- За ваш приезд, мой дорогой мальчик! - Она выпила до дна. Я последовал ее примеру. Надо было срочно расслабиться…
- Как идут дела, Тая?
- Я передала ваш роман Издателю, как вы просили.
- Что он сказал?
- Он мне теперь звонит по утрам и ведет светские беседы.
- Да-а?
- Как он снимался в фильме с Джейн Фондой и все это происходило в его кабинете.
- Как интересно. А еще?
- Это все.
- А что же вы ему говорите?
- Какой вы замечательный писатель и как мне нравятся ваши романы.
- А он?
- Он внимательно слушает.
- То есть вы решили стать моим литературным агентом?
- Да, если вы позволите.
- Но в Империи такой профессии - нет.
- А мы ее создадим!
- Кто "мы"?
- Вы и я.
- Или вы и Издатель?
- Алешенька, ну уж здесь "следствие по делу гражданина выше всяческих подозрений". Он похож на голландского крокодила. Просто с ним приятно беседовать.
- А там?
- Что "там"?
- Вы сказали здесь. Меня интересует, что там? Она улыбнулась:
- Особенно, если он вас издаст.
- И вы над этим работаете?
- Он спрашивает мое мнение, я говорю.
Она налила, и мы выпили снова.
- Вы ничего не едите. Вам не нравится?
- Очень нравится. Я просто дохожу до нужной кондиции.
- Возьмите меня с собой.
- Скажите, Тая, а вы смогли бы с ним переспать, если бы он опубликовал мой роман?
- А вы бы согласились? - Она с интересом смотрела мне в глаза.
- А как вы думаете?
- Нет.
- Ни за что. Даже за собрание сочинений.
Но меня изумило, что ее не поразил мой вопрос.
- Вы удивительный мальчик!
- То ли еще будет.
- Я почему-то вам верю.
- В январе я передал вам с посыльным таблетки, вы пропили их?
- Да, Алешенька, я сделала все, как вы сказали. Только я не понимаю, как это получилось, если мы пользовались презервативами?
- Возможно, феллацио.
- Что это значит?
- Оральный секс.
- А мы таким разве занимались? - Она широко и удивленно раскрыла глаза.
- Откуда берется это заболевание, вы не задавались вопросом?
- Я даже не представляю.
Я смотрел изучающе в ее в глаза.
- Вы с кем-то были за то время, что мы…
- Алешенька, побойтесь Бога. Я вас люблю.
Несколько раз, когда я звонил из Нью-Йорка ночью или рано утром, никто не брал трубку. Но я ей об этом не говорил.
- Но ничто не возникает из ниоткуда и не исчезает бесследно.
- Я сама над этим думаю все время. Я не знаю ответа, - грустно сказала она.
Я резко сменил тему разговора:
- Давайте выпьем и развеселимся.
- С удовольствием!.. У вас, наверно, завтра безумный день. Давайте я вам положу хоть что-то поесть. Вы же самолетную еду наверняка не едите.
- Как вы угадали?
- Так. - Она положила мне свежевыпеченные сырники какого-то обалденного вкуса. Козий сыр и кровавый душистый помидор.
- Ешьте, мое солнышко, ешьте. А я на вас посмотрю.
- Я вам привез записанные кассеты.
- Моего любимого Синатры?!
- И Тони Беннета, у них похожи голоса.
- Алеша, а можно я включу музыку прямо сейчас?
Я улыбнулся и сказал, где кассеты.
"Strangers in the night exchanging glances…"
Водка начинала действовать, у меня поплыло в голове. Я налил еще. Да, если я могу расслабляться только с водкой…
- Можно я вас приглашу на танец? - спросила Тая ласково.
Я встал, мы перешли в комнату, с которой все и началось. Что продолжается. Ведь настоящего нет, есть будущее, которое становится прошлым. Вот сейчас прочли - и это прошлое. Настоящее невозможно удержать, остановить. Каждую долю секунды оно становится прошлым.
Мы обнялись и стали плавно двигаться в такт медленной музыке. "Strangers in the night, what are the chances…"
Она была почти что выше меня. Но не совсем, а только на каблуках. Ее голова склонилась мне на плечо.
- Я так счастлива, что вы здесь. Мой милый мальчик.
Она медленно опустила меня на прямоугольник кровати и стала раздевать. Заботливо и нежно. Я не был возбужден, но она возбудила меня, касаясь его языком и грудью. Мы слились и плавно поплыли по каким-то волнам. О чем я думал? Что я опять заражаюсь чем-то…
Рано утром я услышал мягкий звон на кухне и почувствовал запах свежего печения. Я посмотрел на свой "Филипп Патек" - было шесть тридцать утра, в Нью-Йорке - после обеда.
Я проскакал в ванную расправиться со своей утренней эрекцией. И напрасно. В это мгновение я услышал вопрос:
- Алешенька, что вы хотите на завтрак? К чаю?
- А вы?
- Вас.
- Но это ни чай и ни кофе.
