Раз плюнул, два плюнул, три плюнул… Чувствуешь, что жирок в тебе ядреный зажелтел. Щетинка вроде бы с копытцами ощущается. А там, глядишь, и хрюкать охота. Я к тому, понятно к чему, - коли плевать на тревоги, то зарождается в человеке рак. Не печенки-селезенки, а рак второй сущности. И если при натуральном раке растут клетки - проще говоря, дикое мясо, - то в этом случае вторая сущность как бы перерождается в первую. Прости господи, человек становится куском мяса. Ест, пьет, на работу ходит и телевизор глядит. Полюбила Васю я - оказался он свинья.
Ну а каково мне стало работать с Вячей? Вижу, начал он без напарника шуровать. Корячится, а вздымает. А уж те грузы, которые впору лишь двум, мы в утреннюю смену с Серегой перекидаем.
Есть у нас сквозные стеллажи, а меж ними проход. Хоть с этого боку подходи, хоть с того. Выдернул это я коробку и отпрянул от ужаса: в пустом проеме рожа знакомая, но неописуемая. Мой ум-то знает, что это Вячик, а пока это знание до сердца дошло, оно и перепугалось. Меж коробок полумрак, да очки черные, да кожа бледная - ну прямо череп в парике, донышки глазниц поблескивают…
- Расскажи-ка баечку, мухомор, - вежливо попросил Вячик.
- Это можно, куриный лоб, - соответственно отозвался я. - Мне один народный дружинник поведал…
…В сберкассе дело было. В тот день работали три женщины. В обеденный перерыв одна пошла в столовую, а две остались пить чай на месте. Возвращается, а обе чаевницы спят: одна у чайника, вторая на рабочем месте. Растолкала она сотрудниц… Мать честная, плешь густая - денег нет как нет. Много тыщ не хватает! Загадка. Да отгадал ее следователь. Перед обедом заходил парень в темных очках, с длинными волосьями и чемоданчиком в руке. Этот чемоданчик он под столом и оставил. А в нем баллон с сонным газом и часовым механизмом. Ну?
- Поменьше ходи на импортные фильмы, короед.
- Отчего ж не походить, дуб отечественный?
- Я тебе, дерьмо плюгавое, тоже байку расскажу… Жил один свистун. И вроде тебя принюхиваться любил. Так однажды - какое горе - наступил нечаянно на провода высокого напряжения. Жалко свистуна, сильно обуглился. Как?
- А так: с виду ты не дурак, а мозгов на пятак.
- Вот что, горшок ископаемый… Если и дальше будешь здесь тасоваться, то… понял?
И он удушливо заперхал, как бы показывая, что ему трудно дышать, как бы намекая, что и мне не будет хватать воздуха.
- Не, не понял.
- Щелкну раз по лбу, в коробку упакую и на свалку вывезу. А?
- Одним щелчком, Вячик, меня не одолеть.
- Тебя-то? - фыркнул он.
- В былые времена схватывался со лбами покрупнее тебя.
- Наверное, срок волок?
- Четыре года.
- За что приземлили?
- Как это за что? Добровольцем пошел.
- Хватит сопли распускать - и так скользко. Запомни, я предупредил.
Все это с гнусавинкой, да картавинкой, да еще со злобой неописуемой. И с душком коньячным, крепким, дорогим, - на вид грамм двести взял.
Вячик ушел во мрак склада, приволакивая свои конечности. А я стою истуканообразно, - мне ведь убийством угрожали. Или он пугал?
Не скажу, что я струхнул. Правда, не скажу, что и не струхнул. Да все это без разницы, поскольку никакая трусость меня не укротила бы. Боялся бы, а шел - такова моя вторая сущность, да и первая такова. Я не верю, когда указуют: вот, мол, храбрец. А мне подавай обстановку его храбрости. Я знавал мужика, который вынес из-под горящей и рушающейся кровли троих детишек, а при своем начальнике заикался, как ежик. Или война…
Да скажи мне на фронте, что, мол, тебе угрожает некий балбес… И вот закавыка - ни тогда, ни теперь смерть в бою от пули, от осколка, в рукопашной не казалась жуткой. Трагичной - да. Но не страшной. Почему же смерть от удара ножа в темной подворотне пугает хуже привидения?
9
В домино я не стучу, поскольку народ там собирается однообразный, а мне подавай разнообразинку. Но как-то шел нашим сквером мимо этих стукачей и познакомился с мужиком, любителем озер да лесов. Сивоухий такой мужичишко. Ну и сговорились на пятницу с ночевкой - насчет рыбки и поздних грибков…
Чтобы не заезжать домой, собрал я "сидор", именуемый рюкзаком-горбовиком, и с ним отбыл на работу. Вахтерша Шура обомлела, поскольку этот сидор чуть не с меня ростом. Чтобы не случилось подозрений при выходе, развязал я рюкзак и нутро его предъявил. Там кроме всякого прочего лежал, мною утрамбованный, спальный мешок…
- Куда собрался, Фадеич? - полюбопытствовал Серега.
- На лоно.
- За рыбкой?
- Напарник мой порыбачит, а я насчет грибов.
- Поздновато для грибов.
- Варушек наберу.
- Эх, в лесу с компашей шик! Взять бабец, магнитофон, ящик горючего, жратвы - и погудеть на берегу водоема. Ресторана не надо!
