9
Столы для завтрака накрыли на южной террасе. Все прекрасные гостьи Омбрилика собрались вместе, чтобы за столом в убранстве серебряной посуды посоревноваться в ненависти друг к другу. В ожидании хозяина виллы они листали журналы, которые взахлеб рассказывали о моих похоронах. Краем глаза я просматривал переворачивавшиеся передо мной страницы. Зная, что в качестве мертвеца меня нет, я с любопытством искал фотографии, где я запечатлен живым - в парике и темных очках; наконец я нашел себя запечатленным со спины, когда прижимался к утешавшему меня Зевсу-Питеру-Ламе; тот скорчил для папарацци сочувствующую гримасу, профессионально приоткрыв два ряда драгоценных камней, чтобы быть уверенным в качестве своей будущей фотографии. На другой странице рок-звезда, известный тем, что имплантировал себе волосы, объявлял, что посвящает мне песню "Ангел прошел среди нас", а один из кинопродюсеров предложил моим братьям сняться в фильме, повествующем об истории нашей семьи, однако те, снедаемые огромным горем, сообщали, что они могут дать положительный ответ только по истечении достойного по времени траура.
Выйдя к столу, Зевс-Питер-Лама одной рукой схватил булочку, а другой погладил руку своей соседки справа.
- Паола была очень любезна со мной этой ночью.
Он послал воздушный поцелуй Паоле, которая, приняв его, тотчас же с торжествующим видом повернулась к своим соперницам.
Затем, когда Зевс-Питер-Лама углубился в чтение прессы, на Паолу в течение всего лишь получаса обрушился целый ворох неудач. Она испачкалась соком, в стакан с которым неизвестно откуда упала виноградинка; на гренке с медом, который ей протянули, на несчастье оказалась весьма обозленная оса; сахар, которым она посыпала свой фруктовый салат, почему-то оказался солью, и, в довершение ко всему, чайник, в котором заваривался чай, случайно упал ей на колени. Прелестницы отплачивали Паоле за благосклонность, проявленную к ней хозяином. Указав на героиню ночи, Зевс таким образом назвал жертву дня.
Он же, укрывшись за креативными клубами своей сигареты, ничего вокруг не замечал. Поднявшись, он обронил, проходя мимо:
- Идем. Мы устроим тебя.
Мы вышли с Зевсом на первый этаж правого крыла.
- Ты останешься здесь столько, сколько нужно.
Он показал на слугу в белом фартуке, у которого было жутко красное лицо.
- Титус никому не позволит приблизиться к тебе. Он же охраняет и покой моей жены.
- У вас есть супруга?
- Разумеется. Вот твоя спальня.
Он провел меня в комнату, которая изначально казалась абсолютно пустой, и мне потребовалось некоторое время, чтобы наконец рассмотреть ее обстановку. Это была белая комната с белой мебелью, белыми занавесками, белыми лампами, с полом, выложенным белой плиткой, и с белой кроватью, покрытой белым покрывалом и белыми подушками. Плавая в этом непорочном свете, формы предметов размывались, углы исчезали, и я ударился не один раз, натыкаясь на расставленную по комнате мебель.
- Тебе здесь будет хорошо в полном уединении. Ты выйдешь отсюда, когда мы закончим.
- Хорошо.
- Фише будет работать в комнате рядом.
- Когда мы начнем?
- Как можно скорее. Я весь в нетерпении.
Проверив на ощупь, что рядом со мной действительно стоит диван, я присел на него.
- Почему я ни разу не встречал вашу жену?
- Ты хочешь увидеть ее? - спросил мой Благодетель. - Титус, мы нанесем визит госпоже Зевс-Питер-Лама.
Слуга цвета ветчины провел нас в комнату, где на стене висел ряд утепленных комбинезонов. Увидев, что Зевс-Питер-Лама надевает один из них, я решил последовать его примеру. После чего Титус открыл перед нами тяжелую широкую дверь, вроде тех, что встречаются в хранилищах банков.
Мы вошли в холодный зал. Больничный неоновый свет отбрасывал зеленоватый отблеск на стены и пол. Зевс подошел к большой открытой морозильной камере и, театральным жестом указав на ее содержимое, торжественно объявил мне:
- Я представляю тебе мою супругу.
Склонившись поближе, я увидел там покрытую инеем молодую девушку, лежавшую на дне ящика. Она была одета лишь в простое платье из белого шелка, а ее шея и пальцы были украшены изящными драгоценностями. Присмотревшись повнимательнее, я увидел, что усыпанное ледяными кристаллами лицо излучало величие и благородство.
- Когда она умерла?
- Она вовсе не умирала. Она добровольно заснула глубоким морозным сном, - он на секунду задумался: - Постой, это было… - Он напряг свою память, затем, отчаявшись, посмотрел на счетчик морозильника: - Десять лет! Да-да, уже десять лет назад…
Он был искренне удивлен, что с той поры прошло столько лет. Похоже, он не особо скучал по ней.
- Как вы думаете, она нас слышит?
