Она полистала мои книжки и сказала, что, наверно, мне нужно сначала посмотреть ее спектакли (я не видел ни одного), а потом будем говорить.
Я согласился, ухватившись за соломинку. Спектакль шел завтра, она оставит мне билет в партере.
Я хотел пригласить ее хотя бы на ранний ужин, находясь рядом с Домом писателей, но не пустили даже на порог, несмотря на то, что я показывал карточку американского Пен-Клуба. А может, они были правы и поняли, что я еще не писатель. Церберы подчас бывают прозорливы.
Она улыбалась, видимо считая меня ненормальным, и попрощалась до завтра.
В театр я пришел со смешанными чувствами: когда-то я поступал в театральное училище, любил театр и бредил стать актером долгие годы.
Здесь прием был лучше, чем в Доме писателей: администратор сама провела меня на лучшее место в партере, прямо напротив центра сцены, вручив программу с действующими лицами и исполнителями. Пьеса называлась "Босиком, без любовника", какого-то бездарного американского драматурга. Но в этом государстве все американское было модным. Главную роль играла актриса Вера Баталова, теперь уже моя знакомая. Это слегка подняло мой дух. До поднятия занавеса оставалось время, и я внимательно рассматривал публику, пытаясь понять, - я был за границей.
Первый акт, мягко выражаясь, был вялый, но я стойко держал голову прямо, чтобы она не падала. В антракте, уворачиваясь от толкающей толпы, ходил и смотрел фотографии актеров прошлого и настоящего, висящих высоко на стенах. Первый же портрет справа привлек осматривающий глаз. Мой. На черно-белом фото было лицо актрисы, видимо только что пришедшей из училища, сейчас она не могла быть такой, так как, судя по бумаге и окантовке, портрет имел свою жизнь. Что-то колыхнулось из воспоминаний юности и, не выцарапав ничего с чердака памяти, улеглось.
Я что-то слышал об этом имени в Нью-Йорке, но что? Второй акт был чуть резвее, а может, это казалось, так как сидеть оставалось меньше, чем сначала.
Я ушел чуть раньше, купил на площади цветы, оставил их Вере на служебном входе и уехал.
Утром мы созвонились.
- Спасибо за цветы. Как вам спектакль?
- Очень понравился, очень, - сказал я.
Играла она слабо, спектакль был ужасный, это была не ее роль и не ее пьеса. Я видел эту роль в кино в исполнении известной американской актрисы, первой бляди Голливуда, ее вряд ли кто мог переиграть, не говоря уже о втором… Тоже глагол… (Приставка пере.) Зная театр, я сделал рискованный шаг:
- А такая актриса… еще играет в театре?
- Да, она моя напарница в новом спектакле "Идеальная жена". Хотите прийти посмотреть? Я собиралась вас пригласить. Заодно и ее увидите на сцене…
- С удовольствием. Об этой даме: я забыл ее телефон в Нью-Йорке, а меня просили позвонить и передать на словах. Вы… не могли бы дать ее телефон?
- Конечно, никаких проблем. - И она, видимо открыв телефонную книжечку, назвала номер. Который я сразу записал в блокнот с бело-желтыми страницами.
- А когда спектакль? - спросил я.
- В эту субботу. Я постараюсь достать вам пропуск, так как билеты давно уже проданы. Это премьерный спектакль.
- Спасибо, - сказал я, и мы поговорили ни о чем.
Дни я проводил в редакциях, которые видеть уже не мог. Стоял июнь, жара, пыль. Я был один в этом городе и зверел от одиночества, тоски и какой-то печали. В этот вечер, выйдя раньше из ресторана, я нашел монету и работающий автомат. Я не знал, что еще делать. Я позвонил ей - от тоски и бездействия. Зачем я набирал этот номер 299–85–85? Было полдесятого вечера. На другом конце трубку долго не брали, и я хотел уже повесить мою. Как раздался щелчок и монета провалилась. Где сейчас эта монета?
- Алло?
- Здравствуйте, - сказал я.
- Здравствуйте, - сказали в трубке, не удивившись, и…
- Меня зовут… - И я представился.
Ожидая, что сейчас зададут смертельный в своей простоте вопрос: что вы хотите? Вот этого я не знал, я звонил просто так. В поисках ничего или утраченного времени.
И был поражен. Поставленный правильно для сцены голос произнес:
- А я о вас уже слышала.
- Надеюсь, не с экрана телевизора: разыскивается убийца, особые приметы…
Она звонко рассмеялась:
- Нет, у вас гостила моя знакомая в Нью-Йорке. Прошедшей зимою.
- А-а. - Я предпочитал не вспоминать этот период.
- Вы давно у нас? - осведомился голос.
- С неделю. Я хотел бы с вами увидеться и поговорить.
Возникло молчание. На любой ее следующий вопрос у меня не было ответа. И вдруг:
- Вам удобно приехать через час?
- Не будет поздно?
- Нет, что вы, я раньше двух не ложусь.
