полежи тихо. Вот увидишь, как тебе станет лучше…