- Да ты что, мой юный друг! Еще до того, как она подвергла себя заморозке, она вокруг себя никого не слушала, с чего бы ей менять свои привычки.
Он поднял руки, взывая к неоновым лампочкам:
- Послушайте, десять лет! А я ведь помню эту церемонию, словно это было вчера. Донателла была так счастлива устроиться в этой обители.
- Вы хотите сказать, что она добровольно вошла в морозильную камеру?
- Она считала себя настолько красивой, что, пока время не тронуло ее красоту, решила заморозить себя в возрасте двадцати восьми лет. Она была убеждена, что наука рано или поздно придумает способ бороться со старостью, и потребовала в письменном заявлении, чтобы ее разморозили, как только это случится. Даже спустя тридцать или пятьдесят лет.
Он продолжал рассуждать вслух:
- Я глубоко оценил ее выбор. Донателла никогда не допускала компромиссов. Она спокойно возлегла на ледяное ложе, словно это был обычный сеанс массажа в салоне красоты.
Он улыбнулся нахлынувшим на него воспоминаниям.
- Это был настоящий праздник: я одел всех слуг в костюмы пингвинов; наши друзья, съехавшиеся на церемонию из разных уголков мира, бросали к ее ногам, когда она шествовала к морозильной камере, охапки эдельвейсов, и наконец она уснула, убаюканная пением китов. Это было впечатляющее шоу, скажу я вам.
- Никто не сможет выжить при такой температуре. Она, должно быть, сразу же умерла! - воскликнул я.
Он в задумчивости посмотрел на супругу.
- Мнения разошлись. Я консультировался и с адвокатами, и с научными экспертами. Первые утверждают, что она мертва, другие - что она пребывает в зимней спячке. Необходимо растопить ее, чтобы узнать наверняка. Но в этом случае существует большая опасность, что она погибнет при разморозке. И никто не желает брать риск на себя. Короче говоря, пока она остается в холодильнике, я не могу вновь жениться.
- А вы хотели бы?
- Мои отношения с Донателлой весьма охладились. К тому же, женитьба - одна из моих любимых привычек. Я считаю, что моя креативная гениальность нуждается в музах. Донателла была моей восьмой супругой.
Он почесал голову.
- Она - моя восьмая супруга. И по-прежнему остается таковой, поскольку на сегодняшний день никто толком не может сказать, мертва она или жива. Придется ждать, когда научный прогресс скажет свое слово. Странная ситуация, тебе не кажется? Я не знаю, являюсь ли я вдовцом Донателлы или станет ли Донателла однажды вдовой Зевса-Питера-Ламы.
Мы покинули холодный зал. Я не был недоволен возвращением в нормальную атмосферу, пусть даже в белую комнату с белой мебелью.
Титус-ветчина объявил нам, что для Паолы сегодня выдался поистине несчастный день, поскольку, оступившись на лестнице, она сломала ногу, и ее уже увезла карета скорой помощи. Зевса, однако, нисколько не взволновала эта новость.
- Знаете ли вы, мой юный друг, статистика утверждает, что на нашем острове человеческая особь мужского пола познаёт за свою жизнь в среднем пятьдесят семь с половиной женщин.
- Пятьдесят семь женщин…
- …с половиной! Да, такие вот дела, нужно пятнадцать лет заниматься математическими исследованиями, чтобы позволить себе разрезать женщину на две части. Разумеется, я совершенно далек от всяких цифр. Я никогда не допущу, чтобы меня относили к чему-то среднему. Я выше количества обласканных мною женщин. Я выше количества взятых мною в жены женщин. И я обязан этим идее, которая есть у меня относительно своей личности.
- Зачем же вы женитесь?
- Мишура, мой юный друг, мишура! Ни одна женщина не будет уважать вас без мишуры. Нужны церковь, фата, голубки, орган, подарки, тещи-свекрови, лепестки роз, платочки, вечеринки, гости, а иначе женщины примут вас за того, кто мы есть на самом деле, - просто за помешанных на сексе мужиков. Без торжественной мишуры они примут вас за вульгарного любовника.
Он вдруг с яростью набросился на меня:
- Поскольку я - муж, молодой человек, муж! Не любовник! Если я играю в пьесе, я желаю иметь благородную роль. Только как муж я реализую весь свой огромный потенциал по отношению к женскому полу. И я хочу, чтобы его представительницы были обязаны мне во всем.
- А что стало с другими вашими женами?
- Они все умерли.
Замолчав, Зевс-Питер-Лама подошел к окну и нахмурил брови.
Внизу, на лужайке, целая бригада садовников возилась с голубями. Зевс толкнул окно и заорал не своим голосом:
- Что это за синий цвет? Вы что, смеетесь надо мной? А ну-ка, быстро замените этот синий!
Выглянув в окно, я увидел, что слуги занимаются раскрашиванием настоящих живых голубей.
- Сделайте синий цвет светлее. Я хочу, чтобы он был почти васильковый. Я же показал вам образец. Цвета перванш… при свете солнца. Ведь я не требую от вас ничего чрезвычайного! Цвета перванш… при свете солнца!