- Какой адрес? - слегка осевшим голосом спросил я.
Отловив в ночи ездока, скорее всего - беспечного, не желающего ничего, кроме большого количества денег (как странно: а я думал, доброта - спасет мир), и заехав к маме, захватив большой пакет, я собрался нестись вниз.
- Сыночек, когда ты вернешься? - спросила родившая меня.
- Аллах знает, - сказал я. И она улыбнулась, все поняв. - Но даже он - не знает. - И умчался.
Актриса жила на одной из маленьких, бесшумных улиц в центре, месте, о котором я и понятия не имел.
Рассчитавшись с водителем-частником за все плохое в его жизни, я поднялся на пятый этаж. Я был одет в светлый костюм, голубую рубашку, темно-синий галстук и дорогие туфли, которые я купил недорого.
И позвонил в дверь. Через буквально минуту мне открыли.
- Здравствуйте! Проходите, меня зовут Тая.
- Очень приятно. - Я пожал ей руку, обняв своей ладонью. Рука была мягкая. - Вы изменились как-то…
- В лучшую сторону или худшую?! - Она засмеялась негромко. Даже не поинтересовавшись, где я ее видел. Ее, казалось, ничего не интересовало, что касалось ее.
- Это смотря куда река течет.
- Не смущайтесь, проходите, где вы хотите сесть - на кухне или в комнате?
- Да уж по традиции, только если можно сначала помыть руки?
- Конечно можно, - улыбнулась она, показав мне куда.
Ванна была красиво отделана. Я попытался справиться с непослушными волосами, бесполезно, и вышел к протянутому ожидающему полотенцу. Она дала лучшее. Это мне понравилось. Я любил доброту.
Она показала путь и усадила у окна в кухне, сев напротив. В этом государстве все встречи, разговоры, дела, беседы, застолья, объяснения - происходили только в кухне. Традиция, связанная с чаепитием и небольшими квартирами.
- Будете чай? - Она впервые посмотрела внимательно на меня. Я на нее.
- И чай - тоже.
- А что еще?
- Отвлечения и расслабления.
- Обстановка давит?
- Очень.
- Хотите выпить? Что вы пьете? Впрочем, у меня небольшой выбор.
Она достала бутылку водки, исполненную для заграницы. Я угощаю ее американскими сигаретами, жевательной резинкой, которую Тая, оказывается, любит, и орешками. (Все мое ношу с собой.)
Она ставит на стол два аккуратно отлитых стаканчика.
- Вам нужно чем-то закусывать? - Она с любопытством смотрит мне в глаза. Видимо, привыкла к диалогам - с партнерами. И ожидает реплики.
- Стакан холодной воды из-под крана.
- У нас вода не очень… у меня есть, кажется, минеральная. - Она наклоняется к холодильнику, я рикошетом смотрю на бедро.
- Я не пью газированное, простую - нормально.
Она наливает в высокий бокал, ставит и садится.
Смотрит опять на меня. Я на нее.
- Наливайте!
- Я могу?..
- Еще как! - улыбается она.
- Вам полную?
- Мне - как вам.
Я вздрагиваю. Слишком точное попадание, в десятку. Вряд ли она читала что-то из… Хотя я дарил книги зимней гостье.
Я разливаю бесцветную, прозрачную жидкость.
- За встречу, хотя мне и неудобно, что я…
- Все удобно, давайте чокнемся и выпьем. А то водка остывает.
Она закусывает жевательной резинкой.
- Вы не против, если я закурю?
Я поспешно открываю салатную пачку, срывая с нее чешую. И зажигаю деревянную спичку. Спичку из дерева.
Она глубоко затягивается, не выпуская дым. Потом выпускает, почти бесцветный. Сколько же осело в легких? Я смотрю на ее грудь, как будто пытаюсь быть рентгеном.
- Как вам город, наша жизнь? Утомляет?
И вдруг я неожиданно рассказываю про редакции, издательства, редакторов, мотания целые дни, запах вонючих папирос или сигарет, пот из-под мышек и бесконечные обещания. Я говорю и говорю, а она внимательно слушает. И я очень удивлен.
- А можно посмотреть, что вы даете им читать?
Я удивлен еще больше и достаю свои книги, изданные в Нью-Йорке. Она придвигает их и сразу начинает рассматривать.
- Очень интересно, - говорит Тая как будто про себя.
- У вас что, еще не исчезло желание читать?
- Без чтения я вообще бы не смогла жить. А можно мне это почитать?
Я не то что удивлен, но слегка озадачен, приписывая это дани приличия.
- Я могу вам оставить первую книгу, так как остальные мне нужны завтра, а потом…
- Спасибо. Я очень рада.
- Выпьем еще, - предложил я. И разлил.
Она выпила до дна и закурила. У меня потеплело в голове и засосало в желудке. Видимо, она услышала.
- Вам все-таки надо чем-то закусывать. А у меня только - батон, масло и помидор.
- Соль еще - и тогда все будет прекрасно.