Веселый парень Серега. Да из-за таких веселых леса нынче и плачут. Ходили мы в конце августа с Марией да с молодоженами по грибы и частично по ягоды.
Иду я, и глядь - мать честная, ель кривая. Белый бегемот залег в кустах. Только башка у него квадратная. Да откуда в наших лесах бегемоты?.. Подошел я ближе: свален матрас, а на нем холодильник старый. Понимай так, что везти на свалку неохота - ну и сгрузили в лесок.
А потом Мария ко мне обращается, поскольку увидела чудо: "Коля, гляди-ка, плоды белые". Ага, на елке. А под ней кострище - стекла, банки, куски хлеба… Компания яички покушала и скорлупку на ветки насадила для красоты.
Ну и еще один вскрик был в лесу, Вестин: "Смотрите, термитник!" Стоит в лесу дуля, сбоку ходуля. На высокий муравейник надели баллон лысый от собственного автомобиля.
- Серега, я тебе байку расскажу, от одного рыбачка слышанную…
…Поехал он как-то в лес, да запозднился. Аж в темноте дошел до облюбованной протоки. Ну и лег без костра, под кустики, поскольку мужик был смолено-моченый, просолено-копченый. Думал встать на зорьке и поудить. А на зорьке-то, матерь божья, как свистнет над головой, да ухнет, да брызнет, да все вздрогнет… Вскочил мужик - волки, думает. Иль вулкан какой взбесился? Нет, думает, война началась… Протер глаза-то… А рядом палатка стоит, молодцы пустые бутылки в кусты пуляют, музыка орет, а девицы на лужайке отплясывают нагишом. Ну?
- Тебе бы Фадеич, лекции читать.
- На какую тему? - поинтересовался я.
- О защите леса от хулигана и мракобеса, - гогот-нул он.
Веселый парень, а не пойму его. Вроде бы вкалывает на трех работах, о квартире думает. А с другой стороны, легкость в нем немужская, будто на парне кофточка с рюшками надета.
Семен Семеныч Гузь тоже мой рюкзак приметил и доброго пути пожелал. А потом спросил вполголоса, озираясь, как злодей у злодея:
- Нет ли чего новенького?
- Что касаемо одних и тех же моментов, то они одни и те же.
- А я уже начал кое-какую проверочку…
Ну и слава богу. Меня же влекла лесная поездка, перед которой омрачаться не хотелось. И после обеда, когда заступил этот змий Вячик, я старался в его сторону не глядеть. Да и работа нас вместе не сводила.
Как только Семен Семеныч вознамерился опечатать склад, я взвалил свои горбовик, попрощался и отбыл. В проходной стояла уже не Шура, а другая, молоденькая.
- Покажите рюкзак, - велела она.
- Да я Шуре предъявлял…
- То туда, а то обратно, - сказала она категорически.
Ее правда. Да мне показать не трудно, а снять его и потом вновь на закорки бросить. И то: спальный мешок, сапоги, буханка хлеба, консервы минтая в масле, рыболовецкие причиндалы… Однако закон надо блюсти.
Я отошел в сторонку, скинул мешок, расшнуровал и кликнул девицу. Она подошла нетерпеливо, поскольку люд валил с работы так, что турникет жужжал.
- Что в нем?
- Спальный мешок личный, на рыбалку еду…
А сам-то гляжу не в рюкзак, а на вахтершу. И вижу, как ее глаза под форменным беретом начали круглеть, чернеть и блестеть, как мазутом наливаться.
- Спальный мешок, говорите?
Я опустил взгляд на ее руки. Они, эти руки, тянули из моего рюкзака странную вещь, которую я хорошо знал, а узнать никак не мог, поскольку не должно ее тут быть. Руки-то эти вытащили мужское кожаное пальто на цигейке - стоимость вроде бы девятьсот рублей…
- И никакого спального мешка, - сказала вахтерша с ехидцей, уже берясь за телефон.
Турникет был ею заклинен. Скопившийся народ поглядывал на меня с завидным любопытством. А я стоял, хлопал глазами и вроде бы ждал продолжения фокуса, который видел в цирке, - сейчас, значит, вахтерша подойдет к кому-нибудь из публики, вытянет у него мой спальный мешок, отдаст мне, ей похлопают, а я поеду в лес… Но вахтерша звонила по телефону.
Потом все забегали, как на хорошем вокзале. Ой, туманы мои, растуманы, стою трезвый я или пьяный?
Пришел начальник охраны и молча сел писать акт о задержании. Потом из кадров пришли разглядывать меня и шептаться с вахтерами. Кто-то еще подходил, куда-то звонили, кого-то вызывали…
И прибежал Семен Семеныч Гузь - сделал губами трубочку, но эта трубочка дрожала от обиды.
- Такого, Николай Фадеич, я от вас не ожидал.
Меня ни о чем не спрашивали, будто все ясно. Да
и что мог я сказать? Баечку?
А потом подъехала легковушка, из которой вышел крупный молодой человек. Все как бы расступились, давая ему подход ко мне. Он и подошел:
- Старший оперуполномоченный Петельников, - спокойно представился мужчина.
- Разнорабочий Николай Фадеич, - стал и я в себя приходить.
- Поедемте, гражданин разнорабочий…
- Куда?
- Не в ресторан же…
- Я на рыбалку намерился…
- Давайте сперва разберемся с этим уловом.
10