- Это гораздо приятней. - И она медленно закрыла глаза. Потянувшись ко мне всем своим выгнувшимся телом. Она хорошо выгибалась, но стоя…
…После так называемого завтрака я сел на телефон. Через час у меня было назначено шесть встреч.
- Я специально освободилась, - сказала Тая, - если вы не очень возражаете, я вас повожу по вашим делам.
Я был приятно тронут.
- Вы уверены, что это не отвлечет от дел насущных? Театра, репетиций.
- Я буду только счастлива провести с вами день.
Я взял большую сумку, наполнив книгами и подарками.
Сначала мы поехали на кладбище - к папе, который ничего обо мне не знал, но, возможно, видел.
В тени ветвей и духов, в земле, в промерзшем грунте, лежал мой самый любимый человек на свете. И во тьме… Против которого я бунтовал всю свою жизнь. Тая отошла подальше, видя, как из моих глаз катятся слезы. Потом, спустя время, вернулась - из прошлого в будущее, ставшее настоящим и тут же - прошлым, и разложила цветы на могиле. Букет которых я держал в руке. В той же земле лежать мне с ним, но не рядом. А через океан. Я хотел перевезти сначала его туда, но он хотел лежать рядом со своей бабушкой. Мой отец, не захотевший дождаться возвращения своего блудного сына. Вот я вернулся. Наконец. Стою коленопреклоненный перед ним, но он не слышит. Возможно - видит.
- Алешенька, вы хотите, я буду приезжать и все здесь убирать, сажать цветы?
- Спасибо, - сказал я и встал.
Она шла за мной. Мы вышли из ворот кладбища. Она открыла мне дверь и сама села за руль.
- Куда, мой господин? Сначала.
- В редакцию "Совершенно откровенно", там встреча с главным редактором.
- Который обещал издать вашу книгу?
- Обещал. Уверен, что меня ждет сюрприз.
- Они не могут не издать ваши книги, просто для этих книг должно наступить свое время.
Я поцеловал ее руку в благодарность. Она невероятно поддерживала меня, сама того не сознавая. Или сознавая…
В одиннадцать я переступил порог редакции, и мне сразу были предложены чай, сушки, конфеты и лимон. От последних двух я отказался. Артамон заканчивал переговоры с англичанами, и меня принимал заместитель с таким же именем-отчеством, как у меня: Алексей Наумович. Милейший человек. Мы пили чай, болтали о "наших и ваших" и закусывали сушками.
Артамон ворвался возбужденный, с криком: "Где наш американский писатель?!" Артамон здесь практически никогда не сидел, а мотался по всей Империи и миру.
Было 31 марта. Хорошо, что не 1 апреля.
- Дорогой, дорогой, как Америка? Все еще стоит?!
- Постепенно разваливается.
- Неужели у вас тоже есть проблемы?!
- Черные. Саранча, сожравшая Нью-Йорк. Пожирая Лос-Анджелес и все большие города Америки: Атланту, Чикаго, Детройт, Бостон.
- У нас, слава Богу, этой проблемы нет.
- Как и все империи - Нью-Йорк, как последняя Вавилонская башня, рассыпается. И ничто этот процесс остановить не сможет.
- Жаль, великий город.
- Мне тоже, я когда-то был в него безумно влюблен.
Я достал приготовленный блок сигарет, и он поблагодарил меня, сказав, что не стоило утруждаться.
- Как наши дела с книгой? - спросил я.
- С какой? - ответил он, как будто ничего не помнил.
- "5 интервью". Мы в прошлый раз подписали контракт.
- А, это - прекрасная книга. Я скорее издам ее, чем набивших оскомину детективами братьев Валетовых-Дамовых.
- Спасибо.
- Алеша, ты понимаешь, дорогой, сам Юлианов никакого участия из-за состояния здоровья в нашей организации не принимает. Хотя он ее президент, основатель и владелец. Помимо еженедельника, на мне издательство, офисы, инвестиции, деловые переговоры с Западом и многое другое. Честно, не обижайся, я не занимался твоей книгой, не говорил с типографией о ценах. Ты хочешь тираж 75 тысяч, сегодня, здесь - это очень большой тираж. Классики выходят по десять тысяч, чтобы ты сравнил. Но я дал тебе слово джентльмена, и я его сдержу. Мне очень нравится твоя книга и ее идея.
Я вздохнул облегченно. Понимая, что не будет человек лгать прямо в глаза. Наивность - неизлечимая болезнь.
- Бумага поднялась в цене безумно, картон тоже. Но у нас есть старые заделы, и на этой бумаге я отпечатаю твою замечательную книгу. Дай мне только пару дней - все проверить. И сосчитать. Сколько ты еще здесь будешь?
- Двенадцать дней.
Я подумал, что Тая меня даже не спросила, на сколько я приехал.
- Прекрасно. А теперь о хорошей новости: твое интервью со Скульптором уже набрано и идет в июньский номер. Алексей Наумович тебе покажет верстку.
- С удовольствием, - сказал седеющий приятный заместитель Артамона.
Он сузил глазки: