и все её распевали. Но "кроме шуток" все стали подозрительно оглядывать друг друга – брать его "в свою баночку" или нет? И вот тут мой взор остановился на трёх лыка не вяжущих "подмосквичах" – ибо мне вдруг стало совершенно ясно, что в их намертво проспиртованных организмах никакой холеры даже теоретически быть не может; более того, если к любому из них в желудок заползёт гадюка – даже она немедленно подохнет в страшных судорогах! Мы с Ингой пристроились к ним в баночку и не прогадали – всё прошло "на ура". Потом нас (также под охраной) отвезли в аэропорт, и тут наши пути разошлись – Инга сразу попала на московский рейс и улетела, я ещё несколько часов ждал рейса на Донецк. Я был дико голодным (в аэропорту все буфеты были закрыты), в самолёте было очень душно, и когда наш АН-24 взлетел, меня начало "укачивать". Наконец самолёт сел в Донецке, и я вышел на свежий воздух. Но, увы, это было ещё не всё – я увидел, что нас посадили вдали от аэровокзала и что к нам подходят какие-то люди в белых халатах с чем-то вроде огнетушителей в руках. Пока я тупо соображал, ко мне подошла молоденькая симпатичная медсестра и с очаровательной улыбкой обдала меня с ног до головы какой-то зловонной дезинфицирующей жидкостью. Это было уже слишком – и меня, к моему стыду, немедленно "вывернуло" прямо на ошалевшую медсестру. Так закончилась моя одесская холера…
Впрочем нет, было продолжение. Когда в декабре того же "холерного" года я приехал по делам в Москву, то позвонил Инге и мы встретились. Я издали увидел её долговязую фигуру в длинной шубе (Инга была на полголовы выше меня) и кинулся навстречу с купленными заранее цветами. Мы несколько часов бродили по Москве, периодически забегая в кафе погреться, обсуждали последние литературные и киношные новинки, с хохотом вспоминали "одесскую холеру", и говорили, говорили. В Москве стоял чудовищный мороз, градусов, кажется, тридцать (сперва я отморозил себе всё, что было можно, потом – всё, что было нельзя), но было солнечно, шел лёгкий искрящийся снежок:
И трепещет, как дивная птица,
Голос твой у меня над плечом,
И, внезапным согретый лучом,
Снежный прах так тепло серебрится.
(Это Ахматова). Потом Инга сказала, что у неё есть жених, она на Новый год выходит замуж и это наша последняя встреча. Мы поцеловались, и она навсегда исчезла из моей жизни. Вот это и был "окончательный московский конец" одесской холеры!
КВН
"Смех – это сила, которой вынуждены покоряться сильные мира сего"
Э. Золя
"Весёлый факт" моей биографии: я был организатором и капитаном самой первой команды КВН ("Клуб Веселых и Находчивых") нашего Донецкого политеха (Украина), родившейся на волне ранней "брежневской оттепели" 60-х годов прошлого века. Мы были молоды, задиристы, наивны (в смысле полного отсутствия "внутреннего цензора"), короче – "и чушь прекрасную несли" (по Ю. Мориц), мы были авторами всех наших шуток и хохм; мы их сами сочиняли и сами же хохотали от них до упаду (как говаривала Шехерезада: "И она громко засмеялась и налила в шальвары")… На мой вкус, у нашего поколения юмор был потоньше и поинтеллектуальней чем в сегодняшних КВНах (что ж, считайте это старческим ворчанием…). Например, в "вопросах-ответах" мы спрашивали: "Что такое радость труда?" – Наш ответ был: "Это чувство, которое испытывает поэт, глядя, как рабочие строят плотину". Или: "Что вы делали вечерами, когда еще не было телевизора?" – Наш ответ был: "Когда у нас ещё не было телевизора, мы садились всей семьей и смотрели вентилятор; разницы никакой".
Шло время, оттепель заканчивалась, крепчал цэка-ка-пээсэсовский маразм, а мы всё шутили… Пока мы шутили внутри нашего политеха – Бог нас хранил. Но вот, наконец, финал "облКВН" впервые транслировался по Донецкому областному ТВ. И что же услышало городское и областное партначальство? Ужас и кошмар! Например, в одной из наших сценок некий Большой Начальник говорил: "Приказываю: Менделеевскую Периодическую систему химических элементов, идя навстречу многочисленным пожеланиям самих элементов, переименовать в Периодическую систему элементов имени меня!". Или объявляли со сцены (типа программы новостей): "Сегодня, после тяжелой и продолжительной болезни, не приходя в сознание, кое-кто приступил к управлению государством"; "В связи со строительством социализма в пустыне Сахара, там начались перебои с песком". Еще я там как бы читал лекцию по химии (я был студентом химфака, а потом аспирантом). Я "торжественно заявлял", что, согласно бессмертному учению В.И. Ленина, С + 02 = С02. Разумеется, отмечал я, реакция может пойти и по анти-ленинскому пути: 2С + 02 = 2СО, с образованием угарного газа, если кислорода недостаточно, но у КПСС кислорода всегда достаточно, не надо клеветать! Еще я упоминал реакции разложения, которые активно протекают в среде функционеров от КПСС; также отмечал положительное действие таких известных катализаторов как золото и платина, которые значительно ускоряют прохождение различных бумаг в кабинетах советских чиновников…
Наше "домашнее задание" мы сделали в виде театрального фарса по "Отелло". Суть действа была в том, что в провинциальном театре репетируют шекспировского "Отелло", но в процессе работы над спектаклем режиссеры по разным причинам постоянно менялись, и все они были люди в театре случайные: один – отставной военный, другой – врач-психиатр, третий – укротитель львов из цирка и т. д. Вот одна сценка (и это еще не самая "крамольная"!).
Режиссёр-военный
На сцене – Отелло, Яго, Аезлемона, Эмилия. Вхоаит Режиссер в военной форме строевым шагом.
РЕЖИССЕР: Ать-два, ать-два! Стой! (останавливается, отлает честь, докладывает) Режиссер-полковник к месту проведения репетиции прибыл!
ЯГО: Товарищ полковник, вам, наверно, в Театр Советской армии?
РЕЖИССЕР: Это еще что за дембель? Никак нет! Именно к вам! Ведь это у вас через неделю сдаётся "Отелло"?
ОТЕЛЛО: Отеллы погибают, но не сдаются!
РЕЖИССЕР: (жмет руку) Благодарю за службу!
ОТЕЛЛО: На моем месте так поступил бы каждый настоящий мавр!
РЕЖИССЕР: Молодец. А теперь постройтесь и доложите, как положено. Я вам не Мирович и тем более не какой-то там Данченко.
ОТЕЛЛО: Внимание! В одну шеренгу становись! Р-рав-няйсь! Смирно! (Актерызамерли. Отелло строевым шагом подходит к Режиссеру.) Товарищ Режиссер-полковник, личный состав труппы для прохождения репетиции построен. Дежурный по пьесе генерал Отелло.
РЕЖИССЕР: Здравствуйте, товарищи актеры!
ВСЕ: Здра-жла-та-па!
РЕЖИССЕР: На Отеллу-Дездемону р-рассчитайсь!
ЯГО:(испуганно) Как это?
РЕЖИССЕР(кричит) Р-разговорчики отставить! Выполнять команду!
ОТЕЛЛО: Отелло!
ДЕЗДЕМОНА: Дездемона!
ЭМИЛИЯ: (в замешательстве, басом) Отелло!
ЯГО:(смущаясь, тонким голосом) Дездемона!
РЕЖИССЕР: (презрительно оглядывает Яго) Я так и думал…
ЯГО: (подходит к Режиссеру обнимает его) Иди ко мне, пра-а-тивный!
РЕЖИССЕР:(отгоняет Яго, всем) Вольно! Вопросы есть?
ОТЕЛЛО: Товарищ Режиссёр-полковник! Как насчёт повышения денежного довольствия?
РЕЖИССЁР: У вас какой оклад?
ОТЕЛЛО: У меня 200 рэ в месяц…
ЯГО: А у меня пятьсот, я народный артист.
РЕЖИССЕР: Вижу, порядка здесь у вас нет. Генерал вкалывает за копейки, а какой-то поручик по имени Яго аж пять сотен отхватил. Объявляю приказ по труппе: с сегодняшнего дня каждый актер будет получать зарплату того персонажа, которого он играет. Генералу Отелло я кладу тыщу на месяц, поручику Яге ставлю 250, а Дездемоне как молодому специалисту – и 100 рэ хватит.
ОТЕЛЛО: (Режиссеру, на ушко шепотом) Вы что! Дездемона у Шекспира – дочь сенатора Брабанцио!
ДЕЗДЕМОНА:(хнычет) Я папочке пожалуюсь.
РЕЖИССЕР: О, это меняет дело. Дочь уважаемого человека. Две тыщи рубликов на месяц.
ДЕЗДЕМОНА: Смотрите у меня!
Заходит строевым шагом Посыльный.
ПОСЫЛЬНЫЙ: (Режиссеру) Товарищ Режиссер-полковник! (Вручает пакет) Это приказ из Генштаба. Вам предписано срочно вылететь из театра в район боевых действий на Ближний Восток!
РЕЖИССЕР: (вскакивает, берет пакет) Есть! (Уходит строевым шагом, оборачиваясь, командует актёрам) Стоять – смирно!
Играть – смирно! Думать – смирно! Жить – смирно! Ать-два!