Он был похож на Марселя Марсо: то же черное облегающее трико, та же белая шапочка на голове, то же выбеленное грустное лицо. Этот странный мим пристраивался к людям, проходящим по Рамбле, и некоторое время следовал за ними, повторяя все их движения. Довольно комично и почти всегда - точно, к вящему удовольствию наблюдающих за его спонтанной пантомимой. Потом он возвращался на исходные рубежи, намечал для себя новый объект для подражания - и все начиналось сначала. Очевидно, зрелище было рассчитано на посетителей нашего кафе: спустя двадцать минут после начала представления мим двинулся к столикам с шапочкой в руке - собирать дань с благодарных зрителей. ВПЗР, громче всех смеявшаяся, громче всех хлопавшая и даже свистевшая, не дала ни цента. Вместо нее, как обычно, расплачивалась я.
Пяти евро за такое чудесное представление было ничуть не жаль.
- Он делает то же самое, что и тот мим из Барселоны. Правда, совсем не так искусно. И он выбрал тебя, Ти.
- Почему - меня?
- Он повторяет только твои движения.
- Это можно считать комплиментом?
- Не думаю. - ВПЗР и здесь находит возможность указать мне на мое ничтожное место под плинтусом, у мышиного сортира. - Он повторяет твои движения, потому что ты для него - человек из толпы. А я - зритель, на которого все и рассчитано… Ты расстроилась, Ти?
Не расстроилась, нет. Но запустить в голову ВПЗР чем-то тяжелым хочется ужасно. Вместо этого я говорю:
- Тогда за представление расплачивайтесь с ним сами.
- Не расстраивайся! Еще не факт, что мои наблюдения верны. Кто его знает, что у него в голове, у этого идиота… Но я, кажется, догадываюсь, кем был мертвец.
Мне совсем не хочется вспоминать о мертвеце. Мне хочется, чтобы его и вовсе не было. И чтобы вместо здания океанариума стояло какое-нибудь другое здание, хоть бы и бар honky-tonk, самый задрипанный, самый затрапезный, самый вонючий из всех вонючих - черт с ним!..
Отодвинув чашку с недопитым кофе, ВПЗР принимается выкладывать из бездонных карманов вчерашние трофеи: смятые фантики, бумажки, журнал, подобранный в океанариуме, и сложенный вчетверо лист с замусоленными краями.
- Текста совсем немного, но написан он по-испански. Без тебя мне не справиться, - ВПЗР пододвигает листок мне. - Прочти… пожалуйста. Думаю, это черновик какого-то письма.
Это и вправду черновик.
Несколько строчек, половина из которых зачеркнута. Смысл послания (изложенный самым что ни на есть простецким языком) сводится к следующему:
• Автор обращается к какому-то человеку по имени Свен.
• У автора для Свена есть хорошая новость: появились киты. И было бы прекрасно, если бы человек по имени Свен приехал и посмотрел на них сам. И чтобы он не забыл аппаратуру. Привез всю, что есть.
• Автор надеется, что Свен приедет.
Подпись в черновике воспроизведена в нескольких вариантах: закорючка побольше, две закорючки поменьше и, наконец, полное имя: MANUEL.
Кто такой Мануэль? "Мануэль" несет в себе ровно столько же информации, что и "Свен". Среди островных людей, о которых говорил старина Фернандо-Рамон, Мануэля не было. Быть может, Мануэлем зовут сына старухи Майтэ? Мануэль и Майтэ вполне мирно уживаются друг с другом, в союзе этих имен ни один звук не режет ухо. Но сын Майтэ уехал зимовать в Мадрид, а Мануэль… Стоп! Мануэль в сокращенном варианте будет Маноло, как я могла забыть?! Маноло - подручный бога дешевой сувенирки Анхеля-Эусебио. Выходит, труп в океанариуме - и есть Маноло? Простоватый тип, которого не зовут фотографироваться; вечный подпевала, вечный мальчик на побегушках. Но сколько ни бегай - собственного дела так и не откроешь, не хватает клепки в голове. А теперь - не откроешь и подавно, даже если тебе одолжат целую кучу подходящих к случаю клепок. Теперь только и остается сидеть у задней стенки аквариума с рубцом на шее…
- Значит, человек, которого мы видели вчера, - Маноло?
- Судя по всему, - кивает головой ВПЗР.
- А Свен?
- Очевидно, кто-то из его знакомых. Может быть, даже ихтиолог. В письме упомянута аппаратура и киты. Если, конечно, под китами не подразумевается что-нибудь другое. И под аппаратурой тоже.
- Намекаете на козни эфиопской разведки, действующей в глубоком европейском подполье?
ВПЗР всегда мечтала написать шпионский роман, но до сих пор как-то не складывалось. И с ним, и с романом ужасов. Моей бывшей работодательнице, как и Маноло, тоже не хватает какой-то важной клепки для осуществления задуманного.
- Прибереги свое остроумие для безмозглых инструкторов по фитнесу, Ти. Они оценят его по достоинству. Шпионские страсти здесь ни при чем. Во-первых, ты сама видела этого Маноло. Он и слова такого не выговорит - "ихтиолог". А во-вторых… киты в Средиземном море очень и очень редки, они не плавают здесь стадами. Следовательно, в приглашении Маноло был совсем другой смысл. Какой - я не знаю…
- А этот Свен… Как вы думаете, он приезжал?
- Может, и приезжал. Если Маноло успел отправить письмо. Если не передумал. Мы ведь имеем дело только с черновиком. Вдруг этому черновику год? Или два?
- Кто станет целый год носить в кармане какую-то бумажку?
- Знаешь, как это бывает, Ти? Сунул что-то в карман - и напрочь забыл. Со мной такое случается. А с тобой?
- Никогда, - твердо заявляю я. - Я слежу за своими вещами и даже перестирываю их время от времени. Стирка - отличный повод, чтобы порыться в карманах и извлечь все ненужное.
- Хочешь сказать, что я - засранка и не стираю своих вещей?!
- Конечно, не стираете. Их стирает машинка при моем деятельном участии.
- Уже нет, Ти, уже нет! - нараспев произносит ВПЗР. - Ты ведь уволена. И мы теперь пытаемся быть просто добрыми знакомыми, не забывай.
- Добрыми знакомыми, как Маноло и Свен?
- Штрафной балл за неудачное сравнение!.. Но можно порасспрашивать еще одного доброго знакомого - идиота Кико. Если он когда-нибудь снизойдет до беседы.
- О Свене и Маноло?
- О китах. Кстати, на днях я обнаружила одну любопытную вещицу. Ты должка взглянуть на это…
Жестом фокусника ВПЗР достает из кармана свою шикарную лупу, подаренную Катушкиным, и… мой медальон! Тот самый, что я нашла в океанариуме! Ну да, так и есть: золотой миндальный орешек с драгоценными камнями, рубином и четырьмя маленькими бриллиантами.
- Прелесть, не правда ли, Ти?
- Правда, - выдавливаю я из себя. - И где же вы обнаружили… эту прелесть?
Я прекрасно знаю, где можно было на нее наткнуться: во внутреннем отделении сумки от ноутбука. Она не только совала нос в мои файлы, но и сумкой не погнушалась, вот сволочь! И теперь еще имеет наглость предъявлять медальон мне!..
Пока ВПЗР раздумывает, как бы поэлегантнее соврать насчет места стыковки с медальоном, я перехватываю инициативу:
- Вообще-то, это моя вещь.
- Разве? Что-то я раньше у тебя ее не видела.
- Просто я ее не носила.
- Отчего так? Медальончик оригинальный… Можно сказать - почти старинный.
- Он и есть старинный. Подарок бабушки.
До сих пор я испытывала к медальону чувство, похожее на нежность, но теперь меня охватывает самая настоящая страсть. Я не могу, просто не могу позволить ВПЗР завладеть тем, что никогда ей не принадлежало! Много лет я наблюдала, как она занимается полууголовной экспроприацией всего на свете, и даже попустительствовала этому. Но теперь - хватит!
- Спасибо, что нашли. А то я уже начала его оплакивать. Я ведь его потому и не носила, что боялась потерять…
- Хлипкая цепочка, да? - ВПЗР сочувственно кивает головой. - Звенья постоянно рвутся…
- Именно, - подтверждаю я.
- Кстати, как звали твою бабушку, Ти?
Странно. Она спрашивает о моих родственниках впервые за пять лет знакомства, до этого ее не интересовало, есть ли у меня родители, есть ли братья и сестры, откуда я приехала, какое образование получила… Нет, вру. Образование ее как раз интересовало. К счастью для ВПЗР, оно оказалось юридическим, и специализация подходила как нельзя лучше - "авторское право". Когда мы познакомились, я заканчивала институт и подрабатывала в кафе. И ей понравился мой кофе, потому она (страшная кофеманка) меня и выбрала, а "авторское право" оказалось бонусом, приятным дополнением. Было и еще несколько причин: умение составлять деловые письма, вполне сносная орфография и "я люблю молодые, красивые лица, они меня вдохновляют". Впоследствии я узнала, что это не просто абстрактная любовь, а самый настоящий расчет. ВПЗР как-то сказала мне в минуту водочного откровения: "Если для торжества нашего дела потребуется с кем-то переспать - благословляю тебя, Ти". Под "торжеством нашего дела" понимаются, естественно, интересы самой ВПЗР, прежде всего - повышение гонораров. Несмотря на всю свою романную изощренность, ВПЗР все же иногда бывает очень наивной. Но меньшей сукой от этого не становится.
- …Бабушку звали Александра, а что?
- А мамахен?
- Маму и сейчас зовут Маргарита Владимировна.
- Маргарита и Мария - это ведь не одно и то же. Поправь меня, если я не права.
- Не одно…