Еще сон
Это был очень реальный короткий сон.
Я даже не понимала, сон это или воспоминание. Казалось, будто наблюдала дежавю.
Я была в квартире Тидзуру, которой сейчас уже нет.
В поле моего зрения находились даже пятна на высоком потолке.
Еще отражение от нержавеющей стали на начищенной до блеска кухне.
За окном туман такой, что кажется, будто он входит в квартиру.
На небе сквозь туман видны огни, с улицы слышатся приглушенные шумы машин.
С верхнего этажа долетают звуки, издаваемые супругами, занимающимися деланием детей в ванной комнате - у них и так их много, неужели не хватает?
- Какой грохот! А ведь ночь на дворе! - возмутилась я.
Я рассеянно читала журнал.
И попивала японское саке из бутылки в 1,8 литра. Опорожняя стакан за стаканом, я довольно сильно опьянела.
- Давай хоть музыку включим!
Тиздуру, бодрствующая по ночам, очень обрадовалась, что я тоже не сплю.
Она казалась счастливой, как ребенок.
Тидзуру включила CD довольно громко, но мелодия, будто поглощаемая туманом, звучала приглушенно.
Словно в пику музыке, супруги сверху тоже разошлись: с грохотом опрокинули умывальный таз, щедро спустили воду, скандалили по поводу проблем воспитания детей. Казалось, они специально распахнули окно из ванной, чтобы все было отчетливо слышно.
- Чудовищная у них энергетика!.. -
прокомментировала я.
Вследствие моего опьянения Тидзуру выглядела просвечивающей. То ли из-за тонкой кожи, то ли из-за тумана, то ли из-за своих способностей. И я подумала, что, наверно, не смогу прожить с этим человеком долго.
Что не может долго жить существо, которое не спит по ночам и почти не ест.
- А я не имею ничего против. - С восхищением прислушиваясь и к музыке, и к звукам наверху, Тидзуру улыбнулась: - Ведь это естественно. А что естественно - то не стыдно.
- Им стоит не так бурно выражать свои эмоции, - возразила я.
- Нет! Вместе принимать ванну, говорить о том, о сем, мыть друг друга, от этого возбуждаться - жизнеутверждающие звуки, издаваемые родителями, - сказала Тидзуру.
Но меня больше впечатлял силуэт Тидзуру на фоне тумана в окне при свете ночника. Казалось, она исчезает, растворяясь. Меня охватило беспокойство. Я не могла уловить, в каком я мире. И вдруг поняла: именно такие шумы успокаивают и заставляют Тидзуру задержаться в реальном мире.
Воспоминания и сон перемешались. Это точно.
Однако, повернув голову от окна ко мне, Тидзуру сказала:
- Слушай, в тех снах, которые ты видела раньше, я - это не я! В этом сне, когда ты в комнате администратора, я настоящая. Ты видела сегодня странную молельню? Но это не опасно. На этом все закончится! Но, похоже, у тебя были проблемы, поэтому ты все время меня видела.
Прозрачные глаза, глаза Тидзуру.
Я прослезилась:
- Спасибо.
Взяла ее за прохладную руку.
Я резко открыла глаза, вокруг была незнакомая, совершенно темная, убогая комната.
Свет едва проникал сквозь занавески.
Где я? Я вскочила. Рядом, громко храпя, спала дежурная.
Волосы с проседью, крупный нос, полосатая пижама… все было просто и мило. На стене аккуратно висела форма администратора.
Я даже подумала, что на таких людях держится мир.
Я успокоилась и снова заснула.
Наконец-то эта ночь закончится.
Свет утра
Затем пришло утро. Я вернулась в номер.
Комната при свете ясного утра была мирной настолько, что было непонятно, что же, собственно, вчера так пугало в ней.
Я переоделась и приняла душ.
Единственное, что напоминало о вчерашних событиях, - это два стакана.
Сразу уложив вещи, я пошла на ресепшн.
- Спасибо за заботу, - сказала я.
- Да-да, будь здорова, - ответила с улыбкой администратор, аккуратно взяв плату за постой.
Будто ничего и не было. Я про себя проворчала: именно это называется любовью на одну ночь, - и улыбнулась.
Выйдя на улицу, я попала в утреннюю атмосферу провинциального городка.
Один за другим открывались магазины, на бензозаправочной станции энергично работали служащие, старушка махала веником.
Вдалеке горы, раскрашенные кленами, позади них ясное небо.
Вот так история! - подумала я.
Хорошо, что я смогла встретиться во сне с настоящей Тидзуру. Наверно, это было возможно только в искаженном времени. Все-таки какая бы ночь ни была, я найду в ней что-нибудь интересное, сумею извлечь пользу из чего угодно.
Я достала карту и пешком отправилась на станцию.
ДОЛЯ (HARD LUCK)
О ноябре
Когда я пришла в больницу, к моему удивлению, мамы там не оказалось.
Сакаи один сидел около моей сестры, читая книгу.
Все ее тело по-прежнему было оплетено различными трубками. Тишину больничной палаты нарушал противный звук аппарата искусственного дыхания.
Я уже привыкла к этой картине, иногда она мне снилась, но почему-то видеть ее во сне было намного хуже, чем в реальности, и я просыпалась от чувства полного бессилия.
Когда я во сне прихожу навестить сестру, мои ощущения сразу обостряются до крайности. А в реальности я начинаю готовиться к этому постепенно, еще в электричке, на пути в больницу. Я исподволь подготавливаю себя к состоянию, которое у меня наступит, когда я увижу ее, коснусь ее тела. Во сне все по-другому. Сестра обычно разговаривает, ходит. Но и во сне я все знаю. Всегда где-то рядом мерещится больничная палата. Я постоянно осознавала это, поэтому все больше и больше переставала различать, сплю я или нет. У меня возникло ощущение, что, где бы я ни была, я нахожусь в безвыходном положении и не могу расслабиться. Хотя со стороны я выглядела очень спокойной. Пока осень шла своим чередом, я быстро становилась все более и более бесстрастной, когда грустила, мои слезы всегда катились непроизвольно.
С тех пор, как у моей старшей сестры, которая собиралась устроить помолвку и готовила документы, чтобы передать дела и уволиться из фирмы, где она работала, после бессонной ночи случился инсульт, истек один месяц. Головной мозг получил довольно серьезные повреждения, нервные ткани мозга, сдавливаемые отеком, постепенно теряли свои функции. Сначала она перестала самостоятельно дышать. Я впервые узнала, что такое коматозное состояние. Мозг сестры постепенно продолжал умирать.
В последнее время мы всей семьей ходили на консультации, и только на прошлой неделе нам объяснили, что ее состояние - это даже не жизнь растения и что после смерти головного мозга тело сестры будет жить только благодаря аппарату искусственного дыхания. Поэтому матери было уже отказано в просьбе сохранить ей жизнь в таком состоянии. Теперь нам оставалось только ждать, когда констатируют смерть головного мозга и отключат дыхательный аппарат.
Мнения всех членов семьи сошлись в одном - чуда не произойдет, от этого стало немного легче. Пока мы пребывали в неведении, нам без конца лезли в голову всякие мысли. Это было время постоянного ада, где сосредоточилось все - от научной информации до молитв к богам в надежде услышать голос сестры, появляющейся во сне. И когда прошло это время мучений, все успокоились, ломая себе голову только над тем, чтобы не делать того и не думать о том, что не понравилось бы сестре, чтобы ее телу было легче. То, что она уже не вернется, стало понятно по ее глазам. Однако, когда руки еще теплые, ногти растут, слышно дыхание, стучит сердце, обязательно надеешься на лучшее.
Это странное время до того момента, как сестра окончательно покинет этот мир, давалось нам всем, чтобы многое осмыслить.
Как раз с сегодняшнего утра я снова начала процедуру оформления учебы в Италии, которую поневоле прервала и вовсе хотела отменить из-за состояния здоровья сестры. Жизнь без сестры продолжалась. Однако над всем по-прежнему украдкой витала ее тень.
Единственным, кого, казалось, это не беспокоило, был Сакаи, старший брат жениха сестры. Сам жених, в шоке от несчастья, случившегося с сестрой, уехал к матери. Он был студентом медицинского университета, учился на факультете стоматологии, поэтому прекрасно понимал, что это значит, когда мозг уже не функционирует Вчера он дал согласие на предложение моих родителей расторгнуть помолвку.
Сакаи, ссылаясь на то, что живет в Токио, попросил разрешения навещать сестру в больнице. Поначалу все решили, что он задумал искупить малодушие младшего брата, но, похоже, это было не так - он ежедневно появлялся и… приставал к медсестрам. Мне казалось, он слишком быстро смирился с обстоятельствами, чем вызвал подозрения.
Его прежнюю жизнь окутывала тайна. Старшая сестра как-то рассказывала мне, что братья перенесли довольно много страданий. Что их отец умер от тяжелой болезни, мать, работая старшей медсестрой, одна воспитывала братьев.
Вспоминая общение с сестрой, я всегда чувствовала, будто меня окружает оболочка. У сестры был высокий и нежный голос, она любила побеседовать. Часто в детстве, стоило только расстелить постель в нашей общей комнате, мы сразу начинали болтать до рассвета. Мы, наивные, пообещали друг другу, что вырастем и обязательно будем жить в каком-нибудь доме, где в крыше будет окно, и, разговаривая, мы будем смотреть на звезды. Мы представляли темное блестящее оконное стекло, ясное небо и звезды, сияющие, как бриллианты. Там сестры никогда бы не смогли наговориться, и, должно быть, даже утро не наступало.
Старшая сестра всегда была ласковой и какой-то сказочной, но в любви она была страшной женщиной, полной противоположностью мне. Влюбившись, она, например, часто всерьез помышляла о том, чтобы сделать татуировку с инициалами избранника.